Фрилансер. Вольный копейщик - Сергей Анатольевич Кусков

— самое то качать. Но больше всего не понравилась ещё одна феечка… Мужского пола. Что разлеглась на соседнем с высочеством станке, качая ноги на Смита. Эта «девочка» была мускулистой, кубики пресса — закачаешься, круче, чем у меня (в отличие от остальных на особи были только короткие штаны, торс голый). И всячески раздевала мою принцесску глазами.

Бельчонок занималась в коротких шортиках и спортивном топике. С собой вещи мы привезти не успели, наверное, кто-то смотался во дворец, ибо ангелы тоже были в стандартных привычных по базе ангельских тренировочных трико с логотипами клана Веласкес. Местные походили на Бэль — тоже топики, шорты или бриджи, только фасоны и цвета различались. Никаким непотребством в тренажёрке и не пахло, и я удивился бы, будь иначе. Секс для местных — работа. Тяжёлая, нудная, и надо работать как можно больше, пока позволяет возраст, ибо после останется выход или замуж, или на местную кухню — поваром-официантом. И здесь они от этой работы отдыхали. Вот сейчас, например, самозабвенно обсуждали некого Игнасио Сантьяго — слащавого поп-исполнителя лет тридцати, жутко манерного и на понтах, но любимца дамочек от шестнадцати и до плюс бесконечности, особенно разведёнок тридцати с плюсом. Причём «девочка» обсуждала его наравне со всеми, и мимика и жесты точь-в-точь копировали поведение девочек без кавычек.

— Физкульт привет! — обратился я ко всем.

Бельчонок перевала на меня взгляд и растаяла. Заулыбалась, как девчонка, увидевшая возлюбленного после долгой разлуки (у влюблённых и сутки — разлука долгая).

— Привет, Чико! Выспался?

— Чико! — с усмешкой хрюкнула «девочка».

— Нормально. — Я нахмурился, но мысленно отмахнулся — чего с дурака взять? — Но уже с утра и Сильвия звонила, и твой папа. Всё пытаются «порешать». Как будто мы с твоей сестрой дети малые, и не отвечаем за свои поступки.

— То есть ты не передумаешь? — Тревога в глазах.

— С чего бы? — злорадно хмыкнул я. — Бэль, она не готова к реформам в собственном мозгу. Вот когда будет готова — я скажу, что готов снова сблизиться. Но точно не сейчас.

Облегчение, которое принцесска попыталась скрыть, но тщетно — оно так и пёрло наружу.

— Это и есть твой кабальеро? — привлёк к себе внимание качок-«девочка». — Брутальный вьюнош, который всех одной левой, а сам на женские тела не смотрит?

— Кто это? — презрительно скривившись, одним движением брови спросил у Бельчонка.

— Это Августо. — Она смутилось — чувствовала, что будет скандал, и она косвенно виновата. Ибо что-то про меня тут только что нарассказывала. — Сотрудник Мадлен. Он ко мне клинья подбивает, не верит, что я тебе верная и ни с кем из мальчиков изменять не буду. Не обижай его — просто я красивая, это нормально.

Эпитет зачтён, неплохой заход. Аж на несколько секунд решил не бить это тело. Правда, тело, не понимая своего счастья, само всё испортило:

— Чико, если что — можем замутить тройничок! — Эта гадость застреляла мне глазками. Отчего на душе стало весело. Мерзко, но весело же!

— Ты «он» или «оно»? — лаконично уточнил я, соизволив перевести на него взгляд.

— Он би, Хуан, — ответила за нечто Изабелла. И решила, паршивка, тоже меня постебать. — А правда, может, устроим тройничок? Ты — альфа, и мы — твои… Как это называется, кого альфа кроет? — повернулась она к феечкам.

— Омеги? — пошевелив мозгами (судя по выражению лица, там их немного, что при зачётной внешности для сеньориты сие не критично) ответила одна.

— Да ладно, тройничок — и тройничок! Августо так вылезать может… ВСЁ… — закатила вторая глаза, и я понял, тоже троллит вашего покорного слугу. У этой с интеллектом чуть получше. Жаль, плохо с самосохранением, но я сегодня добрый, женщин не бью.

— Ну так что, сладенький? Какой будет твой положительный ответ? — почувствовала себя бессметроной мерзость и причмокнула губками. — Хочешь, побуду для тебя Августой? А если любишь перчинку — сделаю тебя Хуаной?.. За счёт заведения, совершенно бесплатно! — Хлоп-хлоп — выстрелы ресницами. — В рамках познавательного процесса горизонтальной дружбы?

Драться? Зачем драться? Это ж бордель, Мадлен вчера ясно дала понять, тут свои законы. Нефиг было сюда ехать, раз чётко реагирую! А если реагировать — то достойно.

Неспешно подошёл к Пьеру. Который при моём приближении прекратил сводить рычаги.

— Уважаемый, я ещё плохо знаю местные порядки. — Склонил голову, показывая уважение. — Но что будет, если, например, кое-кто из сотрудников считает себя бессмертным, и что его кости сделаны из титана и не ломаются? Что проявляется в слишком длинном языке, который неплохо подкоротить?

— Если товарный вид не попортишь — короти, без проблем, — юморнул вдруг и Пьер. А с такой серьёзной рожей сидел! И он именно юморнул, ибо хоть и вдали, но ситуацию качал, и сейчас ловил своё удовольствие. Видно «Августа» ему чем-то не нравилась, и он не видел причины не поиздеваться над нечто моими руками.

— И никаких сломанных костей! — грозно добавил он. — Мадлен прибьёт. Августа хорошо работает, к ней очередь.

— Понял. Спасибо. — Снова уважительно склонил голову.

За разговором с Мартой в столовой прошло время, и обезболивающее подействовало на полную — рёбер не чувствовал. А потому подойдя к «девочке», сгробастал его и рывком вышвырнул со станка на пол. Пол мягкий, резина — не вид испортится. И пока «девочка» не успел вскочить (хорошая реакция, и подготовка тоже, я отдал должное), как пробил ему ногой в пресс. Как там кубики поживают? Дутые, или на самом деле хорошо накачены?

Дутые. Ибо «Августа» согнулся в три погибели. Мэри с напарницей были уже здесь, на подхвате, в метре от меня, но, видя, что я не развиваю успех, замерли.

— Хуан, не надо. Всё понимаем, но мы не дома.

А тут и Арабелла в дверь заглянула:

— Веселитесь? Без меня?

— Я знаю, что не дома, — выдавил я мученическую улыбку. — Просто надо расставить иерархические барьеры. Эй, Августа! — подошёл к парню и… Нет, просто его толкнул. Даже не заметив, что он пытался мне что-то там пробить, а он пытался, дал ему с ноги в плечо (морда лица — товарный вид, нельзя). Вот, шлёпнулся на пятую точку и затылком — сам виноват. — Августа, — с усмешкой продолжил я, — метеором в столовку! Скажешь Марте,