"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

Добровольно. Слово висело в ледяном воздухе. Я посмотрел на Купель. На пульсирующую, сине-черную бездну холода, обещавшую не боль, а стирание. Полное растворение «я». А потом — пересборку. Но уже с ее печатью в самой основе. Покровительство Смерти. Не ярмо. Союз. Плата за силу, вырванную у вечной зимы.

Нет пути назад. Осознание этого было ясным, холодным, как лезвие ножа. Я пришел сюда за силой. Сила эта требовала цены. Я заплатил болью, страхом, бесконечной борьбой. Заплачу и этим. Чтобы вернуться не просто сильнее. Чтобы вернуться непобедимым. Чтобы Сварог и Переруг, да и сама Морана поняли — со мной теперь нужно говорить иначе.

Я шагнул к краю. Без колебаний. Без драмы. Просто шаг. Вниз.

Абсолют.

Не погружение. Взрыв. Не холода — небытия. Каждая частица моего духа, каждая искра сознания, каждая яростная мысль — все это было разобрано. Растворено в ледяном огне Купели. «Я» перестало существовать. Был лишь… процесс. Переплавка. Вплетение нитей вечного холода и безмолвной власти Мораны в самую суть того, что когда-то было Видаром из рода Раздоровых. Я видел… Нет, я чувствовал ее печать. Не метку на душе, а фундамент, на котором теперь стояло все здание моего существа. Она была холодна. Неумолима. И бесконечно мощна.

Потом — сборка. Изо льда. Сияющего, невероятно плотного, пронизанного синими прожилками чистейшей силы. Я ощущал каждую новую «клетку» духа. Ощущал, как магический источник, некогда лишь море, стал океаном застывшей мощи, готовой излиться по моей воле. Ощущал… вес. Вес власти. Вес ответственности. Вес вечного холода, ставшего моей плотью.

И я открыл глаза.

Я был в своем теле. В знакомой комнате, пахнущей пылью, старым деревом и… жизнью. Но все ощущения были приглушены, как через толстое стекло. Мир казался хрупким, временным. Фоновым шумом перед вечной тишиной, что теперь жила во мне.

Передо мной стояла Морана. Ее безупречное, холодное лицо было обращено ко мне. И в ее глазах, этих бездонных колодцах Вечного Покоя, я увидел нечто новое. Микроскопическое сужение зрачков. Почти неуловимое застывание черт. Сдвиг. Краешек… чего? Осторожности? Недоверия? Даже у Богини Смерти.

Она смотрела в мои глаза. А в них… плескалась вечность. Не пустота. Не ярость. Ледяная, беззвездная глубина. Отражение Пропасти Забвения, Лабиринтов Холода, самой Ледяной Купели. Глубина, в которой тонул свет, надежда, тепло. Глубина, хранящая невероятную, сконцентрированную мощь. Взгляд, перед которым меркли угрозы богов и трепетала сама тень небытия. Взгляд хозяина холода и смерти.

— Добро пожаловать обратно… Видар, — ее голос был тише обычного. Без привычной бесстрастной твердости. В нем звучало… признание. И предупреждение. — Сила… под стать. Но помни о договоре. И о цене.

Я медленно поднялся. Плоть была послушна, но каждая мышца, каждая кость звенела накопленной мощью. Холод исходил от меня волнами, заставляя иней цвести на стенах, на полу, в самом воздухе.

Я посмотрел на свои руки. Плотные, живые… и все же, казалось, высеченные из древнего, вечного льда. Потом снова перевел взгляд на Морану. Встретил ее бездонный, теперь чуть более напряженный взгляд.

— Цена уплачена, Морана, — мой голос звучал непривычно. Низко, мерно, как скрежет ледников. В нем не было прежней ярости. Была непоколебимая уверенность. И холод. Вечный холод. — Теперь начнем игру. И пусть дрожит тот, кто посмеет встать у меня на пути. Даже боги.

Я видел, как тень легла на ее безупречное лицо. Не гнев. Уважение, смешанное с ледяной осторожностью. Она кивнула, чуть заметно.

Слишком сильным. Слишком холодным. Слишком… опасным для всех, включая ее саму, я вернулся. И игра действительно начиналась. С новыми правилами. И с игроком, в глазах которого горел лед вечной смерти.

— Договор между богами заключен. Ты добровольно примешь метки Сварога и Переруга на свою душу. Только их, не считая моей. Остальные больше не смогут даже приблизиться к твоей душе.

— Что взамен? — от меня пошла легкая дымка, которая проморозила ледяной пол.

— Невмешательство в твою жизнь. Абсолютная свобода выбора и действий.

— Принимается, — кивнул я.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, потом приблизилась и провела пальцем по коже. Раньше я бы уже корчился от боли, но сейчас почувствовал лишь легкую прохладу.

— Да, — шепнула она. — Ты стал намного сильней, раз можешь выдержать мое прикосновение. Честно говоря, я не была уверена, что ты пройдешь Купель.

— Разве лед может навредить льду? Он же одно целое, несмотря на формы. Хотя, если бы я не прошел все остальное, то не выжил бы. Страшная это сила, но мне нравится. И прежде чем мы перейдем к обсуждению наших дел, ответь мне на один вопрос — моя мать мертва?

— Мать? — чуть отстранилась она. — Да, она была в моем царстве и заключила договор. Я исполнила свою часть сделки, а она свою.

— В чем его суть?

— Прости, но подобное не подлежит разглашению.

— Я имею право знать, потому что во время одной из битв там, на Земле, я точно слышал ее голос.

— Она не мертва, если тебя это интересует. Но и среди живых ее долго не было.

— Где она?

— Закроешь Пустоши — узнаешь. Твоя мать была ими одержима и смогла многое понять о них и узнать. Но больше не скажу, не проси. Рано тебе об этом знать.

— Вы всегда так говорите, когда-либо обманываете, либо что-то скрываете, не слишком приятное.

— Не смей обвинять меня во лжи!!! –волна холода прошлась по помещению, отчего древние колонны треснули, не выдержав напряжения.

Однако я этого даже не заметил. Мой дух вернулся в тело, став гораздо сильней, и теперь перестраивал его под новую реальность. Было жутко больно, но я не обращал на это внимания. Привык уже за много… Даже не знаю, сколько я там провел времени — месяцы, годы, века? Казалось бы, проблемы этого мира должны были стереться из памяти, однако я помнил все — моя личность не изменилась. Просто стала сильней. Намного.

Источник вновь засиял приятной серостью. Светлая и темная магия обрели баланс, равномерно смешавшись. Более перекосов в развитии не было. Каналы стали толще и эластичней, чем в прежнем теле, рефлексы, как и физическая сила, заметно подросли.

Да я и сам стал, кажется, крупней — иначе с чего бы на мне при каждом движении трещала одежда? Морана все еще