"Фантастика 2025-155". Компиляция. Книги 1-32 - Сергей Александрович Плотников

Не добившись успеха на фургонах, Якун собрал два ударных кулака и попытался продавить порядки «алебардщиков».

Под вой и улюлюканье боярские дети бросились в проемы между телегами с удвоенной яростью. Замелькали, заработали по головам дубинки, человеческий рев перешел в настоящее звериное рычание. Пропущенный удар не убивает, но точно отправляет в нокаут. Люди валятся, выползают из схватки, чуть приходят в себя и лезут в драку снова.

Помаленьку поле битвы сузилось до пяти-шести фургонов, где и начался самый жаркий махач. Основной накал продлился еще минут тридцать, а потом противник стал ощутимо сдавать. Сказалось наше преимущество в численности и в организации.

Мои бойцы, получившие травмы или контузию, выводились из боя и менялись на свежие силы, а вот Якуну подкреплений взять было неоткуда. У него был только один шанс проломить нашу оборону. Прорваться с наскока, ошеломив яростью и внезапностью удара. Так как ни того, ни другого у него не вышло, то теперь дело было только во времени и в ожидании, когда же они, наконец, выдохнутся.

Наблюдая за боем, я вдруг увидел, как Якун, не выдержав, сам вломился в драку, и шишак его шлема с соболиным хвостом заметался среди атакующих.

Подумав, вот он шанс закончить потасовку, снимаю с плеча арбалет. Сунув носок в стремя, кручу ручку, взводя спусковой механизм. Вскидываю оружие и кладу на ложе болт с утяжеленной головкой.

Готово! Прицеливаюсь! Я, конечно, не Ванька Соболь, но тоже стрелок неплохой и от занятий не отлыниваю. Раз, два… Выравниваю дыхание и мягко спускаю собачку.

Трень! Щелкнула тетива и стрела умчалась вперед!

Сквозь грохот схватки и шум яростных криков я прям-таки слышу звонкий щелчок. Звяк! Бронзовое утяжеление звякнуло о железо шлема. Голова Якуна мотнулась назад, как с хорошего удара в челюсть. Он еще постоял с секунду, покачиваясь и не понимая в чем дело, а потом медленно стал оседать на землю.

С довольной улыбкой поворачиваюсь к Калиде и встречаю его прищуренный взгляд.

— Хороший выстрел, консул! Можно сказать, победный!

Часть 2

Воевода

Глава 1

Тверь гуляла неделю. Я не поскупился и накрыл столы прямо на центральной площади города. Моя победа в споре как раз совпала с окончанием сбора урожая, так что народу набилось немерено. Пускали всех, кто пожелал прийти, и ворота держали открытыми даже ночью.

Пожрать нахаляву в такое голодное время уже праздник, а тут еще поговорить да поспорить есть о чем. Я пригласил всех, и победителей, и проигравших. Охотникам, что Якун созвал с других городов, тоже нашлось место.

Синяки, замотанные разбитые головы участников схватки соседствовали с раскрасневшимися счастливыми лицами горожан, бывшими на поле боя лишь зрителями. Все ели, пили и веселились, а десятки моих людей следили за порядком, чтобы за столами царила только сытая радость, а злость и раздоры на время покинули стены города.

Народ, не уставая, поднимал хвалебные чаши за процветание града Тверского и здоровье его консула, то бишь мое. Тверичи хвалили меня за небывалое зрелище и щедрость, мои стрелки за награды, а бойцы Якуна за проявленное уважение и гостеприимство. В общем, в эту сентябрьскую неделю в городе был только один недовольный человек, не показавшийся на площади, и это понятно кто. Даже его прихлебатели не смогли отказаться от халявного угощения и сверкали здесь своим красными от пива рожами.

На столах, кроме еды, стояли лишь бочонки с хмельным медом и ячменным пивом. Самогон я не выставлял, и тут дело не в жадности. Просто пусть уж слава человека, споившего Русь принадлежит Петру Алексеевичу, а не мне. Я на такие лавры не претендую.

Празднество обошлось мне в копеечку. Выигранная в споре гривна целиком ушла на награды моим стрелкам и алебардщикам, а за пир для народа пришлось выложить из своего кармана. Этот щедрый жест обошелся мне в целых пять гривен серебра, но я не жалею. Зато народ хоть душу отвел и неделю эту надолго запомнит, как и мою победу.

Сейчас уже вечер, и я сижу в своем кабинете за счетами и мечтаю о том, чтобы вырастить своего бухгалтера, которому можно было бы доверять. Но это, по всей видимости, будет еще не скоро. Новые кадры воспитать — это не репу на грядке вырастить!

Только в этом году к сентябрю достроили избу рядом с церковью, куда из дома священника перевели начальную школу. Еще чуть дальше между казармой гарнизона и моим домов в поселке поставили еще одно двухэтажное здание. Туда я приказал собрать тех ребят, кои за эти два года осилили грамоту и кого отец Геронтий указал как способных и желающих учиться.

Первый этаж в новом доме отвели под учебные классы, а второй под спальни. Этакая школа-интернат на четырнадцать кадетов от двенадцати до шестнадцати лет. Почему я выбрал систему интерната? Да потому что по-другому здесь учить детей невозможно! Все они сыновья крестьян да мастеровых, и родители в них в первую голову помощников видят. Запрягают в работу от зари до темна, какая уж тут учеба!

Потеря работника их семьи, конечно, не обрадовала, но обучение и будущие перспективы все окупали, тем более что я брал пацанов на свой кошт.

В воскресную школу отца Геронтия ходили и девочки. Была даже парочка весьма толковых, но времена и нравы ставили на них крест. На отдельную женскую «гимназию» у меня пока не хватало ни сил, ни энтузиазма, да и общество бы не приняло, решись я девок из семьи забрать. На такое даже моего авторитета не хватило. Слухи точно бы поползли нехорошие, и все мои ненавистники в городе тут же бросились бы их множить с превеликим удовольствием. Нет, такой радости я им доставить не могу, хватит с меня и Иргиль. Про ведьму, что околдовала наместника Твери и чарами своими помогает ему во всем, я уже историю слышал и не одну.

Вспомнив о школе, я тяжело вздохнул. Учителей по-прежнему не хватало, вернее их не было совсем. Отец Геронтий нес свой просветительский крест в воскресной школе, а преподавать грамоту в новом училище я упросил пойти духовника княжеского, грека Матфея Икониса. Заодно, по такому удачному случаю повесив на того еще и греческий с латынью. На арифметику и простейшую геометрию удалось поставить новгородского зодчего, что выписали на строительство нового Тверского собора. Мужик упирался и не хотел брать на себя непривычное дело, но серебро умеет уговаривать, и в конце