"Фантастика 2025-34". Компиляция. Книги 1-26 - Алиса Бодлер

Лосев, отобрав человек пятнадцать охотников из своей роты, вывел их засветло из крепости и повел к ближайшему лесу. Ломились, как кони, через кустарник, распугивая крупное и мелкое зверье. В итоге, сами нарвались на засаду чеченцев и с трудом отбились, расстреляв все патроны. Двое раненых и миллион сожженных нервов. Хвастать и анализировать нечего. Разве что прийти к печальному выводу: так делать не след!

Вася приглядывался к добровольцам, пытаясь выбрать тех, кто мало-мальски мог скрытно ходить по лесу. Таких нашлось всего двое, да и то, сунженского леса они явно боялись. В войсках укоренилось мнение, что в местных дебрях чечены — у себя дома, и справиться с ними можно лишь дружными залпами и штыковой атакой.

— Вырубать надо этот лес к едреной фене. Иначе нам не совладать.

Обычно так и поступали. Рубили широкие просеки для свободного прохождения колонн. Не менее 500 метров шириной. Одна такая просека вела в Ханкальское ущелье. Ее еще при Ермолове пробили. Но за годы бездействия и пассивной обороны ущелье успело зарасти молодым подлеском. Теперь там сам черт ногу сломит.

— Что ж нам делать, Вася? — печально спросил Девяткина Лосев. — Полковник будет недоволен.

— Завтра до петухов уйду в лес. С собой возьму рядовых Илешева и Урманцева. По-моему, лишь они лес знают.

— Всего втроем⁈ Не забоишься⁈

— Волков бояться — в лес не ходить! Если толпой валить, одно баловство выходит. И потери, — со значением добавил Вася, кивая на подраненных товарищей. — Только ружье поменяю. Возьму винторез из тех, что у чечен в Червленой захватил. С этой пукалкой много не навоюешь!

Он с отвращением потряс своим солдатским ружьем.

— А как же без штыка⁈ Вася! Ты завязывай геройствовать! Один раз повезло, в другой раз хлебнешь горюшка! А ну как тебя в плен захватят? Хочешь в яме у ичкерийцев зиму провести?

— Живым не дамся! Я рабской доли отхватил с избытком!

Лосев был уже в курсе некоторых деталей Васиной эпопеи. Он покачал головой.

— Эх, Вася! Твоя доля в сравнении с местными обычаями — цветочки. А у чеченов — горькие ягодки. Они с пленными суровы! Решат, что ты к побегу склонен, стопу разрежут и конским волосом набьют. Не убежишь далеко!

— Вот я и говорю: живым не дамся!

Поручик понял, что унтер настроен решительно и отговаривать его смысла нет. Впрочем, таким он ему больше нравился. Меньше опасных мыслей в голове. Одна война. Или ты, или тебя — без вариантов.

Не успела команда охотников добраться до расположения части, Васю окликнули. К нему, широко улыбаясь, шел чеченец Ваха в сопровождении переводчика.

«Этот что тут позабыл⁈ — изумился Милов. — Выходит, выбрался из реки. Не утоп. Вот же живучий гололобый!»

Чеченец затараторил на своем «гыр-гыр». Переводчик подсобил:

— Зовут его Ваха. Он пришел в крепость, чтобы с тобой побрататься. Кунаком твоим хочет стать.

— Что за глупость? Он же любого тут зарежет, не задумываясь.

— Тут такое практикуется — чеченцев принимать. Кто в крепость приходит без оружия и с добрыми намерениями, тех пускают без вопросов. Вы бы, унтер, смирили гордыню и нашли с ним общий язык. Нам с местными лучше добрососедствовать. Всегда пригодится. Нам нужны проводники и лазутчики.

Вася скептически оценивал шансы на помощь от Вахи. А то, что у него ножны пустые, за это нужно сказать спасибо самому себе. Кинжал Вахи лежал вместе с остальной добычей, которую Милов, по совету Парфена Мокеивича, рассчитывал сбагрить заезжим «фазанам». Их наплыв ожидался в начале следующего года. Весной планировался новый поход. Только неизвестно еще, куда.

Но переводчик из кумыков носил чин прапорщика и спорить с ним не стоило. И также доказывать, что из Вахи такой же мирный горец, как из Васи — балерина.

— Надо — значит, надо, — кивнул Вася.

— Вот и прекрасно. Я пойду, а вы поболтайте, кунаки, — подколол унтера прапорщик, удаляясь.

— Ну, и чо тебе надо? Ты скажи, скажи, — буркнул Вася, разглядывая наглого чеченца. — Знаю я, чего хошь. Кинжальчик взад, да?

Милов сам сказал и сам рассмеялся от своей незатейливой игры слов. Сразу припомнил старый анекдот про «национальное, остренькое».

Ваха, конечно, шутки не понял, но смех поддержал. И тут же знаками подтвердил Васину версию. Дураком нужно быть, чтобы не понять, чего хочет человек, тыкающий пальцем в пустые ножны.

— Баран бакшиш! — попробовал Ваха договориться.

— На черта мне твой баран⁈ Украдешь ведь, а мне расхлебывай!

Ваха состроил просительную рожу. Вышло смешно. Тот еще жалобщик! Встретишь такого темной ночью, сразу доставай свой горлорез. А за неимением оного — кошелек.

— Черт с тобой! — вдруг смягчился Вася. — Жди здесь. Сейчас принесу.

Унтер быстро смотался в казарму и вернулся с кинжалом. Ошибиться было трудно. Вахин «ножичек» был единственным без ножен.

При виде своего кинжала в Васиных руках, чеченец зашелся в восторге.

— Дай сюда ножны! — рявкнул на него Милов и показал, что ему нужно.

Ваха отстегнул ножны и отдал без споров.

Вася вложил кинжал в ножны и туго примотал к ним рукоятку прихваченной веревочкой. Только после этого отдал. Он еще с ума не сошел давать чеченцу обнаженный «холодняк» вблизи от своей тушки. Кто знает, что у того на уме?

Свежеиспечённый кунак оценил. Два воина, они понимали друг друга без слов. А Вася заслужил его уважение и своим рыцарским поведением, и проявленной смелостью в бою, и своими навыками солдата. Добрый кунак у него появился в русской крепости!

— Бакшиш? — с надеждой спросил он.

Вася задумался. Ткнул пальцем в обувку чеченца.

— Япрякъ? Чувяк?

— Во-во! Чувяки мне принеси.

Унтеру была нужна нормальная обувь, а не тяжелые сапоги, чтобы шастать по лесу. Еще во время своего побега из рабства он оценил удобство чувяков из сафьяновой кожи. Правда, для зимнего времени годились они плохо. Когда в горах выпадал снег, чеченцы даже прекращали свои набеги, опасаясь отморозить ноги. Но как говорится: за неимением гербовой пишем на простой. Вася считал, что для скрытного перемещения лучше он ничего не найдет. Вообще, было бы неплохо разжиться нарядом горца, чтобы в случае внезапной встречи сойти в первый момент за своего. Об этом стоило подумать!

— Якши, якши, Ивась! — радостно закивал Ваха и добавил по-чеченски. — Папаху и бурку тебе принесу! За