Павел Дартс - Крысиная башня

Еще до этого батя вещал, что — «Понимаете, мужики — нас ведь мало. Оружия у нас — вообще мизер. А ништяков (так он называл полезные припасы) у нас полно, благо мы позаботились, пока все остальные хлопали ушами… И кто-нибудь обязательно про них прознает и позарится. Отбиться чисто „пехотными средствами“ нам будет очень сложно, в чем мы уже, к сожалению убедились… — он помолчал, отдавая дань памяти геройски погибшему Устосу и продолжил:

— Потому у нас два взаимнодополняющих способа поведения: первый — это затихариться и неотсвечивать. То есть чем меньше народа будет знать, что мы тут есть, а главное — что у нас есть что съесть, — тем лучше. На улице особенно не светиться! Готовку жратвы будем делать на верхних этажах — чтобы запах не тащило по кварталу… Знаете, как от голодухи нюх обостряется! Неоткрытую банку тушенки за километр почуешь! Потому поменьше съестных запахов, и ни в коем случае не выкидывать на улицу то, что выдаст наличие у нас запасов: банки из-под консервов… упаковки от печенья, сухого молока, и прочее и прочее… Понятно? Чтоб нас не вскрыли. Все в мешки с говном и пусть стоит в квартире 15 — до поры. Это я женщин еще вразумлю.

Второе. Нужно нападающим… Возможным нападающим… по возможности осложнить жизнь. Просто забаррикадироваться и отстреливаться из-за баррикады — это все хорошо и правильно, но! — повторюсь, нас слишком мало и у нас мало оружия. Полноценный штурм мы не выдержим…

— Откуда тут полноценные штурмующие??… — Толик фыркнул — Воякам мы не интересны, а мародирят одна отморозь неорганизованная!

— Толян, все так. Но мы должны настраиваться на худшее. Ну как отморозь сорганизуется? В битве с Устосом (он опять помолчал) они действовали вполне организованно… Опять же те, помнишь, бомжики… А главное — могут ведь сбиться в большие… кхм… коллективы. Чем их больше — тем труднее будет отбиться — нас мало. Потому будем продумывать активную защиту подручными средствами… — он сделал паузу — Кроме того, что окна первого-второго этажа и вход в магазин и так уже заложены, мы будем делать мины. Мины будут нас охранять, когда мы будем спать, потому что дежурить по ночам — это нам скоро…

— Настое… Ээээ… Надоест! — подсказал Толян, который любил поспать.

— Да. Итак — мины и всякие сюрпризы. Они помогут нам и при возможном нападении. А вот что за сюрпризы — будем думать. У меня есть кое-какие идейки, реализацией которых я займусь; а вот вам для начала и для оживления воображения дам кое-что почитать… — и батя включил свой неизменный нетбук.

Мы с Толиком с интересом принялись читать и смотреть что он нам там открыл.

Оказалось весьма интересно, и, как правильно сказал батя, будило воображение… На нетбуке у него оказалась подборка материалов про разного рода ловушки, применявшиеся вьетнамскими партизанами в войне с американцами. Это мне Толик рассказал. Оказывается, давным давно американцы зарубались и с Вьетнамом, и мочили они там друг друга по полной программе. Дело было в джунглях, вьетнамские партизаны были слабо вооружены, и потому придумывали всякие ловушки для оккупантов, иногда весьма остроумные. Мы заинтересованно рассматривали картинки и фото самых разных западней — и самые простые, типа заостренных бамбуковых кольев на дне прикрытой шестами и дерном ямы; до всяких изощренных — когда нога противника проваливалась в ямку и по ней, по ноге, прокатывался валик с острыми бамбуковыми кольями, превращая ногу в рваный фарш…

Толик, тыча пальцем в экран:

— Во, они колья еще калом смазывали, для заражения противника! Что-то подобное и нам надо — и обязательно на колья насрать, ога! — он заржал.

Разного рода ловушки, когда на наступившего на неприметную ветку вдруг со стороны вылетало подвешенное на канатах здоровенное бревно, утыканное гвоздями и шипами… Или разные самострелы, пуляющие дротиками в противника… Словом, это действительно „будило воображение“.

— Чем потом у американцев с вьетнамцами дело кончилось? — спросил я у Толика.

— А, не помню… Кажется, американцы на них сбросили пару атомных бомб — и так победили — ответил Толик.

Ну да… Если атомными бомбами — тут уж бамбуковыми кольями не повоюешь…

Но поскольку наша Крысиная Башня не находилась в состоянии войны ни с кем, обладающим атомным оружием, мы принялись за дело.

Батя сказал, что стреляющие ловушки он берет на себя, мы будем нужны только в некоторых случаях — помогать; а вот создание баррикад на путях прохода, да так, чтобы пройти можно было только бочком-бочком, да протиснуться, — он поручил нам. Недолго думая, мы стали с Толяном вытаскивать из вскрытых квартир мебель, или части мебели — все эти дыэспэшные фанерованные дверцы от встроенных шкафов, кресла, столешницы, межкомнатные двери… причем я двери предпочитал отвинчивать с петель отверткой, а Толян — выдергивать их вместе с косяками, пользуясь кувалдой, монтировкой, и помогая себе „боевыми криками“… Кажется, ему это нравилось — дистроить все вокруг, он вообще был больше заточен на разрушение, а не на созидание, хотя бы и баррикад… После такого ломообразного снятия дверей с петель они зачастую представляли собой расщепленные обломки — но он говорил — Ниче-ниче, все в дело пойдет, хотя бы и на дрова, — и молодецким ударом сносил крышку от очередного какого-нибудь письменного полированного стола…

— Это мне заместо ударной тренировки — пояснял он мне на мои робкие попытки остановить его — нафига нам обломки вместо целой мебели? В этом он весь…

Было, честно говоря, несколько не по себе — вот так вот курочить чей-то быт… Квартиры стояли прибранные, как будто ждали готовых вот-вот вернуться хозяев; дышали, можно сказать, уютом и мирной жизнью — поначалу рука не поднималась все это ломать. Как будто ощущение — вернутся хозяева, спросят — какого черта вы разломали мой быт??… Очко как-то инстинктивно поджималось.

Спросил у Толика. Не предъявят нам за самоуправство?

— Ничо-ничо, говорит. Кто тут спросит, кто тут вернется. Ты посмотри что в мире делается. Из бывших жильцов наверняка уже больше половины кони двинули, а кто еще не гикнулся — больше заботятся чтоб с голоду или от пули не сдохнуть, а не о сохранности своих, блин, мебелей. Кто тут вернется, кто тут „предъявит“?… В городе вон сколько зданий выгорело в ноль — че тут говорить про какие-то мебеля… А кто рискнет предъявы лепить — пусть пробует — и, перехватив лом, пошел в очередную квартиру курочить обстановку.

Вытащенные на лестницу предметы бывшего обихода (- „Все одно этот шпон и пластик с ДВП плохо горят, он них одна вонь и формальдегидная отрава, на топливо не годятся“ — сказал батя) мы тщательно громоздили друг на друга, связывая толстой стальной проволокой. Приходилось в некоторых местах сверлить в стенках бывшей мебели дырки запасливо припасенным батей ручным коловоротом — под проволоку, получалось как-то на вид рыхло — но крепко! Так-то вот запросто с дороги не отшвырнешь! Бывшую мебель, вплоть до холодильников, мы не только связывали между собой, но и привязывали проволокой к перилам на лестницах, старались заклинить между опорами перил. Проволоку скручивали пассатижами, а более толстую — Толик, молодецки ухая и крякая, скручивал монтировкой и ломом… Мы сделали три рубежа обороны — между первым и вторым этажом, между третьим и четвертым, и на площадке до 9-го этажа. Баррикады получались на вид „рыхлые“ — но, благодаря связке из проволоки и креплению к перилам — довольно прочные, особенно так-то вот „с разбегу“ их хрен преодолеешь — мы выстраивали их зигзагом, чтобы нужно было по одному протискиваться в узкие проходы.