Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

Было на отборе семь боярышень, осталось куда как меньше.

Мышкина, Орлова, Васильева…

Теперь еще и она, Анфиса.

Заболоцкой думать не о чем, Фёдор в нее крепко вцепился, не оторвешь, Данилова на царя смотрит, более ни на кого. Дура!

О ком бы государь ни думал, да точно не о Марфушке, он сквозь нее глядит, ровно как сквозь стену. Разве из вежливости отвечает. Анфиса такое видела.

Рано или поздно закончится отбор, да и не отбор это – балаган. Фёдор свой выбор давно сделал. А когда зелье приворотное не сработало… что Анфисе остается?

Правильно.

Мужа себе найти, да побыстрее. И искать его не надо, вот он – Репьев, Аникита Васильевич. Надобно только к нему подойти правильно.

Ох, какая ж Анфиса умница, что отношений с ним рвать не стала. Даже записочки ему передавала через служанку доверенную!

Теперь и трудиться сильно не придется. Написать записочку да о встрече попросить. Вот и будет им счастье обоим.

* * *

Получаса не прошло, скрипнула дверь потаенная, Борис в светелку к Устинье вошел, улыбнулся ласково:

– Устёна, что скажешь мне? Я ведь правильно понял, тебе эта болезнь ведома?

– Да не болезнь это, Боря! Порча это.

– Порча?

– Это не лекаря просить надобно, а в монастырь ехать, там, на земле святой, сорок дней отмаливать. Святой водой умываться, пост держать, службы стоять, тогда, может, и пройдет.

– А ты ту порчу не снимешь?

– Не умею я, Боря. У меня либо по наитию получается, либо учиться мне надобно, сама-то по себе я мало знаю. И не рискну я, как бы хуже боярышне не было.

– А Добряна?

– А боярин Данилов, Боря? Кто Марфу в рощу повезет, кто просить будет? Кто ей потом язык болтливый узлом завяжет?

Борис о том не задумывался, а вопрос-то насущный.

– Права ты, Устёна. Поговорю я с патриархом, а то и с боярином, а дальше уж пусть сами решают.

– Как бы умом не тронулась боярышня.

– Сейчас спит она, а я потороплюсь с разговором. Сегодня же с патриархом перемолвлюсь словечком, и за боярином я послал. Прости, идти мне надобно.

– Иди, Боря. С Богом…

А с которым?

Бог един. А как его называть, то личное дело каждого. Господом ли, Родом… главное, чтобы уберег. А остальное мелочи…

* * *

– Понимаешь ты, что сестра тебя обманывала?

– Да. – Аксинья всхлипывала жалобно, слезы по лицу размазывала.

– И он, и она…

– Да… – Сопли тоже текли ручьем.

Боярыня Варвара с таким бы удовольствием ей оплеуху влепила, что аж пальцы ныли. Вот размахнулась бы – и по морде, пока ум не вколотит!

Тьфу, дурища!

Только говорить о таком Аксинье нельзя было. Придется дурищу жалеть, по головке гладить, успокаивать.

Ей еще к сестре вернуться надобно, и в глаза ей смотреть, и улыбаться. А потому боярыня верные слова нашла, да там и стараться не надобно особо, такими, как Аксинья, управлять легко.

– Хочешь им всем отомстить?

Очень правильные слова оказались. Аксинья голову подняла, кулаки сжала.

– Хочу! А что делать-то надобно?

Вот дурища! Кто ж о таком спрашивает? И кому ты нужна, для тебя делать что-то? Видно, весь ум, который на двоих выдали, сестре достался!

Но о том Варвара тоже не сказала.

– Скоро уж царевич должен невесту свою назвать. Ты о том знаешь?

– На Красную горку.

– Верно все. Только вот какое дело: на Красную горку венчаться можно. А невесту и раньше назвать не грех, и она покамест может в палатах царских пожить, под присмотром матушки его. Понимаешь?

Аксинья умное лицо сделала, головой тряхнула, глазами сверкнула.

– Понимаю.

– А ты бы куда как лучшей царевной стала, нежели сестра твоя.

– Знаю. Только царевич лишь на нее смотрит.

– Пусть смотрит. Смотреть-то не вредно, деточка.

– А… что делать мне надобно?

– Я сейчас к царице схожу, пусть поговорит она с сыном. Когда назовет Федя свою невесту завтра же, кто ему возразить сможет?

– Никто…

– Вот. А ты пока ляг, поспи. Давай я тебя уложу, вот так… авось и устроится все.

– Правда?

Варвара кивнула:

– Конечно, правда.

И улыбка ее лицо ни на секунду не покинула.

Уж потом, из комнаты выйдя, она выдохнула тяжко, пот со лба вытерла. Платон супругу приобнял, поцеловал.

– Такая дурочка?

– Ох и не говори, муженек. Сил моих на нее нет. Но управляема, того не отнять.

– Тогда я сейчас к царице. Она с Феденькой поговорит, а ты сходи, с Устиньей разберись, не подняла б боярышня шума раньше времени.

– Хорошо.

– Нам и надо-то самую малость. День-другой, а там и сложится все.

Варвара с этим была согласна полностью.

Один прыжок.

Одно движение!

И вот уже в когтях у кошки бьется пойманная мышь.

Пары часов им будет достаточно для задуманного, но до того кое-что подготовить надобно. И Любаве тяжелее всех придется. Ей с Фёдором говорить, ей патриарха убеждать, ей потом перед государем ответ держать.

Да и не страшно.

Потом-то уж всяко лучше будет.

Платон жену в щеку поцеловал и к Любаве направился, а Варвара в другую сторону пошла. К Устинье Заболоцкой.

Одну сестру она знает. Пришло время с другой разобраться.

* * *

Устя у себя сидела, кружево плела почти не глядя, о своем думала. Не занимала ее мысли Марфа бедолажная, что смогла она – все сделала, про рощу сказала, про монастырь упредила, более она ничем помочь не сможет. Марфе и легче сейчас, для нее все кончилось. А вот Устинье еще вариться с этим и вариться, и понять хотелось бы, что с Фёдором происходит. Приступ этот… родовое проклятье? Порча?

А ведь и такое быть может.

Инстинктивно Фёдора тянет к тем, кто помощь ему оказать может. К ней.

К той…

Как же ту девку звали? На которой он женится? Которую Истерман найдет?

Марта? Мария? Какое-то очень простое имя, в Россе ее Машкой кликали. Могла она той же силой обладать? Могла…

Не каждый, в ком сила да кровь есть, волхвом становится. Вот и Машка эта не стала даже травницей, но сила-то была в ней, несомненно.

А вот Устинью заменить смогла она. Фёдор на подмену согласился, потому что Устя… конечно же! Ее просто досуха высосали! Она уж потом восстановилась, в монастыре!

А Машка, надо полагать, даже если слаба была, а все ж кусочек пищи лучше, чем вовсе ничего.

А потом как Фёдор думал обходиться?

Хотя мог и еще кто-то быть, тоже о своей силе не знающий. Просто – быть. Не всем же замуж предлагают,