Концессия. Дилогия (СИ) - Быченин Александр Павлович

– Предельно, – с серьёзным видом кивнул я.

– И это, тут такое дело… – замялся охотник.

– Нал для мзды есть, – незамедлительно заверил Вова. – Сдавать сразу? Или по мере надобности собираете?

– Не, заранее. Так просто нервов меньше. Они, «таможенники», порою излишне эмоциональны…

– Так бы и сказал: обдолбанные по уши! – перебил Мигеля Вова. И переключился на меня: – Проф, наличность где у тебя?

– Сейчас, – полез я в кабину.

В результате формальности были улажены буквально за несколько секунд, и Мигель вместе с остальным экипажем убыл к соратникам, предварительно завершив инструктаж:

– Во время движения колонну не покидаем, скоростной режим выдерживаем! Первыми ни в кого не стреляем, ждём команды ведущего, то есть меня! Частоты просканируйте, я не помню. Старт через пятнадцать минут! Кто не успеет, тот опоздает!

И был таков.

Надо сказать, отведённая на сборы четверть часа пролетела практически незаметно: пока загнали в кабину Сигизмунда, пока напоследок размялись да загрузились сами, а там уже и срок. Охотники действовали весьма слаженно, что выдавало их долгое взаимодействие на практике, но и без суеты. Опять же, про нас уже все были в курсе, поэтому без проблем пропустили в центр построения. И мы уже было обрадовались, что всё, можно переложить ответственность на чужие плечи, как к нашему траку подбежал один из стрелков, поспешно высадившийся из впередиидущей машины. В руках он держал неизменный винтарь, но балаклава торчала из кармана, а потому мы рассмотрели и бесхитростную рожу, больше бы подошедшую какому‑нибудь рязанскому Ваньке, и выгоревший до белизны ёжик на голове, и цепкий взгляд бледно‑голубых – как будто бы тоже выгоревших – глаз. Плюс небольшой шрам на нижней челюсти справа.

– Тормози! – велел парень.

Говорил он с неуловимо‑знакомым акцентом, но точно его определить по единственному слову я не сумел.

– Чего это? – удивился Вова, опустив стекло. – Мигель про пассажиров не говорил!

– Не колышет, омбре! – отрезал парняга. – Я, кстати, Серхио. А ты Во… э‑э‑э… Влад?

– Он самый, – кивнул напарник. – Так чего надо‑то?

– Я гляжу, у вас тут целый арсенал, – немного невпопад ответил Серхио. – И пулемётик занятный, я такого раньше не видел. Ну ладно, справлюсь как‑нибудь…

– Э, нет, друг! – Вова щёлкнул замком дверцы и выскользнул из кабины, не забыв прихватить уже устроившегося у него на коленках Сигизмунда. – Машинка нежная, особого подхода требует! Уж лучше я ещё пару часов потерплю!

– Как скажешь, – пожал плечами Серхио. – То есть мне сюда?

– Сюда, сюда, – заверил я. – Полезай, не тормози.

– И вот этого товарища захвати, – сунул Вова в окно кота, как только наш новый сопровождающий устроился на пассажирском сиденье, кое‑как приткнув рядом негабаритный ствол. – И это, поласковее с ним! Я потом проверю!

– Мля‑а‑а‑а! – подтвердил Зигги серьёзность намерений Вовы.

И, что самое удивительное, охотно пошёл на контакт с новым человеком – то есть не стал ни полосовать того когтями, ни рвать зубами. А вместо этого свернулся клубком на коленках и врубил урчальник.

Серхио от такого натурально разомлел и принялся машинально поглаживать кошака по холке, что‑то тихонько приговаривая себе под нос. Гарантии не дам, но мне послышалось что‑то вроде «хороший, хороший», причём по‑русски. По крайней мере, на язык так и просилось известное продолжение «брысь под лавку», что, согласитесь, не вязалось ни с английским, ни с испанским, ни с каким‑либо другим языком.

Вова, к этому моменту уже умудрившийся забраться в пулемётное гнездо, врубил гарнитуру и деловито поинтересовался:

– Проф, а это не нас все ждут?

– Точно! – опомнился я и запустил двухтактник.

– Чего это? – оторвался от кота Серхио. – Странный какой‑то звук…

– А, не обращай внимания! – отмахнулся я. – Это моё ноу‑хау! Я батарею переделал на зарядку от генератора, а у того привод от двигателя внутреннего сгорания, двухтактного! Поэтому так и гудит!

– Нихрена не понял, но очень интересно, – ухмыльнулся Серхио, но во взгляде его мелькнуло что‑то такое, что заставило меня внутренне напрячься.

Видимо, ещё один – очередной – звоночек. Оговорка при первом контакте – он явно хотел сказать «Вова», – характерная внешность, вот это вот «хороший, хороший… брысь под лавку!»… ну и вишенкой на торте – взгляд. Однозначно не так прост паренёк, как хотел показаться. И что‑то мне подсказывает, что он наш с Вовой соотечественник. В смысле, русскоговорящий. Серёга он и есть Серёга, как ты этот факт ни скрывай.

– А ход какой плавный! – через некоторое время восхитился мой пассажир. – Подвеска тоже ноу‑хау?

– Типа того, – не стал я вдаваться в подробности.

И ведь надо же такому случиться, что уже через какой‑то километр от «чека» попался весьма изрезанный отрезок дороги! Я бы даже сказал «исполосованный», это ближе к истине. Внезапная активность каменных слизней? Или ещё какая напасть? Не суть, в общем. Главное, что на этом проблемном участке трак проявил себя выше всяких похвал. Ну и я сам прокололся – привык за дорогу рулить аккуратно, памятуя о Вовином неустойчивом положении. Вот и запалились в очередной раз.

Кстати, надо отдать Серхио должное: раз убедившись, что я не склонен к болтовне за рулем, доставать расспросами он меня больше не пытался. Вместо этого явно в отместку сосредоточился на Сигизмунде. Дескать, что и требовалось доказать – коты лучше людей. И вообще, коты лучше. В принципе. Чего (и кого) бы то ни было.

Так мы и катили по изрядно уделанной дороге около часа, периодически пропуская «встречку» и давая себя обогнать догоняющим. Темп Мигель задал не быстрый, но и не черепаший, а в самый раз для организованной колонны, к тому же порядочно уставшей. Естественно, при таких делах не обгонял нас только ленивый. И, надо сказать, чем ближе к Порто‑Либеро, тем интенсивнее становилось движение. И если перегоняющих Серхио провожал почти равнодушными взглядами, то к встречным, а тем более припаркованным на обочине, относился с куда бо льшим подозрением: переставал поглаживать Сигизмунда и подтягивал поближе винтовку.

Ну а потом в один прекрасный момент головной трак ещё сильнее сбросил скорость и прижался к обочине, аккурат у небольшой площадки, посреди которой торчал ничем не примечательный трак с парочкой ярко выраженного бандитского вида типов в кабине. Машина эта смотрелась откровенно… нет, не убого, но скучно: чёрные корпусные панели, сейчас скорее серые от пыли, потрёпанные твилы, флагшток‑антенна с обрывком какой‑то тряпки… лично я бы мимо таких чмырей проехал, не останавливаясь. А Мигель вот, наоборот…

– Серхио? – позвал я напрягшегося пассажира, не сдержав любопытства.

– Чего?

– А это кто?

– Это, омбре, наши заклятые друзья, – ухмыльнулся Серхио. – «Лос койотес», койоты, то бишь. Сейчас Мигель – исключительно в знак глубокого уважения, вы не подумайте – отслюнявит им пачку бабла, и дальше поедем.

– Так это те самые «таможенники»! – дошло, наконец, до меня.

– Нет, не те самые. Тех самых мы бы послали далеко и надолго. А это серьёзные парни, с ними принято считаться, даже если вы на пяти… нет, на шести машинах, вас двадцать с гаком человек и у всех стволы. Кстати, повезло сегодня – они, по всему судя, загодя по «таможне» прошвырнулись и мелочь разогнали. Так что грех не остановиться и не уважить, – с изрядной неприязнью завершил спич Серхио.

– А тебе, гляжу, они не очень‑то нравятся?

– А кому могут нравиться отморозки? Лично я, омбре, таких людей не знаю.

– Энрике.

– А?..

– Зови меня Энрике. Или Генри, если так больше нравится. А лучше всего Олег, – со значением покосился я на попутчика.

Но тот, к моему удивлению, и бровью не повёл. Видимо, тоже взял себя в руки.

– Так, говоришь, отморозки? – вернулся я к насущному вопросу, так и не дождавшись реакции пассажира.

– Ещё какие! – заверил тот. – У этих моральных уродов только с дорожными делами строго, всё чин по чину. И то лишь потому, что на них весь их авторитет держится. А вот во всех остальных отношениях таких дебилов безбашенных ещё поискать! Так что мой тебе совет, омбре: когда будешь в Порто‑Либеро, держись от «койотов» как можно дальше. Никаких левых сделок! И на посулы не ведись. А лучше всего вообще с ними не связывайся, целее будешь.