Бремя власти III - Иван Ладыгин

таежного леса. На ней была практичная, но безупречно сидящая кожаная куртка охотника, на груди девушки гордо блестела золотая пуля — она тускло сияла в полумраке. Она была безоружна, но ее сжатые миниатюрные кулачки пламенели — от них исходило марево жара и тянулись тонкие струйки дыма. За ее спиной маячили силуэты еще троих охотников, их лица были напряжены, оружие держали наготове, взгляды метались по коридору.

Людмила окинула Игоря одним брезгливым взглядом — с ног до головы, задержавшись на перепачканной груди и опрокинутом стакане. Ее губы тронула ледяная усмешка.

— Ну, Железный Ветер, — ее голос звенел, как обнаженная сталь, — великий охотник, укротитель порталов… И как тебя, такого грозного, умудрились повязать и запихать в конуру какие-то жалкие, мятежные щенки, смердящие мочой и тупостью? Не слишком ли ты заигрался в свою революционную романтику?

Игорь огрызнулся, едва разжимая стиснутые челюсти. Его голос был хриплым, но ярость придавала ему сил:

— Заткнись, Людка. Или хочешь, чтобы я поблагодарил тебя поклоном? Помоги разрезать ремни.

Она фыркнула, но ее пальцы мелькнули, оставляя в воздухе короткий светящийся след: охотница перерезала кожаные ремни у запястий Игоря магическим лезвием жара. Он вдохнул полной грудью, почувствовав прилив крови в онемевшие руки. Боль в ребрах вспыхнула с новой силой.

— Спасибо, — проворчал мужчина, вставая и спотыкаясь от слабости. Зеленые глаза Людмилы смягчились на долю секунды, но тут же вновь стали жесткими.

— О благодарностях поговорим потом. Если выживешь. Ты влез в политику, Игорь. В самую гущу дерьма. А политика, как известно, грязное дело. Она всегда находит способ вывалять тебя с головой. Не надо было лезть. Охотники должны охотиться. На демонов. — Она резко кивнула на дверь. — Пошли. Надолго мы здесь не задержимся.

Игорь шагнул к дверям. Мимоходом он поднял опрокинутый стакан. Не глядя на растерянные лица охотников Людмилы, он медленно, демонстративно опорожнил свой мочевой пузырь прямо на трупы двух стражников, валявшихся в лужах крови в коридоре. Зловонная струя хлестко ударила по безжизненным лицам «Крысы» и «Мясника».

— Вот и вся моя благодарность революции, — процедил он сквозь зубы, разбивая о стену пустой стакан. — Идем.

Людмила брезгливо поморщилась, но ничего не сказала. Ее отряд рванул вперед по дымному коридору. Игорь, превозмогая боль и слабость, последовал за ними, чувствуя, как ярость и жажда мести дают ему силы, которых не было минуту назад. Прорыв из кишащего мятежниками лагеря был кровавым и быстрым. Охотники Людмилы работали слаженно и смертоносно. Игорь, подхватив клинок у павшего врага, рубил рядом, целиком отдаваясь знакомой ярости боя. Каждый удар — по тупой морде фанатика, по кричащему рту, изрыгающему лозунги «свободы» — был шагом к очищению. Они вырвались на холодный, предрассветный воздух, оставив за спиной хаос и пламя бункера. Лес принял их в свое темное лоно.

* * *

Дирижабль со скромным названием «Казачок» плыл над бескрайними лесами и болотами, направляясь прямиком к Валдаю. Снизу тянуло запахом хвои и нагретой в лучах солнца листвы. Я стоял на верхней палубе, у самого носа. Ветер трепал мои темные волосы, бил в лицо холодными струями. На далекой линии горизонта уже алела предрассветная полоса.

Перед отъездом из Петербурга я успел провести короткий инструктаж с нужными людьми. Песцу и ядру клана я передал четкие инструкции: охранять периметр вокруг Зимнего, патрулировать ключевые точки города, особенно магические академии и заводы. И главное — распространять слухи. В кабаках, на рынках, в портовых тавернах. Слухи о том, что Император — не демон и не слабак, а сильный правитель, который отменил губительные указы Меньшиковой, который лично выступил с Манифестом и обещает покончить с голодом и несправедливостью. Который борется с настоящим врагом — Скверной и мятежниками, сеющими хаос. «Император — молодец!» — эта простая фраза должна была стать вирусом, противоядием от пропаганды ЛИР.

Рядом со мной, в двух шагах, опершись на леер, стояла Орловская. Она смотрела вниз, на проплывающие под дирижаблем леса, и ее профиль казался мне напряженным и жестким. Синяя и практичная форма капитана особого ведомства сидела на ней как влитая. Серебряная пуля на ее груди холодно поблескивала. Рябоволов прикомандировал девушку ко мне «для подстраховки», ссылаясь на ее неплохие боевые навыки, о которых я знал не понаслышке.

Другие люди Тайного Отдела сновали по палубе и видели лишь это. Они не знали, кто стоял рядом с их капитаном. Валерия делала вид, что мы были едва знакомы. Ее хладнокровие было почти идеальным. Почти.

Я не повернул головы в ее сторону… Мой голос прозвучал тихо, но четко, разрывая шум ветра и гудение магических двигателей:

— Ты же понимаешь, что не сможешь вечно делать вид, будто тебе плевать на меня? Что я — просто еще один охотник, пусть и глава клана? Для дела, которое нас ждет, такая игра чревата. Микросекунда недоверия, сомнения в бою… и все. Ты знаешь, что стоит на кону.

Орловская вздрогнула почти незаметно. Она не сразу ответила, продолжая смотреть вниз.

— А что я должна делать, Соломон? — ее голос был ровным, но в нем слышалась стальная струна. — Обниматься? Целоваться на палубе у всех на виду? Или просто признаться всем, что я знаю, кто ты на самом деле? Я думаю, отстраненность — лучший вариант. Для всех. Для дела. Для… тебя.

Я наконец повернулся к ней. Мои глаза, скрытые маскировкой под серые, смотрели прямо, пронзительно.

— Я приказываю тебе ответить. Откровенно. Что ты думаешь обо мне? О том поцелуе в подсобке? — мой тон был спокоен, но я добавил в него капельку непререкаемой власти.

Орловская резко повернула голову, ее ледяные глаза вспыхнули гневом.

— Приказываешь? — она прошипела. — Интересно. Теперь ты приказываешь не как глава клана, а как Император? Прямо здесь, на палубе дирижабля?

Я не сдержался и усмехнулся:

— Получается, так. Я — Император. И я приказываю капитану Орловской ответить на вопрос.

Она замерла. Гнев сменился чем-то другим — замешательством, обидой, борьбой. Она сжала леер так, что костяшки пальцев побелели. Губы ее задрожали, она будто с трудом выталкивала слова:

— Я… не хотела целовать Императора. И не знала… не знала точно, хотела ли я целовать Соломона Козлова. Просто… это был внезапный порыв. Глупость. Все вокруг — Вадим, Васька, даже Иван Петрович с его вечным скепсисом — говорили мне, что я… что я влюблена в тебя. Вот я и… решила проверить. Раз и навсегда. Такой вот эксперимент!

—