Александр Иванин - Антизомби

Наш Слава присел на корточках около раненых.

— У вас аптечка есть? — обратился он к лейтенанту. — У вот этого, со сломанными ногами, повязка вся мокрая насквозь, рану зашить надо, а то он кровью изойдет. Шины нужны, сломанные конечности зафиксировать. У вот этого, — он указал на солдата, лежащего на боку поджав ноги, — похоже на внутреннее кровотечение. Он весь бледный и живот у него твердый. Раненых согреть надо. Я фельдшер по первому образованию, да и в армии я медиком служил, как раз первую помощь оказывал и раненых с позиций увозил.

Вот надо же как, а я и не знал, что тихий и добродушный Слава у нас еще и медиком оказался, да еще и воевал к тому же.

К нам подошел один из электронщиков, Гера — плечистый жилистый парень в красной бандане и коричневым кожаным напульсником на правой руке.

— Я могу помочь. Я в горах спасателем работал.

— Сидоров, куда аптечки положил? — резко и отрывисто лейтенант обратился к стоявшему у него за спиной солдату.

— Вот они справа, я их обрезком тента накрыл, чтобы не намокли.

— Вадим, а вы не могли бы свет на раненых направить, — крикнул Слава, повернувшись к кунгу.

Лучи фар искателей сошлись на лежащих раненых, укрытых армейским бушлатами и обрезком тента с грузовика.

Слава, Гера и двое солдат занялись ранеными. Я вместе с лейтенантом, одним из двух сержантов, пошли к мосту. Остальные сами нашли себе дело в импровизированном лагере. За нами зачем‑то пошли Борис и Вадим.

Около моста лежало три тела, накрытые мокрой маскировочной сетью.

В голове возникла тревожная мысль: «А вдруг и эти восстанут? Много времени уже прошло, наверное, обойдется».

В самый разгар работы. Один из солдат закричал:

— Там, там на берегу! Смотрите, пацаны! Товарищ лейтенант!

Маскировочная сеть, которой были накрыты погибшие, топорщилась с одной стороны.

Все кинулись к берегу.

— Назад, назад!!! Стойте!!! Куда!!! — заорал я, но меня никто уже не слышал.

Я и все наши бегунцы рванули следом за солдатиками.

Один из покойников сидел на заднице и пытался разорвать руками сеть. Бритый на лысо сержант и боец с перебинтованной рукой начали помогать ему выпутываться.

— Ну, вот салага, второй раз родился. Чуть не похоронили тебя, а ты очнулся, — каким‑то неживым, искусственным голосом бормотал сержант, выпутывая покойника.

— Шок у него, шок. Осторожнее с ним надо, — причитал один из солдат.

— Назад, назад!!! — закричал я, подбежав к ним.

Но было поздно, оживший покойник обеими руками обхватил голову сержанта и впился ему зубами в район виска и правого глаза. Сержант дико заорал. Все отпрыгнули в сторону. Я со все силы пнул ногой в затылок нападавшего покойника. От удара, он вместе с сержантом повалился на бок. Сержант выкрутился и, оттолкнув от себя недопокойника, откатился в сторону и вскочил, зажав кровящее лицо руками.

Недопокойник не вырубился от удара, напротив, он встал на четвереньки и поднялся в полный рост. Недопокойник поднял на нас глаза и заскулил по щенячьи. Зрелище было не для слабонервных. Из под разорванной одежды была видна продавленная внутрь грудная клетка, явно, что все ребра были переломаны. Грудь и живот сплошняком были покрыты спёкшейся кровью, кровь из ран не лилась и не сочилась. Не мог он быть живым, никак не мог, я конечно не врач, и на войне навидался всякого, но с раздавленной грудной клеткой и вывернутыми рёбрами человек жить не может, да еще с такой дикой кровопотерей. Как не странно, самыми ужасными были глаза ожившего. Жуткие мутные буркала. Не мог я на них смотреть, никак не мог. Глаза ему нужно будет завязать.

За нашими спинами матерился укушенный сержант, два солдата пытались остановить ему кровь. Один прижал к лицу сержанта сразу три перевязочных пакета, второй стал неумело притягивать их бинтом к голове раненого. Все остальные стояли как вкопанные и смотрели на ожившего солдата.

Недотруп издал какой‑то чавкающий звук и, подняв правую руку, шагнул в нашу сторону.

— Пепел, ты чего, мы же свои, я же тебя из воды тащил, — забормотал, стоящий у него на пути солдатик и неуверенно попятился.

Неупокоенный сделал еще несколько шагов вперед, неуверенно покачиваясь и как бы ловя равновесие. Ноги трупа запутались в маскировочной сети, и он упал на четвереньки. Труп опять издал все тот же чавкающий звук и пополз на четвереньках к нам.

В мгновение ока все вышли из ступора. Первым рванул вверх по склону солдат, пытавшийся до этого разговорить труп. За ним побежали практически все, кто спустился на берег. В это момент к трупу подскочил сержант, прижимавший к лицу окровавленную повязку, и ударил, перебирающегося на четвереньках, покойника ногой в тяжелом армейском берце в голову. Сержант наверно плохо видел из‑за повязки на голове и залившей лицо крови, поэтому удар пришелся вскользь, а сержант оступился и упал на спину.

Недотруп схватил его за ногу и впился зубами в ботинок.

Сержант заорал и начал бить второй ногой нападающего по голове рукам и корпусу. Что‑то громко хрустнуло, и покойник завалился на бок.

— Вяжи его, — закричал я.

Лейтенант воспринял мой крик как приказ и кинулся к трупу, сработали вбитые в училище инстинкты. Мы вдвоем спеленали недопокойника. Потом подоспели еще помощники, и мы коллективно стянули его поверх кокона из маскировочной сети солдатскими ремнями.

Покойник лежал на земле, активно извивался, клацал зубами. Глаза его вращались не останавливаясь. Спокойно отойти в мир иной, явно не входило в его планы. Сержант сидел на перевернутом ящике, охал, шипел и что‑то говорил, смачно перемежая слова отборной бранью.

Практически в тот момент, кода мы закончили его вязать, зашевелился один из утопленников.

— Опоньки, второй ожил! — прокомментировал событие худенький солдат.

— Давайте, мужики, не стоим. Надо руки и ноги утопленникам связать, — предложил я и направился к трупам, стягивая себя брючный ремень.

— Выполнять — услышал я за спиной голос лейтенанта.

К нам еще присоединились Карл Людвигович и Костя.

Все вместе мы быстро упаковали оставшихся двоих недопокойников. Сверху на них положили по две жерди и примотали покойников к ним подручными средствами. Второй утопленник сначала вел себя тихо и спокойно, но когда его стали пеленать, вдруг оживился, начал сильно дергаться и пытаться остервенело кусаться, гораздо активнее, чем первый. На голову ему сразу одели оцинкованное металлическое ведро.

Произошедшее произвело на всех тяжелое впечатление. Люди были на грани истерии.

В глазах у всех читался немой вопрос: «Что это?! Что это такое?!!!».

Ситуация балансировала на грани паники.

Лейтенант стоял бледный и растерянный, вид у него был абсолютно ошарашенный.