Курсант-адмирал - Алексей Николаевич Кукушкин

успевала за виражом корабля, боковые орудия остались совсем не удел. Скорость супостата была по-прежнему 21 узел, что соответствовало сближению на 3 1/2 кабельтов в минуту, дистанция перед маневром была тридцать кабельтовых.

10.53 – Дальномерщик прокричал: «До противника двадцать семь кабельтовых»

– Залп, – скомандовал Козлов о обличии Василия Васильевича, и стал смотреть на попадания снарядов, но из-за резкого перемены курса попаданий, видно не было, но произошло накрытие цели, что тоже хорошо.

– Когда же ты попадать то начнешь? – сквозь зубы произнес Бурлаков, по его мнению, противник был уже очень рядом.

8"/35 пушка с крейсера «Адмирал Нахимов» в японском музее. (Масса ствола с затвором 13710кг, вес снаряда 87,8кг * 663м/с=19,3мегаджоуля или 133кг*583м/с=22,6мегаджоуля, дальность 50 кабельтовых, при угле возвышения 15 градусов, скорострельность выстрел в 1,5-2 минуты)

10.54. Дистанция между противниками составила 23 кабельтова. Вновь залп шести 8-дюймовок «Памяти Азова». Произошло прямое попадание бронебойным в скулу полубака, выбито второе 3-дюймовое по калибру, или 12-фунтовое по весу снаряда орудие.

Время 10.55. «Уже 20 кабельтовых, подходящая дистанция, – думает Козлов, а вместе с ним и Василий Васильевич, – практически дуэль».

«На этой дистанции, – вспоминает главный артиллерист характеристики своих орудий, – наши 8-дм/35-кал орудия могут пробить 5-дюймов высококлассной брони Круппа, а англичане заразы забронировали башни «Асамы», которые являются и по совместительству и пороховыми погребами броней в 6-дюймов, но американца Гарвея. Какой маразматик мог на это решиться? Что, если бы перед японским броненосцем был корабль с 10-дюймовой или 12-дюймовыми орудиями или попадание придется в амбразуру орудия?»

Митя Прохоров с товарищем Иваном Никоновым, зная сколько стоят снаряды и заряды, закладывая подарочек в орудие, приговаривали: «Это приданное япошке, что бы жилось богаче!»

Белоснежный крейсер вновь окутался черным дымом от пороха и шесть бронебойных снарядов понеслись в сторону надменного самурая. Продольный, анфиладный огонь ужасен и беспощаден. Особенно губителен он был для японских броненосных кораблей, им в целях экономии как весовой нагрузки, так и удешевления строительства скроили на броневых траверзах69, как на элементах явно излишних в бою линейном, а тут подвернулась именно такая ситуация, которую никто не ожидал. В виду близкой дистанции, а корабли продолжали сближаться, в цель попали два снаряда. Первый вошел в нос, прошел весь небронированный полубак, как горячий нож сквозь масло, и взорвался об каземат левого борта, вызвав детонацию зарядов. Вся прислуга, а это около тридцати матросов испарились в тот же миг, зачинался пожар. Второй 8-дюймовый снаряд пробив бронепалубу и миновав погреба, прошил корпус и коффердам и взорвался подводой уже на выходе из корпуса, «Асама» стал вбирать воду как дуршлаг.

Время 10 часов и 56 минут. Дистанция составляет всего 17 кабельтовых, а это для морского боя словно выстрел в упор. Снова бортовой залп шести 8-дюймовых орудий «Памяти Азова», на этот раз японский крейсер развернулся не носом, а уже под 45-градусов, и на нас, видит Чухнин, уже наводились 6-дюймовые орудия левого борта, да и башня главного калибра заканчивала разворот, и сейчас направит два своих дула в нашу сторону. Наши снаряды накрыли цель, а один направился в носовую башню, пробил 6-дюймовую броню, выкованную по методу Гарвея, зацементированную и закаленную, и там взорвался, вместе с оставшимися двадцатью зарядами, это был настоящий вулкан. Все артиллеристы носовой башни испарились, а их души направились к Аматерасу. Носовая часть «Асамы» была разрушена, мостик снесен, шлюпки, кран-балки, все полетело в разные стороны. Единственный из уцелевших офицеров на корабле отдал приказ переменить курс и убегать от русского корабля, благо машины были в исправности и даже в таком разрушенном состоянии броненосный крейсер был отличный ходок.

– Видишь, к чему приводит наглость, самонадеянность и спорные технические решения, – произнес Козлов поднявшись из казематов на мостик, – если бы сэр Филип Уоттс70 не решил сделать склад боеприпасов в башне, что ему бы никогда не простили на флоте королевском, то для азиатов, делайте что хотите, лишь бы сотни тысяч фунтов стерлингов попали на счет фирмы Армстронга, и были уплачены соответствующие налоги государству.

– И не говори, впечатляющий бой был, реалистичный и запоминающийся, – Бурлаков смахнул капли пота со лба, – теперь то, что делать?

– Устраняем повреждения и возвращаемся домой, больше нам в данной локации делать нечего.

Бурлаков прошелся по горящему кораблю, дошел до тлеющего полубака, в бортах у которого зияли две пробоины с рваными краями от японских гостинцев, а деревянная палуба прогорела, до металлического каркаса.

«Словно на деревянном корабле воюю, только теперь не против английского галеона, а против закованного в броню стального чудовища, – рассудил Николай, – а не взорвал бы мой корабль башню на носу у противника и не угодил бы снарядом в боевую рубку, сожрала бы нас «Асама» и не поморщилась».

Далее пройдя по посыпанной песком палубе с подтеками крови и озирая как на пробитый фальшборт и изуродованные трубы, встретился механик Титов, который доложил, что механизмы выдюжили, хотя и запас масла заметно поубавился, вылез и из своего подпалубного кубрика и минный офицер Градусов, заявивший:

– Полный ход положительно сказался на зарядке аккумуляторных батарей, а те в свою очередь исправно нагревали колосниковые решетки в огнетрубных котлах, только подводные взрывы отрицательно сказались на медной обшивке днища, где генерируется статическое электричество и часть порванных штагов стоячего такелажа не позволяют идти электричеству атмосферному.

Бурлаков почувствовал себя полным профаном, и решил в как вернется сесть за учебники и всё хорошенько разузнать о устройстве корабля конца 19 века, а подошедший Козлов поглядел прямо в глаза Бурлакову, мужчины одновременно моргнули и очнулись уже в своих глицериновых ваннах успевших остыть.

– Поздравляю с прибытием и выполнением первого задания, – произнес шкафообразного вида капитан 1-го ранга, чей глубокий, но добрый бас звучал как колокол и казалось глицерин в ваннах начинал вибрировать.

– Начальник кафедры Морозов Александр Иванович, – поспешил представить непосредственного начальника Козлов, вылезая из ванны и укутываемый Светланой полотенцем.

– Служу отечеству, – неуверенно произнес Бурлаков, а сам подумал: «хоть бы предупредили, что командир пожалует», а сам тоже предпринял попытку встать, но с непривычки плюхнулся опять в холодную скользкую ванну и тотчас Вика и Катя чуть ли не нырнули за ним, взяли под локотки и повели в душ, смывать отслуживший своё глицериновый костюм путешественника во времени. Бурлаков прижавшись боком ощутил всю спортивность Викиной фигуры и приятный запах от волос, затем было чаепитие, где Козлов и Бурлаков рассказывали, что произошло, благо допуск у девушек был, и они сидели, напротив раскрыв рты, а приборы проигрывали видео и аудио