Последний из Легиона - Михаил Ежов

собеседник пожал плечами.

— Никто тогда уже не ходил после заката, — тихо повторила девчонка. — Даже Кройны.

— Мертвяк им навалял. Всем троим.

— И хорошо сделал.

— Они будут мстить.

— Мне пофиг. Перебьют друг друга — и ладно.

— Я думаю, он их прикончит.

— Сказала же: мне без разницы!

Мальчишка внимательно посмотрел на подругу.

— Ты чего такая, Мирда?

— Какая?

— Сама знаешь.

— Ничего я не знаю. Что тебе привиделось?

— Ладно, не хочешь — не говори.

Девчонка шмыгнула носом, потёрла кончик рукой.

— Ты будешь смеяться, — сказала она.

— Не, не буду. Честное слово.

— Зуб?

— Любой!

Мирда помедлила, прежде чем заговорить снова.

— Мне уже четыре дня снятся кошмары, — сказала она, не глядя на приятеля. — И всё одно и то же.

— Правда?

— Да, правда. Стала бы я врать?

— И что тебе снится? — тон у парня слегка изменился. Стал настороженным. — Расскажи.

— Я не всё помню.

— Ну, постарайся.

— Тебе, правда, интересно?

— Конечно.

Мирда заглянула в глаза собеседнику, чтобы убедиться, что он не насмехается. Взгляд был серьёзным. Она удовлетворённо кивнула.

— Снится, будто я просыпаюсь среди ночи и слышу, как кто-то ходит во дворе. Я встаю и иду разбудить папу, а его нет. И мамы тоже. И Стика с Миртом тоже. Дом вообще пустой. А снаружи ходят и ходят. Шаркают так, вздыхают и кашляют, словно чахоточные. Ну, вот, я, значит, подхожу к окну и выглядываю, — девочка замолчала, словно собираясь с духом. Пацан внимал с жадным вниманием, он даже замер, превратившись в подобие статуи. — И вижу людей. Двое взрослых и двое мелких. И понимаю, что это папа, мама и Стик с Миртом. Только не ясно, зачем они выперлись среди ночи, тем более что ведь стригои же повсюду бродят. Я, конечно, бегу на улицу, окликаю их… — Мирда сглотнула.

— Ну! — не выдержал парень.

— А они мёртвые! Стоят и, вроде как, смотрят на меня, а глаз-то нет. Словно стервятники выклевали. И изрезаны все. А у Стика… брюхо вспорото, и он свои кишки руками держит. И кровища повсюду! — Мирда осторожно взглянула на собеседника проверить реакцию. — Эй! Ты чего, Ланс?!

— Ни… ничего… — бледный, как мел, парень с трудом шевелил губами. Речь давалась ему с трудом. — Просто… я тоже это видел!

— Что видел? — нахмурилась девчонка.

— Такой же сон. Только про своих.

— Что, честно?!

Ланс кивнул и запустил пальцы в каштановые лохмы.

— Мать, отец, Диза — все были мёртвые и порезанные. И… без глаз.

Мирда вдруг вцепилась приятелю в плечо.

— А ты?! — выдохнула она ему в лицо.

— Я… тоже был мёртв. Только я это не сразу понял.

— А когда?

— Они меня позвали. Я не хотел идти, но потом как-то вдруг понял, что должен. Что мне с ними… Что я такой же, как они.

— А у меня по-другому. Я вбегаю в дом, запираюсь и оборачиваюсь, а там зеркало висит у нас, большое такое, круглое. Папа привёз откуда-то, давно очень. И я вижу, что у меня тоже нет глаз. Только я не понимаю, почему я это вижу. Глаз-то нет.

— Это сон, — кашлянув, проговорил Ланс.

— Знаю, но странно, что мы видим одно и то же. Ну, почти.

— Да… — протянул парень. — Может, мы не одни такие?

— Тебе сколько раз это снилось?

— Три.

— Надо ещё кого-нибудь спросить.

— Керли.

— Он на нас дуется.

— Ничего, перестанет, — парень вскочил. — Пошли найдём его!

Мирда нехотя встала. Поправила воображаемые складки на выцветшем платье.

— Ну, ладно. Давай.

* * *

В номере «Тявкай-не-тявкай» поведение Кезо разительно изменилось. Исчезла развязность, зато появилась сдержанность, а речь приобрела уважительность. Убрав две кожаные сумки с вещами (в одной было оружие демоноборцев) в шкаф, он обернулся к девушке и слегка поклонился.

— Госпожа, как мы поступим?

Эральда потянулась, зевнула и положила на тумбу арбалет, затем присоединила к нему колчан с бельтами.

— С Легионером или этим сбродом, надеющимся сэкономить за наш счёт? — спросила она, не глядя на спутника.

— Со всеми, госпожа, — отозвался Кезо.

Девушка устало рухнула на скрипнувшую кровать.

— Думаю, они рассчитывают, что Легионер убьёт вампира, а мы — его. Такой вариант их утроил бы.

— А нас?

Эральда скосила глаза на мужчину.

— Разве это не было бы подлостью, Кезо?

— Безусловно.

— И ты всё равно спрашиваешь меня?

Девушка усмехнулась.

— Да-а… Ты хорошо изучил меня.

— Надеюсь, госпожа.

— Не обязательно демонстрировать это при каждом удобном случае.

— Прошу меня простить.

— Брось. Мы оба знаем, что ты не раскаиваешься, — Эральда подняла руки и с силой потёрла лицо. — Этот грязный городишко омерзителен, а его жители — просто свиньи, — сказала она спокойно.

— Совершенно с вами согласен, госпожа.

— Как на твоей родине поступают со свиньями, Кезо?

— Их откармливают, а затем режут и едят.

— Вот так мы и поступим с Годуром. А как поступают с мёртвыми у тебя дома?

— Их сжигают, госпожа.

— Хм… Не уверена, что это пройдёт с Легионером. Отложим пока решение насчёт него.

— Как прикажете, госпожа.

— Ночью он собирается выслеживать главаря стригоев. Составим ему компанию.

— Если то, что говорят о нём, правда хотя бы наполовину…

— Я слышала эти байки, Кезо. И не думаю, что можно верить даже трети. Знаешь поговорку: у страха глаза с тарелки?

— Да, госпожа.

— То-то. А теперь найди горячей воды — я хочу умыться с дороги.

Глава 18

Эл видел в окно, как мужчина с татуировками выгрузил из экипажа две объёмные сумки, а затем отправился пристраивать лошадей в конюшню. Демоноборцы, конечно, прибыли в Годур неслучайно — тоже прочитали объявления, призывавшие охотников на нечисть попытать счастья. Эта парочка выглядела вполне обычно и всё же не нравилась некромагу. Он не мог объяснить, в чём дело, даже самому себе. Просто чувствовал: что-то не так. А может, он просто понимал, что демоноборцы попытаются перехватить его заказ, и жители Годура будут этому только рады?

Свёрток, лежавший на столе, пискнул и зашевелился. Эл отвернулся от окна, не глядя, плотно задёрнул шторы, а затем сделал три шага и сел на шаткий стул. Аккуратно он развернул тряпицу.

Обезьяна вперила в Эла взгляд жёлтых, как янтарь, глаз и ощерилась, демонстрируя ненормально длинные клыки. Цепь из серебряных и железных звеньев надёжно оплетала тщедушное тельце, покрытое рыжеватой шерстью и бурыми пятнами засохшей крови. Рана от пули уже затянулась — металлический шарик, выпущенный револьвером демоноборца, прошёл навылет и затерялся в поле близ рабочего посёлка, где стригои нашли убежище от солнечных лучей.

Эл снял перчатку и приложил два пальца в левой стороне груди животного. Обезьяна задёргалась, зашипела. Сердце билось. Гнало кровь.