Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

Обозники все ж отбились. Крепкие мужики, ничего не скажешь. Как ринулись на дорогу тати, так залп и получили из всего, что есть. И Божедар не оплошал.

Как пошли тати из лагеря, так его люди следом пошли. Тати в засаду устраивались, а Божедар и его люди по их следам шли. И – убивали.

Тут главное убить так, чтобы лишнего шума не поднять, но Божедар справился.

И сейчас доволен был, сидел, ждал.

Вот возок… стены в нескольких местах продырявлены, но ведьма точно не пострадала. Не дура она.

Вот конь убитый, сейчас обозники постромки режут. Коня на обочину оттащат, там разделают – не бросать же все мясо дикому зверью на поживу? С собой лучшие куски заберут, на привале приготовят. А вот и старшина…

Подходит, в дверь возка стучится, зовет… дверь открывается.

И снова Божедар от восторга задохнулся.

Царица из возка вышла.

Хороша́!

Даже сейчас, даже грязная, измученная, растрепанная – невероятно собой хороша. И волосы черные льются, и глаза бездонные, и губы алые… это если просто смотреть. А ежели чувствовать, ежели ощущать… другие не понимают, почему им неуютно становится, а Божедар почти видит облака мрака, которые вокруг нее завиваются, щупальца по поляне раскидывают – сильна, колдовка!

Мужчина с трудом морок стряхнул, прицелился – и медленно, плавно, стараясь, чтобы болт пошел ровно по ниточке, спустил рычаг.

Кажется, Марина почуяла что-то в последнюю минуту, вскинула голову, хотела дернуться, оглядеться… Болт нацелен был в переносицу, а вошел точно в рот. И кровь брызнула.

Она еще падала, запрокидываясь назад, а Божедар уже знал – не требуется доводки. Потому что мрак втягивался назад. И… что сейчас будет – он тоже знал хорошо. И не собирался на это смотреть дольше необходимого.

Напротив, ему-то как раз и надобно бежать.

Божедар стиснул в ладони коловорот, спрыгнул на землю – и помчался от этого места что есть сил. Да так, что снег летел из-под ног.

Следы?

Никто их искать не будет.

После того, что сейчас начнется, – никто!

* * *

Павел, старший среди обозников, еще порадоваться успел.

Повезло им, отбились.

Хотя что такое везение? Это когда ты готовишься заранее, долго готовишься, упорно… тогда и все хорошо складывается.

Повезло, и что кольчуги под одежду вздели, и что у нападающих не так много стрелков было, и что сами все под рукой держали, и что атамана завалили чуть не вторым выстрелом, а без него тати не так опасны стали… Павел уж поглядел на убитого, передернулся.

Ослоп.

И палица его знаменитая, гвоздями утыканная, рядом с ним лежит. Такой взмахни, а Ослоп ее крутил, как веточку.

И только прилетевший откуда-то сбоку болт остановил его.

Повезло.

Кто-то удачно попал.

Тати – не войско, они свою жизнь ценят. Увидели, что атаман упал, – и начали разбегаться.

Как там царица еще? То есть не царица она уже… неважно! Про себя Павел ее государыней именовал, так спокойнее было. Вот довезет он ее до монастыря Святой Варвары, там царицу пусть как хотят, так и именуют, а здесь и сейчас лучше со всем почтением. Хотя царица все одно на него шипела, фыркала, злилась чего-то… Чем он ей не угодил?

Павел Фролке кивнул, тот ближе стоял к возку, мужик в возок постучал, позвал…

Отозвались быстро. Дверь открылась, государыня наружу ступила.

И тут…

Откуда он только взялся?

То ли не всех татей перебили, то ли еще чего…

Один болт.

Один удар.

И государыня Марина запрокидывается назад, и падает, падает… и изо рта у нее бьет алая кровь…

Павел на месте замер от ужаса и непонимания.

А потом… потом он с места и сойти не смог. Непонимания уж и не осталось – ужас лютый захлестнул его. И обгадился мужчина, но не обратил на это внимания. И кто бы обратил?

От тела государыни ровно черные искры хлестнули в разные стороны.

Злые, голодные… И стало ему так страшно, что хоть ты в обморок падай… не удалось. Искр становилось все больше и больше, они накрывали тело царицы, повторяя его очертания, уплотнялись, темнели, пока не закрыли тело полностью… а потом вспыхнул черный свет.

Павел упал на колени.

Ослепило?

Он и сам не знал, просто по глазам так ударило, что страшно стало, и в ушах зазвенело, и жуть накатила. Безжалостная, лютая…

Кажется, взвыл кто-то рядом, словно раненый волк, – и кончилось все.

Павел едва насмелился глаза открыть.

И заорал.

Отшатнулся, в снег сел, продолжая визжать поросенком…

Царица?

Лежит перед ним тело старухи, да такой жуткой, что не во всяком пьяном бреду увидишь. И Фролка неподалеку. И две девушки-чернавки.

Старуха-то ровно живая, но до того мерзкая, так и хочется лопатой ее навернуть и зарыть потом.

А Фролка в секунду единую ровно высох.

И девушки тоже.

Только что живые были, хоть и испуганные, двигались, даже пищали за царицыной спиной чего-то. А теперь лежат.

И мертвые.

И это хорошо видно.

Павел аж взвыл от ужаса.

Был бы рядом Божедар, объяснил бы. Да мужчина бежал оттуда, что есть сил, потому как законы знал.

Черный дар же.

Когда ведьма сама по себе умирает, от старости или там время ее пришло, она преемницу нашла, дар передала – то одно. Передаст она дар – и уходит. Бывает, что дар передать некому, тогда долго мучается она, пока вся тьма из нее не выйдет, к хозяевам не вернется.

А тут не то.

Тут ведьма внезапно умерла. Дар передать не успела, сделать ничего не успела… и черный дар наружу выплеснулся.

Убийцу искал.

А убийца-то и недосягаем, и коловорот его защищает, и вера, и сил у него хватает. Вот чернота и забрала тех, кто рядом был. Невинные жертвы, да…

Могло бы и больше погибнуть, да повезло обозникам, стояли далековато. А могли.

И Марина стала такой, как и должна быть, когда б не сосала она силу чужую.

Только Павел о том не знал, да и не думал. Ему бы в себя прийти, штаны отстирать… не скоро еще опомнятся обозники. И долго думать будут, как рассказать правду.

Ох, страшно.

* * *

В палатах царских тем временем боярышень к государю позвали, а зачем? Не сказали.

Не знала Устинья, что Любава с утра к Борису пришла, попросила его созвать боярышень, сказала, что Федя невест по домам распустить желает, всех. Борис в ответ на слова мачехи только плечами