Михаил Ахманов - Скифы пируют на закате

Он решительно потянулся к телефону и набрал номер. Пару минут слышались долгие гудки и маленький экранчик над дславиатурной панелью был темен; внезапно он вспыхнул, явив круглую физиономию Догала. Против ожиданий, тот не выглядел заспанным, скорее наоборот: темные глаза лихорадочно блестят, темные волнистые волосы спадают на лоб мягкой волной, темные усики топорщатся над сочными яркими губами. «Не с женщиной ли он?» – мелькнуло у куратора в голове. Это было бы совсем некстати…

– Ты один?

Полные губы Догала недоуменно дрогнули.

– Само собой. А ты что же, решил проверить?

– Нет. Имею пару вопросов… только не для чужих ушей.

– Пару вопросов? Какого черта!.. Ты не мог подождать с ними часиков до девяти?

– Значит, не мог. Да и ту вроде бы не спишь, э?

– Верно, не сплю. Работаю. – Голова Догала сместилась влево, и теперь куратор видел стол, заваленный бумагами. – Хотелось бы к утру закончить одну статейку, – произнес его партнер, поглядывая на свои рукописи, – так что давай к делу, Петр Ильич. Что там у тебя стряслось?

– Сначала я буду спрашивать, а ты отвечать. – Куратор пристально всматривался в маленький экран. – Скажи-ка мне, Марк, не звонила ли нам какая-нибудь гнида? С серьезными претензиями, я имею в виду? Мол, не о том вы, ребята, пишете, не там печатаете и вообще ваше агентство пора взять к ногтю. Соображаешь?

Что-то промелькнуло в глазах у Догала. Или только показалось?

Голос его, однако, был ровным.

– С чего бы нас – да к ногтю? Платим кому положено, в политику не лезем, компромат на генералов и президента не собираем, бандитов не трогаем. Сам подумай, кому мы нужны со своими зелеными человечками да байками о йети?

– Значит, никаких неприятных звонков, ни угроз, ни писем, ни предупреждений?

– Нет. Ни сном ни духом, Петр Ильич!

Похоже, говорит правду, отметил куратор. Не звонили и не писали, это точно, не станет Догал врать… И резона втихую избавиться от Синельникова у него нет. Три года Синельников помогал, чем мог, а в дела агентства не мешался… •не лез, так сказать, в конторские книги…

Догал вновь заговорил, и теперь лицо его, плававшее на крохотном экранчике, казалось встревоженным.

– Слушай, Петр Ильич, говори, что случилось, или кончай морочить голову. Меня работа ждет.

– Подождет. Можешь вообще ее спустить в унитаз и заняться новой статейкой. Весьма, весьма любопытной! Сенсация, можно сказать. Материал я тебе предоставлю.

– Это о чем же?

– О нападении команды двеллеров на журналиста Синельникова, спецкора агентства «Пентаграмма». Брови у Догала полезли вверх.

– Ты серьезно?

– Вполне.

– Не пил?

– Ни капли.

– Не разыгрываешь?

– Какие уж тут розыгрыши! – Куратор, скривившись, потер плечо.

– Ну и дела!.. – Веки его собеседника опустились, словно Догал хотел скрыть лихорадочный блеск зрачков. – И когда же это произошло?

– Часа полтора назад, рядом с моим подъездом. Трое пришельцев с бластерами и оловянными пуговицами вместо глаз. Не то живые, не то роботы, Бог их знает… Поверишь ли, едва отбился…

На губах Догала заиграла ироническая улыбка.

– Смеешься, Петр Ильич! Ну-ка говори, что тут правда, а что сказка с намеками?

– То, что отбился, – правда. Одного покалечил… здорово покалечил, Марк, почти до смерти, но он молчал, только ребра трещали. И правда то, что было их трое. Очень странные типы… Без бластеров, разумеется, зато с разрядниками… или с чем-то похожим на разрядники… Только у наших милицейских короткие палки с набалдашником, а у этих зомби были хлысты… или стеки, дьявол их разберет!

Внезапно черты Догала на экране дрогнули и расплылись, лицо вытянулось вширь, превратившись в белую полоску, которая тут же свернулась в крохотное яркое пятнышко и исчезла. Куратор прикусил губу; в самый последний момент ему почудилось, что в глазах партнера мелькнул ужас. Неприкрытый ужас, превративший его усатую пухлощекую физиономию в маску приговоренного к смерти, узревшего топор палача. Впрочем, это могло оказаться лишь иллюзией.

– Извини, Петр Ильич… – Голос Догала тоже звучал странно, словно бы он никак не мог отдышаться. – Мой «ви-ти» что-то забарахлил… Так что ты говоришь? Зомби с хлыстами? А почему, собственно, зомби?

– Сказано тебе, глаза оловянные, – буркнул куратор. – Атак бандиты как бандиты. И рожи бандитские, и замашки… Говорили, что, мол, пишем много. Не догадываешься, к' какой из наших сказок намек?

– Пожалуй, нет, – протянул Догал с какой-то неуверенностью в голосе. – Подумать надо, Петр Ильич… Загадочная история… Не экстрасенсы ли к тебе ту команду подослали? Ты, часом, в своих писаниях никого не задел? Ну, что он жулик да паразит, жиреющий на хворях и бедах народных? Не было такого?

– Не было, – произнес куратор. – Я экстрасенсов уважаю, Марк. Сам только у них и лечусь.

– Ха, лечишься! Не помню, когда ты болел… – Потом, осторожно: – Заявлять будешь?

Сдвинув брови, куратор покосился на темный экран своего «ви-ти». Чего-то Марк не договаривает… о чем-то другом хотелось ему спросить… И аппарат испортился так не вовремя… Или в самый нужный момент?

Жаль, подумал он, что в мире нет настоящих телепатов; хотелось бы послушать, что творится сейчас у Догала в голове.

– Никаких заявлений. – Голос его, как всегда, звучал спокойно. – Никаких заявлений, Марк. Расскажи я эту историю в подробностях, меня примут за сумасшедшего. И потом, я же прикончил одного из этих типов… вернее, думаю, что прикончил. Человеку с раздавленной грудной клеткой выжить трудновато.

– Человеку – трудновато, – согласился Догал, затем после недолгой паузы произнес: – А эти подробности… они что же, такие интригующие?

– Весьма.

Трубка донесла тяжелый вздох. Похоже, Догал волновался.

– Ты в самом деле заметил что-нибудь необычное? Кроме этих хлыстов и оловянных глаз? Ну, в их поведении, в словах? Может быть, запах?..

Он резко оборвал фразу.

Запах, подумал куратор, массируя плечо. Случайно это вылетело у Марка или партнер Синельникова о чем-то знает? О чем-то хочет узнать? Например, о запахе…

Подождем, решил он, подождем, проверим, посмотрим. Пусть Догал спрашивает – вопросы иногда говорят больше ответов. А сейчас пора закругляться с разговорами: бетламин бетламином, но пара часов сна не помешает, особенно перед грядущей встречей с «финансистом». Тот еще тип! С капризами!

Насупившись при этой мысли, он буркнул в трубку:

– Про запах ничего сказать не могу, я к ним не принюхивался. Некогда было, Марк. Понимаешь?

– Понимаю. – Голос Догала казался напряженным. – Ты вот что, Петр Ильич, поостерегись, – неуверенно протянул он, – поостерегись, говорю тебе. Не пиши с месяц ничего, не марай бумагу, не дразни гусей… Мало ли… История-то для тебя может оказаться с продолжением.

– Как бы продолжение и по тебе не въехало, – сказал куратор и повесил трубку.

Глава 7

Земля, Петербург, 23 июля 2005 года

Первый клиент Кириллу запомнился надолго – как и первое самостоятельное странствие. Слишком многое обрел он в нем и слишком многое потерял; не все подарки Мира Снов были безопасными, как монетка, цветок или ссадины на кулаках. Ну, как говаривал майор Звягин, знать бы, откуда пуля прилетит…

В неожиданности, однако, тоже была своя прелесть. Не для всех, конечно, – для тех, кто испытывал тягу к рискованным авантюрам, кого манили миражи необычайного, призраки невиданного, отблеск тайны. Таковых, кроме Кирилла, в ближайшие дни нашлось еще четверо: Снайпер, мрачный неразговорчивый кавказец Самум, Селенит и Стилет, великолепный каратист и фехтовальщик. Снайпер, майор ВДВ в отставке, квадратный, как шкаф, и Самум пришли по объявлению, Стилета же Пал Нилыч выудил в какой-то спортивной школе, где тот трудился на ниве восточных единоборств. Что же касается Селенита, то его привел Снайпер – они были сослуживцами и давними приятелями.

Новые инструкторы выглядели людьми солидными, в возрасте – под сорок или за сорок, что не могло не вызвать удивления. Как полагал Кирилл, опасности и романтика больше привлекают молодых, и ему казалось вполне естественным, что трое старожилов,"Сентябрь, Сингапур и Самурай, были его ровесниками. Почти ровесниками – Сингапур, пожалуй, уже добрался до тридцати. Этот красивый темноволосый парень, напоминавший молодого Шона Коннори из фильмов о Джеймсе Бонде, нравился Кириллу; веселый, удачливый и находчивый, он, похоже, числился у шефа на особом счету.

Но Сентябрь с Самураем тоже были отличными ребятами, без всяких следов чванства или оскорбительной небрежности, которую нередко проявляют к новичкам. Правда, им случалось поглядывать на нового коллегу с каким-то загадочным выражением, будто бы знали они нечто такое, о чем он не подозревал, но взгляды эти Кирилла не задевали. В конце концов, он обретался в фирме без году неделя, и трудно было' рассчитывать, что все ее секреты откроются ему в первые же дни. Он этого и не хотел: таинственное и недосказанное завораживало его.