Черный Кузнец - Иар Эльтеррус

откровенный разговор не шел, да и исповедь никогда не посещал. Давно хотелось вывести этого тайного язычника на чистую воду, но все никак не получалось. — Иди себе с богом…

Кевин поклонился и поспешил удалиться, проклиная про себя церковную тварь. Вот же привязался, что тот репей! Надо побыстрее уезжать, не хотелось бы прорываться с боем. Уйти с помощью собаки, конечно, не проблема, то тогда Церковь точно убедится, что он колдун, и в Европе ему будет лучше вообще не появляться — облавную охоту объявят и в конце концов затравят.

Добравшись до конюшни, он быстро переложил вещи, собранные для путешествия, в седельные сумки, оседлал жеребца, приветственно заржавшего при виде хозяина и с удовольствием схрумавшего подсоленную черствую горбушку хлеба, которую Кевин купил по дороге специально для него.

Вскочив в седло, капитан двинулся к южным воротам Риханесбурга. Добравшись до них, поприветствовал своих бывших подчиненных — капрала Нейхита и двух стражников.

— Куда это вы на ночь глядя, капитан? — удивился капрал.

— До первого трактира засветло доеду, — отмахнулся Кевин. — И не капитан я уже. Уезжаю. Передавай нашим ребятам, что рад был служить с ними. Удачи вам всем!

— И вам удачи… — растерянно прогудел в усы Нейхит. — Ушли? Жаль…

Стражники довольно долго смотрели вслед ускакавшему в сопровождении жутковатой собаки, пугающей их до мокрых штанов, капитану. Они действительно жалели, что тот оставил службу — жить давал, не гонял слишком сильно, заботился о своих людях, защищал даже от нападок Церкви. Коли кого по ранению списывали, так обязательно выбивал у бургомистра пенсию. Семьи погибших на произвол судьбы тоже не оставлял, помогал и деньгами, и имуществом. А каким будет новый капитан? Да кто его знает…

Глава 4. Не ищи легких путей

Сидевший сбоку гоблин закрывал ладошками уши и тоненько взвизгивал при каждом ударе молота об наковальню. Черный Кузнец тихо посмеивался, косясь на него — и откуда эта зараза опять взялась? Вот каждый раз после очередного возрождения этот гоблин через некоторое время появляется, и где он шлялся, пока Мастер Душ отсутствовал, никто не знал, в том числе и он сам. А на вопросы разводил руками и бурчал, что-де спал, а где — не помнит. Кузнец как-то раз даже даже считал его память ради интереса, но ничего интересного там не обнаружил — гоблин после очередной гибели хозяина словно отключался. А после возвращения того просыпался перед порогом Дома Между Мирами. Тратить время на то, чтобы разбираться, где отдыхал этот зеленый недоделок, Мастер Душ не стал — не хватало еще на это силы тратить. Надо же, все боги, полубоги, высшие духи и иже с ними исчезли, ушли куда-то, а тупой гоблин на месте!

К сожалению, путешествие за подходящим для триады разумным (он вполне мог оказаться не человеком, а эльфом или орком) пришлось отложить, требовалось сначала подготовиться — через некоторые аномалии не пройти в одиночку, нужен хотя бы один маг-помощник, а магов сейчас на Терре днем с огнем не сыщешь. А значит, их придется создать.

Примерившись, Черный Кузнец еще несколько раз ударил молотом по душе, превращая ее в нечто искрящееся. Где-то далеко, на Пиренейском полуострове, вскрикнул и вскинулся во сне крепкий средних лет мужчина с ястребиным лицом. Он сам дал согласие на перековку души, но даже подумать не мог, что это будет так… странно. И так больно. Даже заснуть удалось чудом, каждое воздействие древнего бога ощущалось обостренно. Серхио Ландалори, хоть и был итальянцем, уроженцем Рима, но уже лет двадцать жил в Каталонии, в городишке Миравет, расположенном на берегу реки Эбро. К христианству он с юности относился не просто отрицательно, а брезгливо, особенно оружейника настораживала страсть «святых» отцов всех и вся подмять под себя, запрещая даже помыслить о чем-либо ином. В испанских королевствах уже вовсю пылали костры Инквизиции, и после гибели на одном из них оболганного кем-то старого друга, Серхио христианство окончательно возненавидел. После этого он и обратился в своих молитвах к старым богам, одним из которых и был Мастер Душ. Каково же оказалось изумление оружейника, когда тот отозвался, придя к позвавшему его во сне. И предложил перековать душу оружейника, сделав его не просто магом, а магом, способным ходить между мирами. А ему всегда, чуть ли не с пеленок, хотелось заглянуть за горизонт, увидеть иные земли и страны. А тут возможность вообще увидеть даже не далекие земли, а иные миры! Кто же станет отказываться от исполнения мечты? Нет таких. Вот и Серхио не стал отказываться, невзирая на предупреждение Черного Кузнеца, что будет очень больно. Да черт с ней, с болью, вытерпит как-нибудь! И вытерпел, хотя перековка еще далеко не завершилась. Вот и сейчас, после очередного удара молота, он проснулся, ощущая, как что-то в нем необратимо меняется, становится другим, как он превращается в нечто большее, чем человек.

Еще несколькими жесткими ударами молота Мастер Душ завершил перековку и полюбовался на получившееся светящееся чудо, совсем не напоминающее душу простого человека, не говоря уже о душе обывателя, озабоченного только своим благополучием. Серхио вскинулся на кровати и дико заорал — к счастью, слышать его вопли было некому, в доме он остался один, жениться пока так и не удосужился, а слуг отправил по домам, чтобы не мешали. Черный Кузнец одобрительно хмыкнул, глядя, насколько быстро оружейник приходит в себя — что значит стремящийся в небо! Его душа и так сильно отличалась от душ большинства других людей, сияла огоньками мечты и доброты, перековать ее было довольно просто. Это обычную душу, серую и убогую, невозможно преобразовать никакими способами — если бы он попытался это сделать, то просто угробил бы ее обладателя. Да и кому интересны обыватели, не стремящиеся за горизонт? Пустые ничтожества! Причем такими они сделали себя сами, а значит, сами во всем и виноваты.

— Поспи, — пророкотал он. — Через три дня ночью я за тобой приду. Сходим в одно интересное местечко, тебе там понравится.

— Да, Мастер Душ… — наклонил голову севший на кровати Серхио. — Спасибо вам!

— Не за что! Сам стремился к небывалому, потому я и смог что-то сделать. Вот твоего соседа, например, я бы перековывать не взялся. Пустая работа.

Оружейник едва заметно усмехнулся, вспомнив упомянутого соседа, дородного торговца рыбой, за лишний мараведи готового удавиться, не держащего слова, всегда стремящегося что-то выгадать, хоть какую-то мелочь, и постоянно из-за этого влипающего в неприятности — ему не раз били морду за попытку подсунуть среди свежей рыбы хоть