"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин

Ладно, это потом. Но, вот слушая царя, я не мог избавиться от впечатления, что он описывает нечто мне очень знакомое. Нечто похожее на одну мою знакомую тварь.

На Клеткоголового.

Только тот потяжелее будет. Больше и более полезно ел?

Надо, надо взглянуть на эту здешнюю тварь поближе, это может оказаться весьма познавательно.

— Полагаю, ты не знаешь, что я занял трон Альба-Канеса после длительной гражданской войны, — глухо проговорил царь. — Наш дядя захватил город и убил предыдущего царя. Дядя рано умер, оставив трон мне. Точнее его зарезали в городе, вместе со всей его охраной в время юбилейной гонки колесниц. Я смог удержать трон, но мне пришлось быть жестким. Кого-то казнили моим приказом, кого-то выслали. Положение моей династии в городе недостаточно прочно. К том же, у нас сложные отношения с соседями. И появление этой твари конечно не случайно. Это покушение на мою власть. Это покушение на меня.

Царь со Стёпкиным лицом внимательно смотрел на меня. Ждал, что я отвечу.

И что же я ему скажу, действительно? Звучит убедительно, особенно если ты сам такое утверждаешь. Дельце это явно грязное, и что всплывет на поверхность, стоит мне потянуть за кончик?

Но я всё-таки помогу тебе, царь. И даже не из-за просьбы Степки.

Если ты должен царю, это проблема. Но, когда тебе должен царь, это уже проблема для всех остальных.

Я действительно помогу тебе юный царь. Я убью эту тварь.

Но ты заплатишь за это и очень дорого, мой венценосный друг.

Заплатишь сполна…

Глава 109

Дом скорби

— Я берусь за это дело, — сказал я молодому царю Валенту, брату моего оруженосца.

А потом добавил меркантильное, но немаловажное:

— Что я получу за мой труд, мое время, мой риск?

Царь Валент не колебался ни секунды, он указал на сундучок на столике у стены и сказал:

— Вот это.

Я посмотрел на сундучок. Небольшой, деревянный, двадцать на тридцать сантиметров где-то, в решетке из проклепанных полос черного железа.

Я встал из своего кресла подошел к сундуку, откинул тяжелую крышку…

А вот это я удачно зашел.

Сундучок под край был заполнен маленькими, грамм на сто золотыми слитками, сложенными аккуратными рядами. На каждом вдавленная при плавке печать, две бегущих навстречу друг к другу гончие. Царская печать. Это сколько же тут? Вроде немного. «Вакханка» в воду по ватерлинию не уйдет, хе-хе…

Но в пересчете на имперские деньги сумма получается очень вкусная, мда. Больше сотни миллионов. Придется постараться, однако.

И охрану круглосуточную к сундучку приставить.

Это золото здорово поможет мне в моих ближайших инвестициях. Даже с учётом успеха в Старом Порту Варша — развертывание той же роты заметно обезжирит мои финансы. Но с этим золотишком мои дела радикально налаживаются. Тут и восстановление активов банка, и винодельческий бизнес, и портовый… И найм гвардии. Умеет мотивировать юный царь.

Такого царя определенно нужно спасать, такой союзник среди данайцев буквально на вес золота.

Я подавил в зародыше идею потребовать ещё один такой же ящичек. Ведь где есть один, там и второй найдется, ведь так? Подавил, потому, что Степка мне не чужой, а своих обезжиривать не хорошо.

— Да, — кивнул я. — Это мне подойдет.

И захлопнул ящик.

— Хорошо, — прожолжил я, усаживаясь обратно в свое кресло напротив царя. — Это мы решили. Теперь давайте определим план наших действий. Так где произошло последнее нападение?

— Это дом в придворном квартале, — ответил молодой царь. — Недалеко от дворца.

— Значит мы успеем взглянуть на него до заката? — уточнил я.

— Если поторопимся, — царь пожал плечами.

— Значит, нам стоит поторопиться, — заключил я, вставая из кресла.

А чего ещё тут перетирать? Все решили пора приступать к делу. Пункт первый сбор полевой информации…

Приближаясь к пиршественному залу по сводчатому коридору, я внезапно услышал как там гулко, но мелодично чем-то знакомый голос. Выводит этакий рэпчик под звуки ручной арфы — ритмические строчки данайского речитатива.

— Рыдает Кора, жрица богини,

Славит мать Дану и плачет.

Навек потеряв Искандера любимого,

Героя данайцами всеми чтимого!

Чего?

Это пела певица в ослепительно белом одеянии, а на арфе ей подыгрывал какой-то пацан. Все слушали их самозабвенно, как спасительную проповедь.

Появление в зале царя прервало это певческое выступление все загомонили, зааплодировали исполнителям, те с достоинство кланялись.

— Это что сейчас было? — негромко пробормотал я пробравшись вдоль стола и склонившись над плечом Ангелины. — Ты чего рыдаешь?

Та утерев набежавшую слезу, шмыгнула носом:

— Песня больно жалостливая. Бедняжка Кора, кто-ж знал, а она, оказывается так страдала…

— В смысле? — напрягся я.

— Да из-за тебя же и страдала, животное ты бесчувственное, истукан медный! — возмутилась Ангелина. — Ты что, не заметил ничего?

— Ну заметил, — пробормотал я. — Но не до такой же степени, чтобы концерты на стадионы по этому поводу собирать…

— Ой, ну все! — Ангелина надулась. — В тебе куртуазности ни грамма на самом деле! Песню послушать, так, можно подумать, что ты нежный и понимающий, хоть влюбляйся без памяти, а ты⁈ Не знают они, какой ты на самом деле.

Всё-таки сильно в моё отсутствие изменилась Ангелина. И поцелуй этот в полнолуние, в плавании намёки делала, а теперь ещё и это. Теперь «ой, ну все!» хотелось сказать уже мне.

— По сердцу ли пришлась тебе моя новая песня, Искандер?

А это у нас ещё что? Я с недоумением уставился на подошедшую певицу и вдруг вспомнил её. Это же та, автор данайского народного эпоса всех времен «Как Искандер Бестибойца подлых гостей на своем погребальном пиру в крови мочил» — и это короткая версия названия, если что. Мы её тогда ещё от жертвоприношения древу-вурдалаку спасли. Вот так встреча автора и персонажа!

Царь её за сегодняшнее исполнение уже наградил золотым браслетом, вон, болтается уже на тонкой руке, а вот она и подошла ко мне.

— Кого я вижу, славная певица! — воскликнул я. — И сын твой с тобой? А вырос-то как, не узнать! Вижу, дела твои идут на мажорный лад, и у тебя все хорошо.

— Это так, благодарение богам и твоей разящей длани, — поклонилась мне певица. — Я обязалась пред богами сложить три великолепные песни, восхваляющие твои деяния, такие, что народ будет петь на всех