Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

— Рули давай, не трынди… герой-любовник. Квартирка ведь тоже в каждом городе, а? Кормит матушка-Хтонь?

Брунь швыряет окурок за борт:

— Раньше кормила. Пока эти не появились… благодетели, мать их за ногу. Всю тягу на суше выгребли, скотиняки, теперь сызнова в море лезут. Макар Ильич! Ну нельзя же так! Который день опять по дну чешут. А от этого Хтонь беспокоится, жопой чую!

Хитрый контрабас прав.

Спустя неделю работы Офиса общественного контроля я вдруг узнал, что добыча тяги на морском дне продолжается. Хотя второе, что я потребовал от «Панацеи» на переговорах, — наложить вето именно на этот способ. Первым требованием было закрыть лабораторию.

Оба пункта были выполнены, только вот… выяснилось, что теперь добычу ведет совершенно сторонняя компания, мелкое ООО. Уставный капитал — десять сотен медью. Никак не аффилированное с «Панацеей».

Сугроб просто откатил ситуацию на полшага назад — когда первые разведчики корпорации начали осваивать шельф, делая вид, что они сами по себе. И выдумывать ничего не стал. Стрелка Жабы опять прописалась в желтой зоне, и Скворцов даже перестал насчет этого нервничать, а зря.

— Когда их к ногтю прижмут? Вы ж теперь, того-этого, народный контролер!

— Угу, — бурчу я в ответ.

Милиция несколько раз гоняла браконьеров — те тут же материализовывались в новых местах. Залив Терпения мелководный, запускать роботов-пауков и ныряльщиков можно в разных точках. Нарушение экологических норм с ходу поди докажи: экспертиза дело небыстрое. Ныряльщики-гастарбайтеры теперь все были оформлены чисто и браслетов не носили. Однако — странное дело — на их готовности гробить себя, погружаясь в холодную воду круглые сутки, это никак не отразилось.

— Вон, гляньте чо! — разоряется контрабас. — Гляньте: пятно вон на горизонте! Знаете что это? Бинокль дать?

— Не трави душу, Брунь. Знаю. Платформа плавучая, добывают тягу.

— Уже два дня, как хреначат! Никого не боятся, козлы!

— Может, на обратном пути завернем к ним. Но сначала — к оркам. Когда на место приедем-то?

— Придем, Макар Ильич! Ездит поезд. Через полчасика уж должны прийти… Только ссыкотно…

В этот момент из прибрежных зарослей доносится грохот выстрела.

Брунь с воплем и матюками идет на вираж — убираться отсюда, я кричу на него:

— Куда? Сбрасывай ход, дурень! Я едва за борт не кувыркнулся… Это предупредительный!

И ору в предусмотрительно захваченный мегафон:

— Это Немцов! НЕМ-ЦОВ! Я к командиру! Мы сейчас подойдем к берегу, не стрелять!

Срабатывает. Появляются две фигуры; после коротких переговоров с ними, а их — еще с кем-то, по рации, получаем добро идти дальше вдоль берега. В указанном месте Брунь подводит катер к разбитому дебаркадеру, я выбираюсь на берег, а контрабас остается ждать — в компании двух звероподобных снага, которые и впрямь глядят на него весьма плотоядно. И котелок, смотри-ка, в кустах имеется…

Третий боец, кивнув, чтобы я топал первым, ведет меня по узкой тропинке прочь от берега, вглубь. Человек, кстати. Кажись, я его даже видел в отряде Косты… когда это все только начиналось и мы наивно думали, что несколько партизанских отрядов, пусть и крупных, смогут остановить бизнесменов с материка, решивших выдоить остров.

Впрочем, некие юные и порывистые орки и сейчас так думают.

Местоположение лагеря можно определить по шуму: спереди доносятся какие-то завывания и стук. В барабаны они там бьют, что ли? Нет, барабаны — благозвучнее, четче.

Пару раз с тропы вижу пацанов-снага, которые возятся в кустах, чего-то разматывают — то ли проволоку, то ли растяжки там делают. Расположение этих коварных ловушек не кажется тактически выверенным, ну да кто я, чтобы судить. Зато у поворота тропы обнаруживается пулеметная точка, укрепленная мешками с землей и замаскированная — замечаю ее только потому, что нас окликают с вопросом про сигареты. Боец на точке снова кажется знакомым — из людей Косты. Впрочем, азиатов друг с другом легко спутать.

Стук становится все громче и громче; сопровождающий меня партизан морщится.

Наконец — лагерь. Неописуемое зрелище.

Походный лагерь бунтовщиков-снага, у которых явился военный вождь… это что-то такое среднее между казачьим куренем, цыганским табором и блатной малиной. Стоит грамотно: с одной стороны овраг, с другой, как я понимаю, болото. На входе еще одна укрепленная точка — снова ее контролируют люди, а не подростки-снага. Зато на дереве растянута простыня с намалеванной красным надписью «ZEMLYA SNAGA-HAY» и висит череп — кажись, собачий. Вокруг надписи — орнамент из символов, что я уже видел на татуировках подростков: круги, линии, треугольники, которые складываются то в «волчий след», то в круглую пасть с треугольными зубами, то в примитивный рисунок топора.

Горит сразу несколько костров — причем один нещадно чадит жженой резиной. Вокруг каждого — камни, на которых старательно накарябаны те же узоры и символы, и грубые лавки из досок и раскрашенных шлакоблоков.

С одной стороны — ринг и, так сказать, оружейная мастерская. Ринг — вытоптанная площадка, на которой двое подростков месят друг друга кулаками (впрочем, больше кривляются и орут, а еще больше орут зрители). У края ринга — столб из кривого бревна, и тоже весь искарябанный, и тоже с собачьим черепом на верхушке. Где они столько собак-то успели наловить⁈ И зачем? Эта орочья боевая арена, кстати, здорово напоминает опричное Ристалище, только там на шесте должен быть не череп, а чучело головы собаки. Ну или — в современности — муляж. И кто у кого спер?

По соседству с рингом группа подростков под хлипким навесом чего-то там мастерит: трое явно химичат не то дымовухи, которые так пригодились в прошлый раз, не то взрывчатку; тут же мрачный недоросль без затей заколачивает гвозди в навершие дубинки. Ловкий парнишка, похожий на Чипа, но не он, учит других метать ножи, стоя на бревне. «Кто промахнулся — пять отжиманий, пацаны!»

На другой стороне, кажется, намечается сеанс местной магии. Толпа юных снага волочет из палатки еще одного орка — помятого, пожилого и очень несчастного.

— Приказ вождя! — восклицает нетерпеливо парень в кожаной жилетке на голое тело. — Татухи топоров всему отряду Ливера, понял, врот? То-по-ров!

— Ну щаз, нах! — оспаривает другой, в камуфляже разных расцветов и дачной панамке — тоже камуфляжной. — Мы со вчера в очереди! Нам звериные бей, Коляныч! Топоры — фуфло! Не работают!

— Я не могу, пацаны, — стонет Коляныч (судя по всему, это он). — Я не могу стока пить! Мне еще поспать надо…

— Приказ вождя!