"Фантастика 2025-155". Компиляция. Книги 1-32 - Сергей Александрович Плотников

собралась, господи-прости? То один вопит, то другая! Мысль поймать не даёте.

Что-то негромко стукнуло. Должно быть, Мстислава поставила на стол чашку. Судя по последовавшему молчанию, раскуривала трубку. Больше ей не мешали и не перебивали.

— Значит, так, — медленно и веско заговорила Мстислава. — Вот, что у нас выходит. До поры до времени Маэстро сидел тихо, а потом вдруг резко поумнел и в силу вошёл. Хотя ни с того ни с сего, как известно, даже прыщ на заднем месте вскочить — и тот не может. Стало быть, поумнеть Маэстро помогли. Вольно ли, невольно — вопрос шестнадцатый. Суть та, что никто другой, кроме душ, которые в плену держит, помочь ему не мог.

— А пожиратели? — спросил я.

— Не. — Мстислава пыхнула трубкой. — Где пожиратели, а где помощь. Пожиратели не делятся ничем. Всё, что у них есть, включая знания, принадлежит им и только им. Даже кроху того, что знают, не упустят. С тем подыхают, с тем и пожирателями становятся.

— Грубо говоря, они физически не способны делиться, — добавил Денис. — Как курица не может летать, так пожиратель — отпускать на волю то, чем владеет. Пожиратели умеют только жрать. Только хапать.

— Верно, — подтвердила Мстислава. — То есть, получается, знания о ритуалах Маэстро вытянул у кого-то из пленников.

— Бред, — объявил я. — У пленников-то эта информация откуда? А главное — зачем она им? Никто из них не пожиратель. Все — наши потенциальные клиенты.

— Ты слишком плохо знаешь жизнь, друг мой, — объявил Денис. — И людей. Да будет тебе известно, что люди — это самые непредсказуемые в мире существа. Абсолютно каждый из них может интересоваться такими вещами, о каких тебе в голову не придёт даже помыслить. Вот, помню, в пятьдесят шестом году была у меня одна. На вид — сущий ангел, вроде нашей глубокоуважаемой Изольды Генриховны. А на самом деле…

— Отставить байки, — вмешалась Мстислава. — Но по сути — Денис верно говорит. Люди чем только не интересуются. Кто-то и правда мечтает всякой магией-шмагией овладеть. Книжки читает, свечки жжёт. К этим, как их… медиумам?..

— Экстрасенсам, — подсказала Изольда. — Сейчас так говорят.

— Ну, неважно. К экстрасенсам ходят. И даже думают, что что-то такое у них получается. Кто-то может случайно, в книжке старой или ещё где, символ какой-то углядеть. И срисовать, потому как красиво.

— Пелеход, — вмешался Ван.

— Да, — согласилась Мстислава. — Например, символ в переходе. Тот, кто его рисовал, вернее всего, понятия не имел, что рисует. Понравилось — вот и изобразил.

— «Хранить в замороженном виде», — буркнул я.

— Чего?

— Да прикол такой. Одно время модно было татухи бить иероглифами, народ и набивал что попало, абы смотрелось красиво. Кто прочитать мог — за голову хватался. К «мастерам»-то эти иероглифы иногда очень странными путями попадали. Как переводится — знать не знали, сами придумывали. Говорили клиентами, что это типа «да пребудет с тобой сила», а на самом деле — «хранить в замороженном виде».

Денис хохотнул.

— Ну да, именно. С символами иной раз тоже — увидишь, хоть на том же заборе, и только диву даёшься, откуда взялся.

— А бывает так, что к интересующимся людям разные интересные вещи попадают, — продолжила Мстислава. — Большей частью — конечно, чушь полная, детские сказки. Но бывает, что среди этой чуши описания настоящих ритуалов затесываются. И я думаю, что в пленниках у Маэстро оказался именно такой человек. Кто-то, кто вольно или невольно владеет нужными ему знаниями. При том, что человек может этому вообще не придавать значения. А Маэстро понял, какой бриллиант ему попался, и вцепился, как клещ.

— Да, — выдал Ван.

Повисло молчание.

— Так. И что мы теперь будем делать? — спросил я. — У меня, честно говоря, голова кругом.

— По-хорошему, тебе надо выяснить, кто из пленников поставляет Маэстро знания о ритуалах, — сказала Изольда.

— И как ты себе это представляешь? Сказать Маэстро — слушай, мне тут скучно стало, отведи к своим ребятам поболтать? При том, что каждый из этих ребят готов мне в глотку вцепиться? И при том, что наедине с ними Маэстро меня точно не оставит?

— Знать бы, кем были пленники при жизни, — пробормотал Денис.

— И что бы нам это дало?

— Ну, проведение ритуалов — штука непростая. Для того, чтобы всё получилось, нужно учесть миллион нюансов. А Маэстро не производит впечатление академического умника с хорошей памятью, при жизни он был человечишкой весьма посредственных способностей. Да и пленник, передающий ему знания, вряд ли помнит детали каждого ритуала наизусть. То есть, вероятнее всего, знания Маэстро черпает в каком-то источнике — на который ему указал пленник. Книге, например. Хотя это может быть что угодно: дневниковые записи, публикация в журнале. Помню вот, незадолго до декабрьского восстания…

— Стоп, — оборвала Мстислава. — Главное ты сказал. Где-то существует источник, из которого Маэстро черпает знания. Моё мнение — до него надо добраться как можно скорее.

Денис усмехнулся.

— Гениально. Есть предложения, каким образом?

— Если бы мы знали имена людей, которые содержатся в плену, то с помощью Николая можно было бы узнать, где они жили и чем занимались, — сказала Изольда. — Все эти люди умерли не так давно. Если Маэстро нужна была книга или что-то в этом роде, он наверняка воздействовал на домашних того человека. Может быть, вселялся в кого-то из них. А может, до сих пор время от времени вселяется — ведь сам он не материален, даже страницу перелистнуть не может. Такие вещи не проходят бесследно. И если мы сумеем выйти на этого человека…

— Ну да, разумно, — поддержал Денис. — Тимур, ты сможешь узнать имена пленников?

— Как? Сказать Маэстро, что выбираю имена для будущих детей, и у меня фантазия закончилась?

— Ну, я бы придумал что-нибудь позамысловатее. Но при твоей нерасположенности к творческим изысканиям…

— То есть, по простому пути мы пойти не хотим?

— В смысле?

— В смысле — запросить у того же Николая список людей, которые умерли за последние три месяца. Маэстро ведь начал действовать примерно в это время. Нужно убрать из списка тех, кто не подходит по возрасту — женщин старше пятидесяти и мужчин моложе двадцати пяти, например. Потом я