Сергей Лукьяненко - Реверс

Ознакомительный фрагмент

— Возможно…

— Нет, это точно. — Родион Романович засмеялся. — Иначе вам придется предположить, что головной мозг — не самый умный орган вашего тела, что несколько обидно… Ну вот. Внутри каждого типа существуют, естественно, таксоны более мелких градаций: подтипы, классы, виды, называйте как хотите, устоявшейся терминологии все равно нет. К адреналиновому типу относятся проводники двух родов: первого и второго. Вы — из первого.

— То есть?..

— То есть вы оказались бессильны открыть Проход в состоянии ярости. Специфические гормоны в вас просто кипели, а толку — ноль. Тигран Арутюнович взбесил вас — а он умеет это делать! — и удрал в Центрум. Проход за ним, естественно, тут же закрылся. Вам очень хотелось проломить ему голову?

— Не то слово, — пробурчал Сергей.

— И тем не менее вы не смогли последовать за ним. Он вернулся и повторил опыт — результат оказался тем же, то есть никаким. Так нам стало понятно, что, вы скорее, всего не относитесь к адреналиновым проводникам второго рода. Вы адреналинщик первого рода — приобретаете способность открывать Проходы в состоянии сильного испуга. Ну-ну, тут нет ничего постыдного… Собственно, я догадывался о результатах теста еще до встречи с вами, но согласитесь — то были лишь слова. Я же не видел, как вы удирали от медведя! Ведь надо было проверить, так? Конечно, мы попробуем вас и в других режимах — вдруг вы несете в себе скрытые свойства мультирежимного, а то и вовсе универсального проводника? Это надо выяснить, а при наличии таковых свойств — развить их. Для общей пользы, а?

Сергей молчал — лишь желваки играли. Родион Романович допил свой кофе, причмокнул от удовольствия, вновь откинулся на спинку кресла и беззвучно рассмеялся.

— Понимаю ход ваших мыслей… Но я же говорю: быть адреналинщиком первого рода отнюдь не постыдно. Пугаться опасности — нормальное, штатное свойство человеческой натуры. Уж простите за банальность, важно не то, испытывает человек страх или нет, а то, как он ведет себя при этом.

— А если он бежит сломя голову в паническом ужасе? — тихо спросил Сергей.

— Ну и прекрасно! Главное, чтобы он открыл Проход. Его подержат, пока не пройдет вся группа. Скажу больше: адреналинщик первого рода — это как раз то, что нам надо для работы в Центруме. Некоторые наши сотрудники вообще склонны недооценивать опасность, и чем дольше длится командировка, тем больше они склонны к разгильдяйству и шапкозакидательству. Из-за этого мы порой теряем людей — людей, которые должны были жить! Мы всем говорим: бойтесь! В Центруме для нас нет безопасных мест. Разумный трус порой стоит десятка классных бойцов. Но как приказать людям бояться? Мы впустую сотрясаем воздух, рассказываем новичкам жуткие истории…

— Может, и мне расскажете?

— Вам не надо. Но так и быть, расскажу об одном случае. Вы уже дважды побывали в Сухой пустоши и примерно знаете, какие там места. То песчаная пустыня, то каменистая пустыня, то солончаки. Источников воды нет. Пищи нет. Зимой еще терпимо, а летом даже дышать трудно. Воздушные патрули. Верховые патрули вдоль железной дороги. Песчаные бури. То еще местечко… К сожалению, нам приходится иметь с ним дело. И вот… одной группе не повезло. Она пропала. Мы до сих пор не знаем, что там случилось. Предполагаем, что группа ввязалась в ненужный бой с пограничниками и потеряла проводника. Непростительная беспечность! Много позже в самой глубине Сухой пустоши мы нашли одного человека из той группы… Только одного.

— И что? — с любопытством спросил Сергей.

— Он был таким легким, что его ссохшееся тело я мог бы выжать над головой одной рукой, — сухо сказал Родион Романович. — Он был мумией. Флягу он где-то бросил, все равно в ней не было ни капли воды. А вид фляги, наверное, сводил его с ума. Карабин он не выбросил, но ни в магазине, ни в стволе не осталось ни одного патрона. Зато мы нашли несколько стреляных гильз.

— Он отстреливался?

— Никаких признаков. Предположительно он все-таки сошел с ума. Солнце пило из него влагу, жарило его живьем. Солнце было его врагом. И он стал стрелять в солнце. Стрелял, пока было чем стрелять.

— И умер от жары и жажды?

— Вот именно. Мы тщательно осмотрели тело, прежде чем похоронить. Никаких ранений обнаружено не было.

Сергей помолчал, пытаясь представить себе смерть от жажды, и не представил. Наверное, что-то настолько жуткое, что не всякому воображению под силу. Тогда он допил свой остывший кофе. Н-да… веселенькую перспективу сулит работа на этих… контрабандистов! Тут никаких денег не захочешь.

А с другой стороны, в каждой профессии существует своя техника безопасности. Не ленись выполнять ее требования — и сведешь риск к минимуму.

— А вы, — спросил он, — проводник какого типа?

— Универсальный. — Родион Романович кисло поморщился. — Очень редкий кадр… и почти бесполезный. Потому-то я не хожу в Центрум, а выполняю работу менеджера по кадрам: привлечение, обучение, утирание носов… Помните, давеча в кафе я открыл малый Проход?

— Помню.

— Так знайте: я могу открыть Проход практически в любом душевном состоянии и гарантированно удерживать его в течение десяти минут. Но максимальный диаметр открытого мною Прохода не превысит двадцати пяти, максимум тридцати сантиметров. И это мой предел. Кого я могу запустить в Центрум — гуттаперчевого мальчика? Таковых у нас нет, да и не требуются.

— Удава, — прыснул Сергей.

Родион Романович пристально посмотрел на него и вздохнул.

— Радуйтесь своему таланту, Сергей Анатольевич. Радуйтесь тому, что ваш талант связан всего-навсего со страхом, а не с перитонитом, например. У одного нашего проводника, он теперь ушел на покой, способности возрастали при сильной зубной боли. Понравилось бы вам ходить в Центрум с вот таким дуплом в коренном зубе и открытым нервом? Понравилось бы ковырять в дупле зубочисткой, чтобы экстренно открыть Проход? А он это делал! Вынужден был делать!

— Молчу, молчу…

— Это зря. Вас, я вижу, интересует еще многое. Спрашивайте — отвечу. Но, по-моему, вы все еще не слишком счастливы? Это напрасно. С вашим-то талантом… Представьте себе, что вас собрались расстреливать… Адреналиновый всплеск — ого-го какой! Страх — несомненно. И вот вы обращаете вашу естественную психическую реакцию на пользу и делаете то, чего не в силах были сделать целые легионы расстрелянных в разное время людей: открываете Проход и бежите, оставив расстрельную команду в полной растерянности. Плохо ли?

— Предпочел бы обойтись без этого… А если меня перед расстрелом привяжут к столбу?

— Добейтесь, чтобы поставили к стенке. А теперь — спрашивайте!