"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

сподручнее жить по сердцу… Разве оно обманет?

– Оно не обманет, – нахмурилась морская красунья. – Вот его обмануть могут. Хорошо что ты держишься подле друзей, вместе вы великая сила! Одному тебе было бы очень уж тяжко – мир очень зол, твоя доброта в нем как цветок на лютом ветру.

Она усмехнулась и добавила уже веселее:

– Правда с годами этот цветок пустил сверкающие стальные шипы. Попробуй-ка сорви голыми-то руками!

Волк улыбнулся довольно, стянул с плеча лютню и поправил узкий меч за спиной. Пальцы тихонько коснулись струн, дерево отозвалось густым полнозвучьем.

– В этом ты весь… – влажно блеснула глазами морянка. – Голос булата сплетенный с голосом струн. Не так просто тебя одолеть, как может показаться сначала.

Она ухватилась за край причала и прислушалась к пению благородного дерева, голос серебряных струн слился с журчанием сверкавшей под звездами реки. Волк пустил пальцы в затейливый перебор, лютня то смеялась, то плакала, вызывая слезинки в глазах. Грусть расставания, гордость, призыв к жаркой битве – все было в ладной музыке, стелющейся над водой с предутренним туманом. Губы певца шевельнулись и он вплел горячий голос в перезвон тонких струн, морянка вскинула голову и на лицее ее отразилось безмерное удивление – не ожидала такое услышать от человека.

Теплой пылью дорога к закату

Цель еще далека…

Но тверже камня, надежней булата

Верного друга рука!

Крупными каплями звездного света

На землю стекает ночь…

В жизни вопросы ценнее ответов,

А истина горечи дочь.

Яркое утро, струями солнца

Снова умоет лицо…

Дом это вовсе не в небо оконце,

А ширь виднокрая в кольцо.

День жарким маревом пыль подымает

Сколько еще нам пройти?

Вестником встреч расставанье бывает

В жизни под знаком Пути.

Певец отбросил слова и повел песню одним чистым голосом, плавно увел его в неведомую даль, а там оборвал неожиданно, томительно и призывно… Мысль, стремящаяся за песней, будто унеслась к виднокраю по жаркой пыльной дороге, но музыка все лилась и лилась, как бы провожая ее чуть заметным взмахом руки. Но вот и она стихла, спокойно уснув под пальцами витязя, только предутренний ветерок пробовал петь в замолчавших струнах и Днепр плескался, будто не мог допустить тишины после чарующих звуков.

Морянка слушала, чуть раскрыв губы цвета летней зари, повлажневшие глаза мягко поблескивали в полутьме, волосы струились, играя неспешным течением.

– Не думала, что люди могут так чувствовать… – тихо призналась она. – Ваш мир такой плоский, однообразный… Казалось бы и вы должны быть такими же. Ан нет! Для ваших чувств видимо нет и тех преград, которые действительно существуют. Странно… Но ведь не все вы такие! Люди – загадочное племя… Не зря нас учат держаться от них подальше, ведь все непонятное кажется страшным. А вот тебя, славный витязь, я кажется поняла…

Ее пальцы скользнули по влажным доскам, едва ощутимо коснувшись крепкой ладони певца и Волк вздрогнул как от резкого звука – неожиданное живое тепло пронзило тело насквозь, обняло, окутало, закружило голову легким дурманом. Сердце дернулось, ускорило стук, наполнив тело забытым огнем и весь мир сузился до одинокого причала, висевшего казалось, в самой середке созданного Богами пространства. Мокрые доски и звезды кругом, едва ощутимое прикосновение и пьянящий запах распущенных среди звездной пыли волос. Отражения отражений смешались в медленном хороводе света и тьмы, закружили голову в единой череде повторений.

– Рассвет набирает силу… – чуть слышно вздохнула Певунья, глянув на светлеющий край земли. – Пора мне! Но эту ночь мне уже не забыть… Не забывай и ты меня, сладкоголосый витязь! Покликай, коль случай представится.

Она оттолкнулась от края причала и канула в темные воды, только запах чужого мира остался, смешавшись с загустевшим туманом. Волк с усилием встал, закинул за спину лютню и стараясь не оглядываться, направился к городским воротам. В лицо задул прохладный восточный ветерок, неся с собой первые лучи зарождающегося утра.

Часть вторая

1.

Микулка с наслаждением опустил голову в бочку со студеной водой, вынырнул, обтрусился как вылезшая из речки собака и нырнул снова, выплескивая живительную прохладу через замшелые выщербленные края. В голове гудело будто в медном котле, мир ощутимо покачивался, вызывая неприятную муть внутри, а во рту пересохло как в оранжевой сарацинской пустыне. Что-то совсем худо… Не даром Дива так хмурилась, когда он налегал на проклятое зелье. Дива… Дивушка… Где же ты ныне, краса ненаглядная?

– Эй! – раздался насмешливый голос стрелка. – Ты бы выныривал хоть иногда! А то либо захлебнешься, либо жабры как у тритона вырастут.

Паренек высунул голову на свет Божий, отфыркался, утерся рукавом полотняной рубахи.

– Лучше уж захлебнуться, чем эдак мучаться! Чтоб я еще раз…

– Не зарекайся пить с похмелья! – изрек Сершхан, выходя из дверей Черняковского терема. – Клятву нарушать – тока Богов гневить. Оно тебе надобно?

– Ну уж нет! – Микулка обречено взглянул на разложенную возле бочки кольчугу. – Больше крепкого меду ни капли. Разве что пива немного, чтоб от жажды не загнуться, а еще краше водицы… Студеной.

В звенящие кольца влезать не хотелось, но делать нечего, пришлось взвалить поверх подаренной Черняком рубахи еще полтора пуда. Дыры в кольчуге так и остались, надо будет вставить недостающие звенья при случае. Микулка закинул за спину меч и уныло побрел на задний двор терема, где челядиница старосты заканчивала накрывать стол к завтраку. Друзья весело вышагивали следом, только Волк здорово припадал на правую ногу.

Микулке в глотку ничего не лезло, даже глядеть на еду не хотелось, но Ратибор все же уговорил откушать куриный бочек вместе с ножкой, а дальше пошло уже легче. Брюхо опасливо заурчало, но в голове стало намного тише, да и мир обрел свойственную ему устойчивость. Заметно повеселев паренек принялся поедать все, что под руку подворачивалось, а вот кружка с темным олом так и осталась нетронутой. От лиха подальше.

– Как думаете добраться до Киева? – с набитым ртом спросил хозяин. – Чай дорога не близкая!

– Хотим нанять лодью с гребцами, – ответил стрелок. – По Днепру все же проще чем пехом, даже против течения.

– Лодью я дам. – согласно кивнул Черняк. – Гребцами снабжу, сыти нагружу до конца дороги. А вас попрошу доставить в Киев грамотку. Да… Потребно доложиться киевскому князю, что посадник того… На колу, тоись. Ну и все