Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

– Хорошо, маменька, поеду сейчас к боярину Репьеву, поговорю с ним потихоньку…

– Вот и ладно будет, сынок.

Боярыня Степанида сама едва за голову не хваталась, и была у нее для горя очень веская причина.

Пропала невестушка любимая, ровно и не было ее на свете. И у иноземцев нет ее, никто и не видел, и государыня Любава не знает ничего… Куда бежать? За что хвататься?

У боярыни-то и своя беда неотложная, и без ведьмы не решится она никак!

Андрюшенька! Боярина Ветлицкого сыночек младшенький!

Любый ее!

Имя-то какое у него сладкое – Андрюшенька, и сам он ровно пряничек сахарный, так и хочется его всего облизнуть, надкусить…

Сейчас-то с ней он! Зелье у Евы крепкое, хорошо оно действует!

А потом его где взять?

Обещала ведьма новое сварить, да не поспела, омелы не было у нее! А что теперь боярыне делать?

Ой, горе горькое бабье…

* * *

Когда уехал сын, отправилась боярыня в покои невестушки. Знала она, где у той тайничок есть малый, на самый крайний случай.

Нет-нет, не будет она со злом лезть, ей другое надобно. В тайнике этом такие вещи хранятся, которые ни одна ведьма не бросит, бежать вздумает – так или с собой их заберет, или за ними вернется, Ева сама о том говорила. Сколько могла, она свекровь ценила, доверяли они друг другу, когда так вообще о ведьме сказать можно.

Под сундуком в любимой ее горнице тайничок тот… Вот и посмотрит боярыня, надобно только дверь запереть, не помешал бы кто!

Провела боярыня рукой по дощечкам пола, поддела одну из них, на другую нажала посильнее, тайничок и открылся малый.

А в нем…

Задохнулась боярыня, кулак ко рту прижала.

Среди самых важных настоек, среди вещей, которые не вдруг и найдешь, лежал и он.

Клинок с алой рукоятью каменной. Искусно он сделан, не вдруг и распознаешь, что не шпилька это. Ева говорила, бабка его чудом сохранила, когда бросить пришлось ей все нажитое, в волосы клинок у нее заткнут был, так и остался. Вроде как прабабка его заказывала у мастера какого… Да неважно это!

Важно, что бабка его Еве и подарила в обход дочери, та с клинком и не расставалась, считай. Или в тайнике хранила, или с собой брала, платье закалывала, а тут…

Ежели клинок в тайнике, значит, Ева за ним не вернулась. А может, и не вернется, когда в живых ее нет. А тогда как же…

Ох, что ж бедной боярыне-то де-е-е-е-елать? Где ж зелья-то брать?!

Андрюшенька! Радость моя…

* * *

– Любушка… нет нигде Платоши!

Варвара Раенская и слез уж не сдерживала. И будешь тут – шестой день от супруга ни весточки, ни волоска какого – ничего! Искали уж всех троих, и Платона, и Сару, и Еву искать просил потихоньку боярин Пронский, так ведь ничего нет! Ровно в воздухе трое человек растворились, а считая холопов, так даже и пятеро! Шестеро, Илью Заболоцкого хоть и не искали, а только не видел его никто с той поры! Вот и думай, что приключиться с ними могло? И Платон за себя постоять мог, и холопы у него боевые, а уж про двух ведьм и вовсе помолчим, все вместе они б от кого угодно отбились!

Нет никого!

Ни весточки, ни знака, ни даже веточки надломленной. Все Божедар хорошо сделал, не нашли ни могилы, ни следов каких.

Вот и выла Варвара, что та белуга, вот и лила слезы, что ни час. Любава ее понимала, самой плакать хотелось, да нельзя ей слабость показывать. Разорвут.

– Я человека послала на Лембергскую улицу, Беккеров расспросить приказала. Пропали и Сара, и Ева. Вещи оставили все и пропали. Понимаешь, что это значить может?

Ох как хорошо понимала это Варвара. Только вслух произносить не хотелось. Пока не сказано, живой он… наверное. А вдруг? Ну, бывают же чудеса на свете, а что чернокнижников они стороной обходят, потому как чудо – от Бога, а ведьмовство вовсе даже с противоположной стороны, о таком даже и думать не хотела Варвара Раенская!

Не хотела, а только Любава по ране полоснула безжалостно:

– Мертвы они. Обе мы это понимаем. Когда б похитил их кто, давно б нам чего передали, весточку какую, когда б своей волей они ушли… Сара никогда от Книги не ушла бы далеко!

– А ты… спрашивала?

– Книгу?

– Да.

– Книга говорит, что мертвы обе. – Нелегко Любаве эти слова дались. Понятно, не любила она ни сестрицу сводную, ни племянницу, да и чего их любить? Не о них разговор сейчас, о планах порушенных, перспективах упущенных! – Вчера я спрашивала…

Уж такое-то Книга чуяла. Жива ли ведьма, что с ней связана, мертва ли, все ведьмы Книгу кровью своей поили, все ей душой и телом принадлежали.

А ответ прост был. Ни Сару, ни Еву не видела больше Книга, а значит, нет их в живых. Нет ритуала такого, чтобы ведьму чернокнижную от Книги отрезать, его и монахи-то не придумали. Разве что сжечь обеих. А ежели ведьм нет, то и Платона тоже. Про холопов тут и вовсе думать нечего…

Осела Варвара на пол, как будто из нее кости вытащили, в волосы свои вцепилась, заголосила, тихонько покамест…

– Любушка!

Так и дала ей царица мужа оплакивать! Подняла, встряхнула, пощечину отвесила, чтобы в чувство вернее привести.

– Варька, не время сопли размазывать! Думать надо! Действовать!

Варвара лицо вытерла, на царицу посмотрела:

– Легко тебе говорить…

А все ж прекратился плач и вой, Любаве того и надо было.

– Легко?! Да они, считай, мои надежды на внуков похоронили! От меня, сама знаешь, не получатся дети, от Федьки тоже… А кому еще наш род продолжать?! Кому Книгу передать?!

– Ох, Любушка…

– Есть, конечно, способы, когда другого выхода не останется, использую я их.

Варвара головой покачала. Знала она про те способы, по доброй воле на них никто бы не пошел. Опасно это… и можно не выжить, и можно попасться легко… Нет, на такое лучше не решаться.

– Любушка, так придумала-то ты что?

– Не так чтобы придумала, спервоначалу за Платошу и сестру мне отомстить надобно, потом уж думать будем. А то и остальные планы мои сорвутся.

– А кому мстить-то? Любушка, ведь не знаем мы вовсе ничего, не ведаем!

Глаза у Любавы алым блеснули. Когда б видел ее Макарий,