День свободы - Данияр Саматович Сугралинов

раздалось вширь, прибавило в размерах, обросло пластинами из Искаженного адамантита.

— В моих жилах течет четверть бесовской крови, смертный. Посмотрим, что ты скажешь на это!

Полыхнув Дыханием Преисподней, чтобы я не расслаблялся, Аваддон исторгнул жидкое Пламя одержимости. Из области, залитой синим огнем, я выскочил, но все равно получил дебаф:

Одержимость 1-го уровня

Вы получаете на 15 % больше демонического урона.

И без того вымотанный напряженным боем, я чуть не отчаялся, ведь любая ошибка могла привести к полному поражению! Летая и уклоняясь от атак Аваддона, ускорившихся в разы, я готовился в любой момент активировать Ясность, чтобы выскочить из Пламени одержимости, если вдруг босс соберется снова его выдохнуть. Оно вешало дебаф с упоминанием уровня, наводя на мысли о том, что дрянь суммируется при каждом контакте с пламенем.

Но Пламя одержимости было только цветочками. В новой форме Аваддон обрел новые способности. Замерев и вытянув руки, он скастовал черный сгусток, Хаотический разлом, и подо мной образовалась мерцающая черная дыра, куда меня медленно затягивало. Урон нарастал с приближением к разлому, и на время я забыл об атаках, тратил все силы на то, чтобы вырваться. Хорошо хоть босс стоял с вытянутыми руками, кастуя, а не атакуя, и у меня имелся Полет.

Усиливая натиск, Аваддон ударил по мне Исторжением души — лучом света, от которого я не уклонился даже в убыстрении. Свет оказался душой, когда-то поглощенной демоном. Озлобленная и искаженная сущность впилась в меня в борьбе за тело и затащила в великое ничто.

Там, оставшись без способностей, я ошалел. Что делать? Под ногами ничто и вокруг ничто, я сам в виде света, и оформившаяся в силуэт рептилоида сияющая душа с черными прожилками, рвущая меня на части. Перед глазами появилась шкала:

Захват вашего тела душой грешника: 4 %… 5 %…

Осознав, чем грозит потеря тела, я зарычал и набросился на врага. Я рвал, кусал, царапал, молотил его и вскоре добился успеха: цифры захвата тела сперва остановились, а потом начали уменьшаться.

Отбился. Душа рептилоида-грешника рассеялась, меня же вернуло в собственное тело. Не успел опомниться, схлопотал секирой по голове, но вовремя ушел в Ясность, и удар прошел вскользь. От злости и испуга рванул к мерзкой морде застывшего демона и вбил полное Комбо.

И тут со всех сторон раздался Плач истязаемых: стоны, крики агонии, хрипы. Освобождение избавило меня от Отчаяния, и я продолжил бой.

Дрался теперь еще осмотрительнее — резервы духа сократились на три четверти, а Пламя одержимости собрало шесть уровней и повышало урон босса по мне на 90 %.

Оставшись с четвертью жизни, мой противник снова закрылся щитом и изменился, да так, что впору было сдаваться. Щит исчез, но за ним никого не оказалось. Зато по всем поверхностям разрослась демоническая плоть — желеобразная, подвижная, она быстро окутала пещеру, затвердела, обросла защитными пластинами, шипами, рогами. Отовсюду на меня пялились сотни глаз, множество пастей скалилось в злобном рычании. Руки демона отрастали со всех сторон, они тянулись ко мне и извивались, но в Ясности я опережал их.

— Самый проворный смертный из всех, что мне доводилось видеть! — удивлялся Аваддон, одновременно говоря множеством ртов, отчего казалось, что голос его вибрирует и проникает в каждую клетку. — Не иначе Спящие приложили к этому руку!

— Ох и задал бы тебе трепку легендарный гранд-мастер Ояма за такие слова! — не согласился я.

— Так ты его ученик? То-то я смотрю, стиль кажется знакомым… — хмыкнул демон. — А старик еще жив?

Ожидая услышать что-то интересное о наставнике, я стал атаковать не столь яростно, но Аваддон молчал. Так проявилось его коварство. Заболтав меня, он атаковал: рука-щупальце застала врасплох, выстрелила так же, как тогда, на дне Провала, схватила и стиснула пальцы. Мне не хватало силы освободиться, затрещали кости, а жизнь начала стремительно утекать.

— Ты мне наскучил, — рыкнули рты Аваддона. — Надо было сразу тебя прикончить, но хотелось размяться.

Аваддон Сокрушитель нанес вам урон (Смертельный захват): 173 405.

Аваддон Сокрушитель нанес вам урон (Смертельный захват): 198 864.

Жуткий вой не сработал, Летаргия тоже, а чудовищный урон нарастал с каждой секундой. Без прокачанной Устойчивости и прочих защитных перков и наград я бы погиб сразу, но с ними мучения только затягивались. Больно было так, что я орал, ничего не видя и не слыша рокота демона, продолжающего монолог. Боль вытеснила все мысли, заставляя желать только одного — чтобы все кончилось. В эти секунды я только порадовался, что и Алмазная кожа справедливости не сработала. Все равно бы не вырвался.

Смерть принесла облегчение. Мои глаза к тому моменту уже лопнули, выдавленные из расплющенного черепа. Все погрузилось во тьму еще раньше, теперь же мне стало легко. «Наконец-то все кончилось», — думал я, больше не чувствуя адской боли.

Вы мертвы.

До перерождения 9… 8…

Во мне теплилась надежда, что я выживу, но слабая. Не верилось, что Вторая жизнь способна обмануть механику финального босса, который, если убивал, то окончательно.

До перерождения 5… 4…

И все же наличие таймера вселяло надежду. Ведь его видят только те, кто еще в игре! Убитые Аваддоном говорили, что их просто сразу выкидывало в реал!

До перерождения 2… 1…

Вторая жизнь! Вам удалось ускользнуть от смерти!

Желаете воскреснуть на месте гибели или в привязанной точке возрождения «Погост Окаянной бреши»?

— Упорная душа! — услышал я, ожив. — Не хочет расставаться с телом!

Демон ярился, плоть, покрывшая стены, пол и потолок набухла и ходила ходуном.

— Что?! — раздался его удивленный вопль.

— Вот что!

Ликуя, я ушел в Ясность и врубил полную мельницу Комбо! Я как пулемет строчил Молотами и Пинками, усиленными Когтем, плоть под моими ударами вздрагивала, медленно пыталась отползти. Выстрелившие в меня руки с растопыренными пальцами, казалось, застыли в полете; слишком медленные, они ничего не могли сделать.

Пространство завибрировало, загудело, но в Ясности я не слышал вопля агонии демона и лупил склизкую демоническую плоть под ногами до тех пор, пока у босса не осталось менее 0,1 % жизни — около полумиллиона.

Не выходя из убыстрения, я метнулся к вратам и заставил союзников воскреснуть.

Хеллфиш подал голос первым:

— Скиф, твою мать!

— Босс повсюду! — заорал я. — Меньше процента! Мочите гада!

Народ вокруг зашумел, удивленно загомонил — не до всех дошло, что происходит.

— Валим босса! Скиф, принимай! — сориентировался Кетцаль, приглашая меня в рейд.

Я вошел в группу, и жизнь босса пропорционально повысилась до семи миллионов — плевое дело!

— Что стоим?! — заорал я. — Аваддон сам себя не убьет!

Бойцы не мешкали, а вот ремесленники хлопали глазами, и тогда Хеллфиш, рыча и выкрикивая команды, надавал им увесистых подзатыльников. Крафтеры врубились,