Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

— Я объясню, — он выразительно указывает глазами на проектор. — Чуть позже.

— Да-да, не намерен вас далее отвлекать, — всплескивает руками князь. — Вам еще предстоят переговоры с корпорацией… Поймите, она в полной мере ощущает давление обстоятельств, потому готова к достаточно радикальным решениям. Все мы в конечном итоге хотим для Сахалина только мира и процветания!

Да-да, всего хорошего хотим, ничего плохого не хотим. Свежо предание…

Князь еще с минуту выдает какие-то общие фразы и наконец отключается. Макар поворачивается ко мне. Взгляд давящий.

— Пойдем-ка выйдем во двор… Это же нам условиями ареста не запрещено?

— Сейчас, оденусь во что-нибудь…

Нахожу среди вещей Генриха футболку с надписью «Sila v pravde, brat» — мне она доходит до колен, сойдет за коктейльное платье. Через заваленную пивными банками гостиную выходим в сад… то, что было садом полгода назад. Наверное, при Генрихе за ним кто-то ухаживал, но я этим не озаботилась. Из высокой травы жалобно проступают заброшенные садовые растения. Зато жасмин цветет вовсю. Срезать бы пару веток и поставить в гостиной и в спальне… Если б не стерва Альбина, мне было бы, для кого это делать. Ненавижу магов, ска.

Садимся на лавочку в кованой беседке рядом с огромным мангалом — на таком впору барашка целиком жарить. В щели между плитками пробивается трава. Жизнь всегда побеждает. В конечном итоге.

— То, что я сейчас скажу — закрытая информация, — говорит Макар. Он выглядит спокойным, но жилка на шее под неряшливо отросшей бородой бьется отчаянно. — Ты ведь знаешь, что Грозные — псионики?

— Чот слышала…

— Все «чот слышали». Но мало кто осознает, что это значит на самом деле. Потому что те, кто попадает под воздействие… искренне не понимают, что произошло. Иммунитета нет ни у кого, кроме нулевок, но некоторые маги частично устойчивы и могут оценить масштаб явления. Расскажу-ка одну… считай, что байку.

— Ну?

— У одного из Грозных была некая фаворитка, и однажды она где-то по-крупному облажалась. Взятки, попустительство довольно серьезным вещам… нехорошая история, одним словом. По городу, где это произошло, поползли слухи. Пострадавшие подняли волну. Началось расследование. А потом этот Грозный явился в город самолично… и все обо всем забыли. Словно ничего и не было. А там населения под полмиллиона. На всей Кочке меньше народу живет, включая айну в холмах. Понимаешь?

— Погоди… Его магии хватило на промывку мозгов всему городу? Но… есть же интернет, телефон, приезжие, наконец? Неужели никто не заметил, что горожане взяли и забыли кусок своей жизни?

Макар подбирает брошенную в беседке кочергу и рассеянно ковыряет ею траву между плиток:

— Такое… лучше не замечать. Понимаешь, Соль, Сахалин — край света, поле экспериментов. Занюханная окраина, если уж честно. В местные дела Рюриковичи… считают ниже своего достоинства вмешиваться. А в центральных областях все по-другому. Там… подданные любят Государя. Всей душой. Искренне. Я сам не особо обращал внимание, пока там жил. Просто спокойнее… не акцентироваться на этих аспектах.

— Но у нас тут есть князь, он что, не Рюрикович?

— Пустоцвет. Позор династии. Иначе его бы сюда не выслали. Что я хочу сказать. Если ты думаешь, что вмешательство высших правящих сил нам поможет…

Белая бабочка садится на кованую ограду беседки. Прикрываю глаза. Я, в целом, давно уже не в восторге от Государства Российского — даже в той мере, в какой оно на Кочке присутствует. Непонятно было, как разумные это терпят, почему даже на революцию решились сто лет назад только какие-то маги…

— То есть Рюриковичи реально могут промыть мозги всему острову? Все просто… перестанут понимать, почему не любят корпорацию? Но ополченцы, которые столько месяцев с ней сражались — как они могут просто взять и забыть?

— Те, для кого эта история была значима, скорее всего, станут… не очень умными. Включая тебя, Соль — ты не иммунна. Послушай, тут правда не стоит вникать в детали. Лучше попытаться этого избежать.

— Хорошо, очевидно, чем это плохо для Кочки. Но Корпорацию-то что не устраивает? Если все добровольно и с песней стройными рядами устремятся на ее прииски?

Макар полминуты теребит бороду, потом говорит как бы нехотя:

— Полагаю, «Панацея» не хочет оказываться у династии в долгу. Рюриковичи ничего не делают просто так…

Бабочка небрежно взмахивает крылом и улетает. Завистливо провожаю ее взглядом.

— Я поняла. Придется договариваться. Идем в дом. Пусть этот недотыкомка Афоня соединит нас со своим уважаемым врот начальством…

* * *

— Вы настоящие герои дня, — радуется голографический Сугроб. — Несмотря на все усилия нашего информационного отдела, ваш эхони вирусится — словно пламя по сухой траве. Ни у одного нашего пиар-проекта не было и тени такого успеха. Поздравляю. Я искренне восхищен, право слово. Вы многое можете с этого получить.

Тру глаза пальцами — не мерещится же мне с похмелья? Голограмма Сугроба правда сияет белозубой рекламной улыбкой. Словно наш успех — это его успех, а не наоборот. И его ни капельки его смущает, что Макара шантажом вынудили к сотрудничеству, а меня и вовсе пытались убить и насильно преобразовать в хтоническое чудовище. Он даже не ведет себя так, будто этого ничего не было — скорее так, будто все это в порядке вещей.

Отвечаю резко, чтобы перебить эту сахарность:

— Мы ничего не хотим от вас получать. Мы хотим, чтобы вас здесь больше не было. Вы тут уже не хозяева — вы мусор. А если мусор не выносится сам, его выталкивают пинками.

— Отважное дитя, ты ведь и сама понимаешь, что это никак не возможно, — сладко улыбается Сугроб. — Думаешь, миром правят напыщенные маги-аристократы со своими ярмарочными фокусами? Отнюдь. Любым миром, достигшем этой стадии развития, правят деньги. И в сахалинские разработки они вложены, а значит, должны отработать и принести прибыль. Вопрос только в том, с какими издержками.

— Ваши «издержки» несовместимы с самим существованием Сахалина, — говорит Макар.

Он и сейчас стоит за спинкой моего кресла, но это не нервирует, напротив — создает ощущение защищенности.

— Я ознакомился с вашей позицией по контакту, — кивает Сугроб. — Что ж, это, конечно, перспективное направление… С другой стороны, экологическая повестка сейчас в тренде. Задекларировав отказ от применения рискованной технологии во имя сбережения природы, мы неплохо так облагородим публичный образ компании…

— Да в говне уже