"Фантастика 2025-34". Компиляция. Книги 1-26 - Алиса Бодлер

Крыть нечем. Шах и мат. Оказалось, что еще не все.

— Что с моим производством?

— Вам все расскажет генерал-майор Траскин. Уверен, у него найдётся, чем отблагодарить спасителя семейной чести, — сказано это было так двусмысленно, что нетрудно и догадаться: меня еще ждут неприятные сюрпризы. — Отправляйтесь немедленно. Путь неблизкий. А тело…

— Хотелось бы попрощаться с моим другом, князем Орбелиани.

— Князь отдыхает. Вчера засиделись допоздна. Столько вина… Жаль, что вы к нам не присоединились, — я еле сдержался, чтобы не нахамить. — Будить его не будем. Конвой вас уже ждет. Выступайте без промедлений. Это приказ, подпрапорщик!

Овечкин не поленился и сопроводил меня до арбы. Он наслаждался ситуацией и этого не скрывал. Лошади мне никто не предложил. Придется ехать, вдыхая всю дорогу трупные ароматы. Хорошо хоть, что заметно похолодало. И после полевого госпиталя под открытым небом в 30-градусную жару меня никакими запахами не проймешь.

— Поезжайте, господин подпрапорщик, — штабс-капитан выделил интонацией мое звание. — Рад был с вами познакомиться!

Так и хотелось плюнуть ему на прощание в слащавую улыбчивую рожу! Как же ловко обставил разговор! Ни к одному слову не придерёшься! Все на намеках, на недомолвках. Размазали вас, Константин Спиридонович, тонким слоем и спасибо не сказали! Чтобы достойно отвечать на скрытые колкости, нужно носить офицерскую шинель и шашку вместо ружья.

Я предавался уничижительным рефлексиям под заунывный скрип арбяных осей, плохо смазанных нефтью. К этому звуку следовало заново привыкать. Вокруг тянулись знакомые места с унылым пейзажем вокруг. По этой дороге тянулся обоз с ранеными почти полгода назад. Тогда мы вместе с фон Ребиндером, несмотря на свои раны и жару, радовались жизни, как дети, шутили, подтрунивали друг над другом. Теперь же единственным моими спутниками были молчаливый возчик-татарин и труп подполковника Траскина.

— Прости, боевой товарищ, нет у меня слез тебя оплакать. Ты погиб с честью, которой нет ни у твоего брата, ни у его подчиненных.

… До небольшого поста, пункта для ночевки караванов на Кумыкской равнине, мы добрались ближе к сумеркам. Казаки запалили костер из собранного по дороге хвороста. Поставили маленькие чайники, чтобы вскипятить воду.

— Чайку не желаете, Вашбродь?

— Верховые! Сюда скачут! — тревожно вглядываясь вдаль, крикнул часовой.

Минуты тревожного ожидания пролетели быстро, сменившись на радость от встречи. Всадниками оказались князь Орбелиани и несколько казаков.

— Я не мог не проститься с тобой, дружище! — обнял меня Илико.

— Овечкин тебя отпустил?

— Закатил ему скандал! Как он мог прогнать тебя, нашего спасителя⁈ Угрожал ему, что в Тифлисе ему никто не подаст руки.

— Сия чаша его не минует, Илья Дмитриевич. Он замыслил, я уверен, приписать себе все заслуги.

Илико запрыгал около костра, выкрикивая слова, неподобающие отпрыску древней династии Грузии.

— Успокойся! Ты сделаешь все, как надо. Вино привез?

— Э, мы не Кахетии и не в Тифлисе. Чихирь пусть казаки пьют! Взял у маркитантов в долг коньяку и рому.

— То, что нужно!

Выпили.

Потекли неспешные разговоры. Я рассказывал новости, которыми не успел поделиться с Илико в Даргинской яме. Мы тогда успели обменяться лишь парой слов. Известия о геройстве старшего брата при Раче его скорее огорчили, чем восхитили. Догонять теперь придется!

Илико не унимался с благодарностями. Славословие в мою честь следовало одно за другим. С чем сравнить тостующего грузина? Разве что с прорвавшейся плотиной! Остановить его могла лишь полностью опустевшая тара.

Когда мы изрядно набрались, я встал с чашей в руках. Илико тоже. Наверное, я был уже изрядно пьян. Иначе не стал бы, покачиваясь, говорить того, что сказал:

— Есть просьба…

— Любая!

— Вернешься в крепость, скажи этой сволочи, Овечкину, — я немного подумал. — Коста просил передать… Рука моя крепка. Я отлично стреляю. Бойтесь, господин штабс-капитан, моего производства в офицеры!

Глава 24

Коста. Центр Кавказской линии, конец зимы 1843 года.

Я лежал в пышных колючих кустах шиповника, прорезав тесаком лаз для удобства. Не хотелось бы изорвать о колючки серую шинель. Рассматривал высокую квадратную каменную башню, возвышавшуюся над округой и увенчанную потемневшей от времени четырехугольной пирамидкой. Древнее сооружение, оно столетиями стерегло от захватчиков местные земли — большой аул, поля кукурузы и луга для выпаса скота. С появлением огнестрела стало почти неприступным, даже имея небольшой гарнизон. В той, которую разглядывал, набилось горцев двадцать. Еды, воды и боеприпасов у них хватало. И внимательности. Все подходы к башне были под присмотром и простреливались. В этом я уже успел убедиться.

Мне было поручено эту башню взять приступом. Или умереть. Выбор простой — победа или смерть. Так мне сказал батальонный командир. Отдав приказ, демонстративно достал часы.

— Сколько вам, господин подпрапорщик, потребуется времени справиться с мятежниками? Не хотелось бы задерживаться здесь надолго. Нас ждут вечером карты и вино.

— Ваше благородие! Вы предлагаете мне штурмовать башню с одним взводом? Это верная гибель!

Стоявшие рядом с нами офицеры заворчали в мою поддержку. Горцы стреляли метко. Дефилировать под выстрелами никому не хотелось.

— Хорошо! Дам полуроту. Ни человеком больше!

Без пушек взять башню? Что за абсурд⁈ Погублю понапрасну людей и сам погибну. В этом и весь смысл приказа майора. Он хочет моей смерти. Задание у него такое. И выбора мне не оставили. Отказаться невозможно. Погибать — неохота. Не дождетесь.

В том, что линеец замыслил недоброе, нет никаких сомнений. Раньше были догадки. Вчера полностью подтвердились. Ко мне подошел казак.

— Вашбродь! Сказать хотел. Подслушал намедни разговор офицеров. Хотят вас со свету сжить. Поручат вам дело, в котором не выжить.

— Зачем мне открылся?

— Должок у меня перед вами.

—?

— Сам я из станицы Калиновской. Сродственник мой, Степка Попов… Вы ему жизнь спасли. Давно по Линии слух идет: подпрапорщик Варваци — достойный офицер.

— Унтер-офицер, — криво улыбнувшись, поправил я.

Люди! Творите в жизни добро, и оно вам вернется! Вспомнил я Попова. Как он вызвался остаться вместо студента-Ивана в Шамилевом плену. И как выкупил его за тысячу абазов. Не верить казаку оснований не было.

… Две недели добирался я до Ставрополя с телом подполковника Траскина. Прибыл в разгар Филиппова пост. Оттого, наверное, получатель груза, генерал-майор Траскин, брат погибшего, был особенно