Жизни немертвых важны - RedDetonator

не понял или не осознал, что я могу убить всех здесь и сейчас. У вас просто нет сил, чтобы остановить меня. Персы слишком далеко, а я вот он, стою перед тобой. Я держу тебя за задницу, староста, поэтому делай то, что я тебе говорю, пока худа не стряслось.

— Мы не можем… — начал Ксенофонт.

Я бросил ему в лицо Иглу Смерти.

+220 единиц опыта

Новый уровень

+40 очков навыков

Теперь уже бывший деревенский староста упал на землю, истекая кровью и фрагментами мозгов из большого отверстия, которое у него теперь вместо лица. Селяне же ошеломлённо молчали.

— Кто у вас следующий на должность старосты? — спросил я.

/В Серых землях/

Эстрид шла по Серой пустоши и старательно слушала свои шаги. Шурх-шурх, шурх-шурх — кожаные сапоги с мира Земля стойко переносили жару и песок, но ноги в них сильно потели.

Караван держался позади, на почтительной дистанции. Караван — это повозки и её личные мертвецы, четыре сотни лучших воинов, выживавшие на границе Серой пустоши и цивилизованных земель. И эти лучшие воины пали от её рук, а затем восстали верными слугами, готовыми пожертвовать ради неё всем, что у них есть.

— Это я был готов пожертвовать ради тебя всем, что у меня есть! — воскликнул Алексей. — Предательница! Ты могла просто попытаться!

Эстрид молчала и делала шаг за шагом, слушая шелест серого песка.

— Я, возможно, сдох из-за тебя! Из-за тебя! — кричал на неё Алексей. — Как ты могла пойти на такое?! Какой нужно быть мразью, чтобы бросить единственного любимого человека на произвол Судьбы?!

Шаг за шагом. Шаг за шагом.

— Игнорируешь меня, сука?! — Алексей выбежал из-за бархана.

Он одет в свою футболку с надписью, в джинсы с металлическим ремнём, а также в свои любимые ботинки, о которых он мог говорить бесконечно. Лицо у него загорелое, несмотря на произносимые слова, он доброжелательно улыбается ей.

— Да, я не просил оставаться, но если ты меня действительно любила, должен ли я был просить? — Алексей шёл рядом и активно жестикулировал. — Ты циничная сука, ради собственной шкуры предавшая единственную любовь!

Эстрид игнорировала его. Шаг за шагом. Шаг за шагом.

— Я научил тебя всему! Ты вообще нихрена не знала до нашей встречи! — продолжал Алексей. — Без меня ты бы так и мыкалась по заброшенным поместьям, надеясь на то, что удастся найти хоть какие-то крохи знаний! Но ты слишком тупая сука, чтобы быть способной к благодарности!

Воздух тут сухой, песок всепролазный, а воды не будет ещё три-четыре дня. Суровый край, чтобы выживать в нём, но это единственный путь к заветному Таерану.

Путь этот очень долог, тернист, но она уже близка к цели. Осталось только пройти этот участок, миновав основные опасности, а там они доберутся до города и возьмут его. Её предки будут отомщены, позор рода Бранда будет смыт, а город, наконец-то, получит достойного владыку.

— Ты так давно в этом дерьме, что теперь даже не знаешь, зачем просыпаешься по утрам! — припечатал Алексей. — Я наделил твою жизнь смыслом, а не этой жалкой отмазкой в духе «мщения за честь предков»! Когда тебя, мать твою, вообще волновала чья-то честь?! Когда тебя волновала честь вообще?!

Впереди большой бархан, обойти не удастся.

— Думала ли ты о чести, когда отнимала последнюю еду у этого, как его там… Бейнира, да! — продолжал вещать Алексей. — А когда ты отправила прямо на смерть ту девчонку, понравившуюся Кнуту? Как её звали? Ага, не помнишь! И этот самый человек думает о чести предков? Ха-ха, думает, да-да…

Серый песок осыпался под ногами, затрудняя подъём, но обходить такой бархан — тратить время, силы и воду.

— Это тогда ты научилась так хорошо предавать, да? — ярился Алексей. — Когда Кнут бросил тебя, раненую и обессиленную, на прокорм мертвецам? Его «любовь» имела корыстную основу, поэтому ты решила, что только такие выживают и перестала помогать людям просто так, я прав?! И меня ты использовала, хотя я был искренен с тобой!

Эстрид поднялась на вершину бархана, откуда открылся отличный вид на серое ничто, расстилающееся всё дальше и дальше на восток. Алексей встал прямо перед ней и уставился в глаза.

— Кто ещё сделал для тебя так много, не попросив ничего взамен?! — выкрикнул он.

Эстрид впервые посмотрела ему в глаза.

— Никто, — ответила она и взмахнула рукой.

Алексей развеялся дымкой.

Эстрид продолжила свой путь. За ней шёл караван из немёртвых воинов и повозок, а в километре к северу стоял высокий серокаменный улей, испещрённый чёрными норами.

/Сатрапия Сузы, на тракте/

— Вот это я и называю комфортом! — развалился я на телеге. — Сервис!

Четверо стояночников лежали рядом, а белорубашечник правил лошадью.

Ехали мы прочь от деревни покойного Ксенофонта, потому что есть риск, что вернувшиеся с полей мужики бросятся в погоню за обидчиками. И все полягут, как пить дать. Зачем бессмысленные лишние жертвы? Я же, всё-таки, лич с остаточными проблесками гуманизма, поэтому не хочу лишних жертв. Или мне просто лень тратить время на убийство этих идиотов. Не знаю, чего было больше в моём желании убраться из деревни…

— Рассказывай, дружок, — потребовал я, обращаясь к белорубашечнику. — Кто такой, как так сложилось, что ты был продан в рабство?

— Зовут меня Сергеем, — представился он наконец. — Родом из Ульяновска. Продали в рабство потому, что Стоянку взяли штурмом персы.

— С Земли, значит, — констатировал я. — Кстати, какой там сейчас год?

Сергей посмотрел на меня недоуменно.

— Чего так смотришь? — спросил я.

— Просто все наши и так знают, вроде бы… — буркнул Сергей. — 2026 год там на дворе. Вроде бы сегодня 24 декабря. Конец Света, о котором ходили слухи, всё-таки состоялся. Никто особо в это не верил, но…

— Расскажи подробнее, — попросил я.

— Я могу рассказать, — подал голос дядя лет шестидесяти. — Михаил Степанович Белов.

Выглядел он так, словно очень быстро потерял очень много килограмм. Скорее всего, с трудом пережил переход со Стоянки в Сузы, по пути расходуя накопленные жировые запасы. Повезло ему, что вообще выжил, но выглядит не очень.

— Алексей, — представился я. — Кем ты был на Родине?

— Комбайнером, — ответил Михал Степаныч. — А тут ни комбайнов тебе, ни иной крупной техники, но приспособился и здесь, знаю ведь, как хлеб убирать…

— Ну так расскажи мне, что же произошло дома, — попросил я его.

— Так рассказывать недолго, — грустно усмехнулся Михал Степаныч. — Как сообщили, никто не был готов, значит… Напасть какая-то нашла на весь мир. Люди начали друг дружку жрать, болтают, дескать, в первые же часы погибли сотни миллионов,