Ратник 2 - Евгений Васильевич Шалашов

поедем, — сказал Клест. — А как прибудем, придется нам все силы собрать. Даже и не знаю — оставлять ли кого в селе, или нет? Но лучше нам самим против Врабия выступить.

Ярослав, хотя он не слишком разбирался в военном деле, но про то, что лучшая защита — это нападение, знал прекрасно. На ринге, если ты сам не перейдешь к атаке, тебя победят. Так и здесь. А еще дружинникам требуется собраться. Это не погоня за поджигателями, когда раз-два и выскочили, а серьезный поход, на неделю, а то и на месяц. Вот теперь придется и обоз брать с провизией для людей и ячменем для коней, и стрел побольше, и всего прочего. Магазинов и постоялых дворов здесь нет, все на себе.

— А может, на самом-то деле у Врабия больше ратников? — подал голос тот десятник, имени которого Ярослав не знал.

— Может и больше, — не стал спорить Клест. — В прошлом году, когда мы на съезд воеводский собирались, то каждый о своей дружине докладывал. Я помню, что Врабий о четырех дюжинах говорил. Но ратники-то от сырости не заведутся, не мокрицы. За год из пахаря воина не сделаешь, тут Татень прав — года два нужно, а то и пять.

— Я в дружинниках с четырнадцати годов, а меч в руки взял да на коня сел — лет в семь, — усмехнулся десятник Щукарь. — Если новичков наших в первом да во втором бою не убьют, так год продержаться. А коли до пятого боя дойдут — то выйдет из них ратники. Так и у Врабия. Если он пахарям мечи дал — то это не страшно.

— Страшно, не страшно, а лазутчиков засылать надо, — вздохнул Крень. — Силы у Врабия сметить. А еще — сам он походом на нас пойдет, или в оборону встанет?

— Нужны нам лазутчики, — согласился воевода. — Только, как их заслать? Если раньше можно было открыто проехать — мол, воевода послал, то нынче, когда у нас вражда, придется хитрить. Вот, как только схитрить?

— Может, торговцами притвориться? — предложил Татень. — Возы каким-нить товаром заполним, да и поедем? Много возов не надо, а пары хватит.

Помощник воеводы пожал плечами:

— Можно бы и торговцами, только товар нужен. А товар — так его еще поди, собери. Даже пара возов — откуда взять? Соли у нас мало, не повезешь. Шкуры да холсты? Так они у Врабия свои есть. Железо можно взять, оно у нас есть, но опять-таки, коли война, так железо самим нужно.

— Татень, как помнится, в дружине Врабия у тебя родич был? — спросил Клёст, посмотрев на старого дружинника.

— Так он и сейчас есть, — отозвался тот. — Только не родич, а побратим мой. А ты-то откуда помнишь?

— Так ты сам же мне и рассказывал, — хмыкнул Клёст. — Говорил, что родич у тебя… Ну, может и я запамятовал, что побратим. А говорил ты мне об этом… лет пять назад.

— Ну-ко, я уже и запамятовал, — пожал плечами Татень. — Вишь, а ты молодец, упомнил. Мы когда-то с твоим отцом, да с отцом Врабия, мурманов гоняли, — пустился в воспоминания старик. — Пришли они на торг, да наших собратьев — лесных людей решили обидеть. У лесных-то людей в лесу Золотая баба стоит, так мурманы ее решили себе утащить,. Только не знали мурманы, что на самом-то деле баба не золотая, а деревянная. Просто она на солнце блестит, вот и думают сторонние люди, что это золото. А где лесной народ золото сыщет?

— Татень, ты покороче, — перебил старика Клест. Увидев, что старый ратник был готов обидеться, примирительно положил ему руку на плечо. — Не серчай только, ладно? Вот, ей-ей, я эту историю и от отца раз десять слышал. Ты ведь тогда самолично троих мурманов срубил, верно?

Татень, собиравшийся обидеться, от такой похвалы приосанился и сказал:

— Ну, не троих, а только двоих, а твой батька тоже двоих срубил. Так вот, если бы не Елень — тот дружинник Врабия-старшего, не жить бы мне. Один из разбойников уже на меня копье нацелил, чуть пузо не проткнул, а он меня оттолкнул, а сам палицей мурмана оглоушил. Опосля боя мы с ним побратимами стали — кровь смешали, да перед Перуном поклялись, что кровными братьями будем. Потом, уже через месяц, я Еленя выручил. Не в бою, правда, а на охоте. Волков много расплодилось, мы Врабию-старшему их бить помогали. Волчара матерый Еленя с коня сшиб, едва глотку не перегрыз, а я этого серого жалом копья удоволил.

На этот раз воевода не стал останавливать старика. Пусть выговорится. Но как только Татень затих, Клест спросил:

— Так может, ты отай к своему побратиму съездишь? Понимаю, что нехорошо, если ты побратима своего станешь о тайнах выспрашивать, только выхода-то у нас нет. Можно ведь нарочно-то и не спрашивать, а только о житье-бытье поговорить. Авось, Елень сам что-то и расскажет.

— Так я ведь и не отказываюсь, — хмыкнул Татень. — Съезжу, с побратимом встречусь, поговорю. Слышал я краем уха, что он чего-то с Врабием не поладил, из дружины ушел. В деревне нынче живет, что неподалеку от села. Вроде, не то охотником стал, не то даже в пахари подался.

— Но одного Татеня отправлять не след, — заметил Клёст.

— Не след, — согласился воевода. Потом в раздумье сказал: — Одного отправлять не след, а много людей опасно.

— Воевода, а давай я тоже пойду? — неожиданно для себя предложил Ярослав. Предупреждая смешки, сказал: — А то, что я на коне неважно держусь, так может, это и хорошо? Кто со стороны глянет, сразу скажет — ну, какой же дружинник? Вон, как собака на заборе.

Воевода посмотрел на Ярослава, потом улыбнулся:

— А ведь и верно. И на самом-то деле — на дружинника ты не сильно похож. Зато взгляд у тебя зоркий, цепкий. Может, ты что-то такое углядишь, чего другие не увидят.

— А коли нам удирать придется? — хмыкнул Татень. — Ярик с коня свалится, что тогда?

— Так кто наперед знает — что с тобой случиться может? — резонно спросил Ярослав. — Вот, ты сам-то уверен, что конь у тебя не споткнется, или еще что?

— Тоже верно, — крякнул старый воин. — Даже Перун