Андрей Валерьев - Форпост (Тетралогия)

Ознакомительный фрагмент

— Ну что, товарищ командир, — нервы у Маляренко сдали, и его делано-бодрый голос "дал петуха". — Годен или нет?

— Вот сейчас мы это и выясним… — Ермаков ещё раз внимательно посмотрел в глаза Ивану. — Ты уже понял, где мы?

"Шутки кончились".

Иван постарался собраться и максимально точно сформулировать свои мысли.

— Связи нет. Сотка не работает. В небе нет самолётов и инверсионных следов. Я шёл по берегу больше тридцати километров и ни разу не видел ни корабля, ни лодки. Ни разу не видел каких-либо дорог. Ночью в небе нет спутников.

Каждую фразу Маляренко дядя Паша сопровождал согласным кивком головы. Иван приободрился и продолжил.

— Никаких следов цивилизации не видел. Природа сильно изменилась. Это точно не дальневосточная тайга. Зверьё совсем не боится человека. Время года тоже изменилось. Но звёзды наши, и Луна тоже наша. — Тут Маляренко выдал всё свои мысли по поводу северного полушария и его заселению. Рассказал о заповедниках. Об Аскании-Нова. При упоминании о заповеднике лицо Ермакова сморщилось, и Ваня отыграл назад. — Но это, конечно, ерунда. Есть две основные идеи.

Тут Иван мысленно перекрестился, терять расположение Ермакова не хотелось, и выдавил.

— Фантастические. Первая — параллельный мир. Второй — мы провалились в прошлое, и людей тут пока нет. Всё. — Иван перевел дух, допил из котелка бульон и посмотрел на Ермакова. Дядя Паша улыбался.

— Так чего ж хочешь, мил человек?

— С вами остаться, — Иван непроизвольно покосился на полуголых работников, затем собрался и решительно произнёс: — Да. Я хочу остаться с вами.

Ермаков проследил за взглядом гостя и усмехнулся.

— Осуждаешь?

Иван молча кивнул.

— Не трус. Это хорошо. Потом тебе всё расскажу, — дядя Паша выудил из-за спинки кресла дубинку и положил перед новичком: — Ступай за вещами. И вот ещё что… не суди — да не судим будешь.

Глава 13

В которой Иван убеждается, что люди гораздо сложнее, чем кажутся на первый взгляд

— Какие люди! — широко улыбаясь и светя громадным лиловым фонарём под глазом, к Маляренко подошёл дочерна загорелый мужчина. — Ваня! Давненько не виделись.

— Привет, Коля, — Маляренко искренне обрадовался знакомому лицу. — Точно. Не виделись давненько.

— Погоди, я сейчас перед шефом отчитаюсь и поговорим. Хоп? — дружески хлопнув "старого" знакомого по плечу, Николай исчез за деревьями в темноте.

До ужина оставалось совсем немного. Уставшие за долгий и тяжёлый день люди молча умывались и собирались возле "столовой", с любопытством посматривая на Ивана, сидевшего неподалёку.

К немалому удивлению Маляренко, первыми за стол сели те, кто был хуже всего одет. В том числе и пара некрасивых, полных коротко остриженных женщин, которых он встретил первыми. И та пара, что работала у родника — щуплый мужчина с разбитым, опухшим лицом и очень миловидная миниатюрная женщина. Каждый из них получил по полной тарелке горячей ухи, от запаха которой у Ивана потекли слюни и заурчало в животе. В центр стола на лист лопуха из котелка высыпали целую гору чего то темного — в сумерках Маляренко не смог рассмотреть подробнее. Ужинали работники долго — никто и не думал их торопить, каждому досталась щедрая добавка. Народ оживился и разговорился, послышались смешки. Посидев за столом еще минут двадцать и поковырявшись в горке непонятной пищи, вся восьмёрка едоков дружно подхватила тарелки и ложки и потопала к ручью — отмывать. Из темноты на свет костра выскочил Коля и махнул Ивану — за стол. Второй раз упрашивать оголодавшего за весь этот суматошный день Маляренко не было необходимости, и он в один миг очутился за столом. Со всех сторон подходили и садились усталые и неразговорчивые люди. Девушка с костылём налила каждому точно по такой же, как и у предыдущей партии едоков, тарелке горячей ухи и сама заняла последнее оставшееся место. Когда Ваня доел вторую порцию, он внимательно оглядел присутствующих. Здесь был Ермаков, сидящий во главе стола, Николай, пара молодых девушек ("Интересно, а где третья?") и соседка по самолёту — красивая женщина лет тридцати. Имени её Маляренко не помнил. Присутствовал и давешний надсмотрщик, сидевший рядом со здоровенным мужиком в синей спецовке. Маляренко иногда ловил на себе заинтересованные взгляды, но никто не лез с вопросами, все спокойно доели ушицу и принялись за мидий, лежащих кучкой в центре стола. Надо сказать, что первая смена слопала гораздо больше половины моллюсков, оставив лишь жалкую кучку раковин. Иван решил не отставать от других и принялся орудовать самодельным ножиком в два раза быстрее соседей. Наконец, хлопнув по столу ладонью, дядя Паша завершил ужин и, велев Маляренко сесть на его место, снова собрал всех в "столовой".

— Это Иван, — тяжёлая ладонь легла на плечо новичка. — Сейчас он вам расскажет всё то, что рассказал мне днём. Потом — отбой. Дежурный, через полчаса ко мне. Всё. — Ермаков развернулся и исчез в темноте.

Рассказ занял десять минут. Сытого, сидящего в мягком кресле, Ивана клонило в сон, и он постарался быть кратким. Его пытались прервать несколько раз, но надсмотрщик показал особо нетерпеливым кулак, и вопросы прекратились. Маляренко закончил рассказ о своих приключениях. Снова начавшиеся было вопросы пресёк Николай, утащивший Ивана ночевать к себе в шалаш. Было слышно, что люди не расходятся и что-то вполголоса обсуждают. Вот так, под шум ветра и тихое невнятное бормотание, Маляренко и уснул.

Дядя Паша лежал в своей палатке и размышлял. От тяжёлой работы всё тело ломило, и он никак не мог сосредоточиться.

"Хорошо, что никто не видит, — Ермаков скрипнул зубами от боли в спине. — Вроде бы всё пока неплохо складывается. За несколько дней сумел переломить ситуацию. Как-то организовались, теперь, может быть, и выживем, — боль никак не хотела исчезать. — Что-то с Геннадьичем делать надо. Борзеть начал и с аэропортовским быстро спелся".

Сергей Геннадьевич работал замом у Ермакова еще тогда, в прошлой жизни. Не очень способный к принятию самостоятельных решений, он был идеальным сержантом в строительной империи Ермакова. Исполнительным, честным, обязательным. Ермаков это ценил и продвигал приятеля своего младшего брата вверх по служебной лестнице. Но в последние год-полтора дядя Паша стал замечать проявления "инициативы" снизу. Власть и деньги, а также новая молодая жена, быстро скрутили мозги "сержанту". От Серого надо было избавляться. Ермаков мысленно сплюнул: "Хотел же его одного в командировку отправить". Павел Фёдорович припомнил вечерний визит "сержанта" и второго своего бригадира — Ромы-аэропорта. Этот сорокалетний амбал в спецовке сходу предложил раздеть и разуть новичка: "Уж больно хороши у него ботиночки". Дядя Паша вспомнил о своих дорогих и совершенно неуместных здесь туфлях и горестно вздохнул: "Месяц-два и амба".