Никита Аверин - Метро 2033: Крым-3. Пепел империй

Ознакомительный фрагмент

Шоссе здесь, наверное, было, но давным-давно, а после Катастрофы и отделения Крыма рельеф изменился, и от дороги осталось только направление. Бандеролька представила: две с половиной сотни километров – это часов пять при такой скорости передвижения. Пять часов скуки и тряски. Конечно, придется делать привалы.

Шум не позволял расспросить Кайсанбека Алановича поподробнее о маршруте, и Бандеролька стала припоминать узнанное вчера.

Мелитополь, как говорил Верховцев, необитаем. Когда-то в городке было больше ста пятидесяти тысяч человек, и через него проходила крупная железнодорожная ветка. Теперь – пусто. По сведениям доктора, из города ушла пресная вода, и вслед за ней привычное место покинули люди и звери.

До Мелитополя – тоже пусто. В тростниках – заводи и болотца, но ту воду пить нельзя. Говорят, рыбы много. Точно много птицы. И комаров. И все.

Из Мелитополя надо будет повернуть на север. Крупное шоссе идет к Запорожью, промышленному центру, и дальше – в Харьков, огромный по меркам знакомого Бандерольке мира город. Тут все окутано легендами, и жители Острога, казалось бы, материковые, толком ничего не знают. Обрывки информации: в Запорожье когда-то была ГЭС, вроде бы, давала электричество из воды. Как – непонятно, Кайсанбек Аланович объяснял, но Бандеролька не запомнила. Там же, в Запорожье, были заводы по производству автомобилей и чего-то еще. Вроде бы, город до сих пор обитаем, и местные называют его «Городом молодости и смеха».

А потом – Харьков. Был вторым по численности после столицы Украины – Киева, и Бандеролька, как ни пыталась, не могла представить себе миллионы людей, бродящих по улицам. Фон там должен быть высоким – все крупные населенные пункты бомбили… И тем не менее, там живут. По крайней мере, по сведениям Триумвирата. В Харькове должно быть оборудование, должны найтись единомышленники. А куда двигаться дальше – лучше и не загадывать. Почти тысяча километров пути – выжить бы.

Стая птиц над тростниками вела себя странно, и этим привлекла внимание Бандерольки.

Пернатые заворачивались воронкой, будто монолитный организм, и вдруг эта масса ухнула вниз, в заросли – камнем. Бандеролька вскрикнула от неожиданности, и только спустя долю секунды, когда птицы брызнули осколками во все стороны, беспорядочно, словно в панике, обратилась к водителю:

– Телеграф! Опасность – слева!

– Опасность вижу! – отозвался Кайсанбек Аланович, проворонивший все на свете. – Продолжаем движение!

– Опасность справа!!! – не своим голосом заорал Воловик. – И сверху!!!

Идущая впереди «Волга» резко остановилась, и Телеграф затормозил так, что машина взвизгнула, а пассажиров бросило вперед. Бандеролька этого почти не заметила: она наблюдала за творящимся в небе.

Там метались уже тысячи пернатых – от стрижей до крупных хищных птиц. Все они кричали и выделывали в воздухе невообразимые кульбиты, будто тренировались специально, чтобы удивить людей. Свечой взлетали вверх, падали, сложив крылья, сталкивались. Кружась, опускались на землю перья – черным и серым снегом.

– Ни фига ж себе! – выразил общую эмоцию непосредственный Костя. – Они что, все дружно с ума посходили?!

– Жалкая вы, Костя, ничтожная личность! – отозвался Кайсанбек Аланович, внимательно рассматривавший очки – не пострадали ли в результате экстренного торможения. – Нет у птиц «ума» в нашем понимании, и расстройств личности быть не может. Я бы предположил психократа.

– Кого-кого? Психопата? – не понял Воловик.

Бандеролька тоже не поняла, но решила не переспрашивать.

– Психократ. – Верховцев подошел к «Волге» и оперся на капот. – Мутант, обладающий столь сильными телепатическими способностями, что может повелевать другими особями.

– В голову торкает, – перевел Воловик и кивнул. – Ну да. Нужно его найти – и убить. А можно не находить, а ехать дальше – если до сих пор не торкнул, слабоват он против человека.

– Я бы не был столь уверен, – Верховцев посмотрел в небо и скривился. – Дело в том, что мы остановились не по своей воле. У нас заглох двигатель.

– Ну, коллега, это бывает, учитывая устройство данных драндулетов.

– А мне кажется, все не так просто…

Пока ученые мужи препирались, Бандеролька сочла лучшей стратегией выбраться из автомобиля и осмотреться. Ассистенты Верховцева поступили подобным образом: ощетинившись оружием, у кого какое было, они высыпали на дорогу. Влад, тот, что с оселедцем, аж пританцовывал от нетерпения, Марика смотрела на птиц, разинув рот, а тощий брюнет Игорь, кажется, по-прежнему витал в облаках. По крайней мере, выражение его лица оставалось мечтательным, а взгляд – расфокусированным. Под глазами у юноши набрякли заметные при ярком свете синяки, столь основательные, что Бандеролька заподозрила: Верховцев помощника бьет по голове. Наверное, чтобы привести в чувство.

Телеграф тоже покинул автомобиль и спросил у Влада:

– Чего не заводится?

– Ничего не заводится, – буркнул казак.

– Ну так пойдем посмотрим. Открывай драндулет.

Драндулет открыли. Воловик прикрывал Верховцева и Кайсанбека Алановича, занятых беседой, Бандеролька с Марикой и Игорем караулили склонившихся над двигателем знатоков, Шифр все еще возился с распечатками, в воздухе стоял многоголосый птичий грай, а Костя… Бандеролька встрепенулась:

– А где малой?!

Все одновременно встрепенулись, и выяснилось сразу несколько занимательных фактов: двигатель не заводился, потому что «искры не было», и получить ее не удавалось. «Волга» тоже отказывалась заводиться; у Игоря и Шифра разболелась голова; Воловик чувствовал себя пьяным, хотя сроду не пил, и потому верить в этом ему было нельзя; куда подевался Костя, никто не знал.

Бандеролька, несмотря на злость – могли бы за пацаненком и последить! – чувствовала себя разбитой, больной. Не то, чтобы болела голова, или, там, шатало, как пьяную. Просто сложно ориентироваться, жесты получались чересчур размашистыми или скованными, шаги – разной длины, и язык тяжело ворочался во рту. Это не было похоже на воздействие мощного мутанта-телепата, скорее, на последствие нокаута или контузии.

– Не нравится мне это, – промямлил Кайсанбек Аланович.

Его смешно перекосило, и держался он на шершавой дороге неуверенно, будто на льду.

– Надо уходить…

И тут все прекратилось. Птицы перестали сталкиваться и начали вести себя самым обычным образом – как перепуганные, но адекватные птицы. Будто волна схлынула. Стена тростника – высокая, метра в два – затрещала, и из зарослей высунулась довольная, нахальная, но немного испуганная предстоящей взбучкой рожица Костика.

– Видали?! – спросил юный листоноша.

Конец ознакомительного фрагмента