Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Меня это весеннее безумие тоже не оставило безучастным, что я, не человек что-ли? Да ещё и организм подростковый, так что крышу рвало — только в путь и никакое послезнание не было преградой. По утрам отводил Сашу в садик (ненавязчиво снимал с мамы те обязанности, которые были по плечу), всю дорогу отвечал на её тысячу: «Почему» и «Зачем» и тренировал рычать.

— Лллл! Лллл! Лллрлллррр! — К концу недели и звонкое «ррр» стало проскальзывать и односельчане привыкли, перестали шарахаться.

Малявка совсем освоилась с изменившимся старшим братом и целеустремленно залезала на шею, в прямом и переносном смысле. А я был не против, неожиданно к ней привязавшись, но изредка, в воспитательных целях — приходилось ссаживать на землю, а то и так у неё ни страха, не авторитетов. Этакая Сара Коннор, из старшей группы детского сада.

Мама, с головой погрязнув в составление квартального отчета — всё происходящее приняла как должное, с немой благодарностью. Не знаю, чем она объяснила себе эти перемены и объясняла ли вообще, по моему — она так уматывалась на работе и затем со скотиной, что ей не до рефлексии было. Ну взялся старший за ум — и хорошо. Может повзрослел или больница повлияла так, всё-таки — за грань заглянул и с того света вернулся. Так что не могла нарадоваться, главное, что других не оповещала: «Как же мой Ваня изменился! Вы не поверите!»

Сдав Сашу на руки воспитательнице — спускался к церкви, переходил речку по шаткому пешеходному мостику и поднимался на самую гору. Там наверху, на въезде и выезде из деревни — находилась сельская больница, где мне ежедневно делали перевязку. Только за утро километров пять приходилось наматывать по селу, из-за крюка в сторону медиков. А асфальта в деревне не было совсем, так что на ноги резиновые сапоги и вперёд, месить весеннюю грязь…

В обед шикую — хожу в столовую совхозную, она рядом с домом, и удобно, и по деньгам недорого. От дядькиной трешки, правда, осталось уже немного, но до конца недели точно хватит. Цены вполне приемлемые, не как пел Расторгев: «На обед хватало меди…», но тридцати копеек хватает с головой, чтоб наесться от пуза. И вкусно, повара местные, посетители в основном — совхозные рабочие, так что всё на достойном уровне. В селе есть ещё одна столовая, в Центре, но уже от райпотребкооперации, её в основном посещают водители проезжающих машин, ну и те, кому не с руки переться в Каменку. Село, как я уже говорил — здоровое, от одного края до другого почти час можно добираться…

Во вторник, после обеда — в гости нагрянули друзья реципиента, мои теперь получается. Как с ними быть — не знаю, есть смутные подозрения, что наша дружба постепенно сойдет на нет, всё-таки разница в возрасте и интересах колоссальная. Поздоровались, пацаны косятся на мою обритую голову, видно что любопытствуют, но сдерживаются. Тоже интересно, что за слухи гуляют по деревне о моих злоключениях в городе, но по большому счету — лучше не обращать внимания. Если уже в понедельник Петька с друзьями был осведомлен о дурдоме, то страшно представить, какими подробностями эти слухи обрастут к концу недели, в процессе передачи…

Пересказали все школьные новости, случившиеся за время моего отсутствия, постарался сделать вид, что мне это интересно. Видимо — получилось не очень, пацаны поняли и воцарилось неловкое молчание. Серёга, помявшись — выдал, что у него на носу экзамены и дома дел по горло, так что вместе собираться сейчас не получится, по крайней мере так часто, как раньше. Я его тут же поддержал, посетовав, что запустил учебу и вот результат — остаюсь на второй год. Рената это, впрочем — обрадовало:

— Вместе с осени учиться будем, в одном классе!

— Да…

Согласился я с таким отчаянием и безнадёгой в голосе, что пацаны, чувствуя неловкость и скованность — поспешили распрощаться, пожелав скорейшего выздоровления напоследок и с облегчением сбежали с лестницы. Да, мы на втором этаже живем и даже балкон есть, на который я вышел после разговора с бывшими приятелями, провожая взглядом их уходящие фигуры. Серёга шел целеустремленно, не оглядываясь, впереди у него были экзамены и переход в девятый класс, не до непоняток со мной. А Ренат изредка оглядывался и что-то горячо ему втолковывал, не желая понять и принять, что детство рано или поздно кончается.

Даже закурить захотелось, от такой картины, с подписью: «Куда уходит детство…». Но тут на дороге появились два моих вчерашних оппонента и по совместительству — одноклассника. Под конвоем моих многочисленных родственников и примкнувших к ним сочувствующих. Надо поторопиться, встретить их у подъезда, а то опять соседи ворчать будут, что ходят ко мне всякие и грязь таскают…

— Прости нас, Вань! — Сходу принялись вымаливать прощение накосячившие вчера гаврики.

Ну что, раскаяние в глазах искреннее, фингалы и синяки присутствуют, всё осознали, чего бы не простить. Спросил, что с зачинщиком, то есть с Петькой. Оказалось — вчера ему перепало и сегодня на перемене досталось, ломанулся после разборок из-за школы в учительскую, ревя и щедро кропя кровью из носа свою рубашку. Из учительской его забрал отец, грозя всеми карами невоспитанным колхозникам, посмевшим обидеть любимое чадо.

— Он это, — шмыгнул носом Серёга, повеселевший после прощения. — утром хвалился, что в город учиться поедет, в гробу он эту деревню видал.

Понятно, папочка может себе позволить, директор совхоза — не последняя фигура, доступ и к материальным благам имеется, и в различные кабинеты вхож. Только боюсь, что с таким отношением к жизни и окружающим — Петьку везде будут лупить, пока дурь не выбьют. А папа вечно за ним сопли подтирать попросту не сможет. Напоследок не удержался и пробил слегка в солнечное сплетение второму однокласснику, Мишке, пояснив:

— За то, что со спины напал, в крысу! Есть претензии какие, давай сейчас и здесь решим!

Мишка только головой отрицательно помотал и просипел, что всё нормально, по справедливости. Парни принялись обсуждать впервые ими услышанное выражение «в крысу» — понравилось. Отговорился, что у нас так в Нягани все говорили, город всё-таки, не меньше нашего Энска. Вот что мне нравится здесь — нет ожесточения у молодежи, то же нападение на меня втроем (ладно, вдвоем