Могучая крепость (ЛП) - Вебер Дэвид Марк

Он признался, что именно это беспокоило его больше всего в данный момент. Будет ли позволено Тирску сохранить за собой «своих» пленников? Или ответственность за них поручат кому-то другому?

«Впервые у Церкви появилась возможность прибрать к рукам целый выводок черисийских «еретиков», и я молю Бога, чтобы они не сделали того, чего я боюсь. Чистка Клинтаном Викариата была достаточно скверной. Если же он решит превратить это в религиозную войну, которую Старая Земля видела слишком часто, со зверствами, провоцирующими ответные действия, даже со стороны черисийцев…»

— Как ты думаешь, Мерлин, как Клинтан отреагирует на это? — спросил Остров Замка́, словно прочитал мысли Мерлина, и Мерлин пожал плечами.

— Я не знаю, — честно сказал он. — Учитывая столько вводных, я не знаю. Но я знаю одну вещь.

— Какую? — спросил Кайлеб, когда он сделал паузу.

— Я знаю, что для нас было бы лучше, чёрт возьми, если бы Подводная Гора и Хоусмин начали наконец выпускать свои новые снаряды, — сказал ему Мерлин.

Сентябрь, 894-й год Божий

I. Городской особняк сэра Корина Гарвея и Королевский Дворец, Город Менчир, Княжество Корисанд

.I.

Городской особняк сэра Корина Гарвея и Королевский Дворец, Город Менчир, Княжество Корисанд

Сэр Корин Гарвей вошёл в свой кабинет со стаканом чизхольмского виски и направился к своему столу. Свободной рукой он прикрутил фитиль масляной лампы, которую один из слуг зажёг ранее вечером, и почти поставил виски на стол, но затем резко остановился.

На его столе лежал конверт. Он не оставлял его там; на самом деле, он никогда не видел его раньше. С другой стороны, он узнал почерк. Этот почерк он уже раньше видел.

«Что ж, — подумал он через мгновение, — по крайней мере, на этот раз нет разбитого стекла».

Он поставил наконец виски и сел. Ещё несколько секунд он смотрел на конверт, а затем пожал плечами и взял его в руки.

Как и в прошлый раз, в нём было несколько листов бумаги, но вместо пары нарисованных от руки карт, которые сопровождали первое письмо, там было три. На этот раз не о тайных комнатах в монастырях, а о городе Телифа в графстве Штормовой Крепости. Одна из них представляла собой точно аннотированную карту улиц с указанием имён и адресов. Некоторые имена он уже знал; о других он никогда не слышал, но подозревал, что, когда дойдёт до конца письма, он узнает, кто они такие. Вторая карта представляла собой схему Штормового Дома, резиденции графа Штормовой Крепости, помеченную аккуратными стрелками, указывающими на скрытые тайники с корреспонденцией и другими документальными свидетельствами, а одни маленькие апартаменты были помечены просто как «комнаты епископа-исполнителя». А вот третья…

Его глаза загорелись, когда он увидел склады и проследил за более аккуратными стрелками к местам, где хранились замаскированные ящики, доставленные в Корисанд через Зебедайю.

«Знаешь, сейджин Мерлин, я ведь на самом деле тебе не поверил, когда ты рассказал мне обо всём этом, — подумал он, потягивая виски, прежде чем начать читать само письмо. — О, я думаю, что я сделал это умом. Но в глубине души я никогда по-настоящему не верил, что действительно существует такая обширная сеть сейджинов, разбросанных по всему миру. Но, — он оглядел кабинет, посмотрев на закрытые и запертые стеклянные двери, ведущие в центральный сад, и думая о часовых вокруг своего городского особняка, — я не понимаю, кто ещё мог проникнуть сюда и оставить это для меня!»

Фыркнув от смеха, он сделал ещё глоток, а затем встал и направился обратно к двери кабинета. Открыв её, он посмотрел на часового снаружи.

— Мне нужно несколько посыльных, капрал.

— Конечно, сэр! Сколько именно?

— Ну, дай-ка подумать. Одного мне нужно послать сэру Чарльзу Дойлу, одного моему отцу, одного графу Тартаряну и одного генерал-наместнику Чермину. — Глаза капрала с каждым именем становились шире и шире, но он только кивнул, и Гарвей улыбнулся ему. — Передайте майору Нейклосу, что я приказал подобрать хороших, надёжных людей, про которых он знает, что они будут держать рот на замке. К тому времени, когда они смогут собраться здесь, у меня будут записки для них, которые нужно будет доставить. Да, и найди Яирмена Алстина. Я хочу, чтобы он был… и он захочет быть здесь тоже.

— Да, сэр! — сказал часовой и бросился бегом по коридору. Гарвей посмотрел ему вслед, затем подошёл и сел за свой стол, вытащил из ящика несколько листов канцелярской бумаги, обмакнул ручку и начал писать.

— Что всё это значит, Корин? — проворчал сэр Ризел Гарвей, входя в переговорную комнату. — Я только устроился на вечер, как твой человек постучал в парадную дверь!

— Я прошу прощения за беспокойство, отец, но кое-что случилось.

— Ты же знаешь, как я ненавижу эти слова, чёрт возьми! — проворчал граф Каменной Наковальни, направляясь к своему креслу за совещательным столом. — Это «кое-что» «всплывало» в самый неподходящий момент все последние два проклятых года!

Он плюхнулся на стул, откинулся на спинку и посмотрел на своего старшего сына и зеницу ока с удивительно скудной благосклонностью. Его августейший и доверенный собрат-советник, граф Тартарян, хмыкнул, и Каменная Наковальня обратил на него свой сердитый взгляд.

— Я полагаю, ты думаешь, это смешно? — требовательно спросил он раздражённым тоном, хотя, возможно, в его глазах была просто весёлая искорка. — Я случайно знаю, что ты всё равно обычно не ложишься спать допоздна, вместо того, чтобы ложиться спать в нормальное время. Ты, наверное, ещё даже не поужинал, когда до тебя дошла записка от этого молодого нахала!

— Конечно, нет, — успокоил его Тартарян. — Как тебе будет угодно, Ризел. А теперь, раз уж мы с этим разобрались, может быть, мы могли бы перейти к делу?

— Зануда, — пробормотал Каменная Наковальня, но тоже снова обратил своё внимание на сына. — Хорошо, Корин, — сказал он совсем другим тоном. — Что случилось?

— Я только что получил адресованную мне самому записку, отец, — ответил Гарвей. — Записку, которую, как предупреждал меня сейджин Мерлин, я, возможно, получу.

— А? — Каменная Наковальня сел прямее, а его глаза сузились.

— Ты уверен, что это действительно от одного из таинственных… помощников Мерлина, Корин? — Вопрос Тартаряна прозвучал немного насторожённо, но Гарвей не винил его.

— Я не понимаю, как кто-то, кроме другого сейджина, мог доставить её так, как она была доставлена. — Гарвей пожал плечами. — Она лежала на столе в моём запертом кабинете, когда я пришёл с обеда, милорд. А в этом кабинете достаточно секретных материалов, чтобы его охраняли днём и ночью. Но кто-то всё равно проник внутрь. Я не собираюсь говорить, что никто другой, кроме сейджина, не смог бы этого сделать, но это, безусловно, было бы трудно. И Чарльз, — он мотнул головой в сторону конца стола, где Чарльз Дойл изучал письмо, пока он говорил, — уверен, что всё, что он до сих пор видел, является подлинным. Вы знаете, что мы сами проводили небольшую проверку с тех пор, как сейджин Мерлин предупредил нас об этом его «Северном Комплоте». Мы не хотели опрокидывать тележки с картошкой или наступать на пятки кому-либо из… партнёров сейджина, поэтому мы не давили слишком сильно. Однако всё, что мы обнаружили, согласуется с этим письмом.

— Понятно. — Тартарян посмотрел на Каменную Наковальню. — Ризел?

— Если Корин и Чарльз считают, что это подлинник, то и я тоже. — Выражение лица Каменной Наковальни было таким мрачным, каким Тартарян его никогда не видел. — И, честно говоря, я так же рад это слышать. Я хочу взять этих ублюдков, Терил. Я очень хочу их заполучить.

Гарвей изучал выражение лица своего отца, поражаясь тому, как изменилось отношение Каменной Наковальни с тех пор, как он неохотно взял на себя роль регента отсутствующего князя Дейвина. Граф был ничуть не счастливее, чем раньше, от мысли о том, что его княжество было завоёвано иностранной державой, и как человек, командовавший армией князя Гектора, он продолжал воспринимать это завоевание как личную неудачу. В то же время, однако, было очевидно, что он искренне смирился с тем, что черисийские оккупанты делают всё возможное, чтобы творить репрессий не более, чем это было необходимо. А ещё Гарвей знал, хотя его отец и не хотел этого признавать, что Каменная Наковальня неохотно, против своей воли, сражаясь за каждый дюйм пути, пришёл к выводу, что Кайлеб Черисийский и Шарлиен Чизхольмская были лучшими правителями, чем Гектор.