"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

только тогда, когда понимают, что мы им могем крепко задницу надрать. А целовались бы с ними, так те дали бы злата. Не смогли б утянуть… Пойми ты – мы живем на ГРАНИЦЕ, вся Русь живет на границе меж Добром и Злом, все лихо на этом крае земли накатывается на Русь. И тут умирает. Это наша родовая печать, наше предназначение – хранить равновесие меж Добром и Злом…

– Да как его хранить, – не сдержался Громовник, – Когда друг друга не в силах сберечь?

– В том и беда… – устало вздохнул Жур.

Они долго ехали молча, оставляя за спиной версты пересохшей красноватой глины, выбеленное солнцем небо пылало как раскаленная печная заслонка.

– Чтоб что-то изменить, – внезапно вымолвил Громовник. – Нужно что-то делать, а не ходить хвостом за Заряном. И чем большими путями мы сможем пройти, тем больше с нас проку, тем больше людей двинется по нашим стопам. Но жизнь коротка, ты же знаешь… Нам нужен Камень, чтоб сковать для себя мечи. Тогда ничто сделанное не пропадет даром, останется в булате навечно и перейдет к тем, кто останется после нас. А где Камень мы знаем.

– Тебя солнцем ударило? Намерился к змеевичам податься? Сдурел! Как есть сдурел! И костей не останется… Я тебе в том не помощник, как есть говорю! Думаешь Зарян об этом не думал? Но ведь отказался, а он испугаться не мог, значит тому есть другая причина. Все! Я даже баять про то не хочу.

– Как знаешь. – пожал плечами Громовник. – Жди тогда своего часа. Зарян еще сотню лет проживет – не поморщится, крепкий что та скала, так что меча тебе не видать еще долго. А я ждать не желаю, поеду счастье свое добывать.

Он натянул поводья и конь остановился, роняя в пыль тягучую пену. Жур удивленно оглянулся, не зная что и сказать.

– Но Зарян велел принесть грамоту от хазар… – все же вымолвил он.

– Да мне плевать, что он велел, поеду и все. А грамота сгодится и самому. Что Зарян? Отвезу самому Святославу! Да и Святослав для меня не указ… Грамота с обязательством дани сгодится хоть немцам, хоть варягам, лишь бы не поскупились уплатить за нее. Я был послом, мне и дань забирать! Коль не хочешь со мной, так скачи куда хочешь, но учти, станешь мешать – убью не задумавшись.

Конь под Громовником попятился и Жур разглядел зажатый в кулаке швыряльный нож, большой и тяжелый – кольчугу не прошибет, но ежели в лицо, то уже не подымешься.

– Прощай, брат! – пуская коня в галоп, усмехнулся бывший соратник. – Может еще свидимся. Хотя вряд ли по доброму.

Он быстро удалялся на запад, все больше окутываясь жарким маревом расстояния, расплавленный воздух вперемешку с красной пылью превратил его в жутковатого, полуразмытого призрака, а Жур никак не мог двинуться с места, сидел распрямившись в седле и просто не знал что же теперь делать. Ехать следом? Но что это даст окромя ножа промеж глаз? Вернуться к Заряну? Но как объяснить размолвку? Осерчает, а то еще хуже – решит что струсил, побоялся на нож налететь. Стыдно. Пусть лучше думает, что оба загинули выполняя наказ.

Он посидел немного, вяло потянул повод и поскакал на юг, подальше от Зарянова стана. Солнце прицельно било в самую макушку раскаленными стрелами, но витязь не замечал ничего, весь мир для него свернулся в малый клубочек, легко уместившийся в голове. Конь не чуя поводьев бежал и бежал, растрескавшаяся земля съежилась от пустынного одиночества, небо нависало белым расплавленным серебром, а перед глазами мелькало то хмурое лицо Заряна, то его светлая улыбка, то размазанный далью Громовник, увозящий тяжко добытую грамоту.

Решение вызревало в уме, как вызревает хлебный колос в потоках тепла и света – медленно, сопротивляясь довлеющей силе Зла. Да, решение – это всегда выбор между добром и злом, так что если путь выбран загодя, то и решение найти проще. Проще найти, да сложнее принять… Жур уже понял, что попросту бросить Заряна – зло, но и в честном двобое с Громовником добра маловато. Что толку? Бывший соратник не то что сильней, но победить МОЖЕТ, а это явная уступка злым силам. Нужно предпринять такое, что не даст Злу ни единого шанса. Он остановил коня и медленно повернулся на запад – Громовника уже не видать, но Журу казалось, что тень врага навсегда впечаталась в выцветший небосвод. Стоять куда жарче, чем ехать – не обдувает набегающий ветерок, но Жур не спешил, обдумывал все и так, и эдак, а конь нетерпеливо перебирал мохнатыми ногами, для него все просто – есть сыть и нет тяжкой ноши – добро, пусто в пузе – зло. Стоять на жаре – тоже зло, а хозяин никак не отпустит поводья, прямо беда… Конь взволнованно фыркнул, выводя Жура из тяжкой задумчивости.

Конь взволнованно фыркнул, выводя Жура из тяжкой задумчивости, волхв встрепенулся и распахнул ветхую дверь в ночной лес. Чаща была полна звуков, Ветерок дергал привязанный повод, аж бревна трещали, дрожал словно узрел волховской нож на тризне хозяина, но старик опасности не учуял. Так, обычная лесная возня – ни волка, ни рыси не слыхать, медведей тут отродясь не бывало, а супротив нежити давно возведен надежный полог.

– Чего убоялся? – доброжелательно пробурчал Жур, нащупывая рукой мохнатую гриву. – Не привык без людей, без коней? Ну… Не дрожи как осиновый лист, нет тут ничего страшного.

Конь успокоился, услыхав человеческий голос, ткнулся влажными губами в шершавую ладонь волхва. Тот усмехнулся и потрепав широкую морду вернулся в избу. Добро – великая сила… Но и Зло обладает не меньшей, поскольку в достижении целей не знает границ. А вот Добро, все же, знать границы обязано, иначе мягко, неторопливо превращается в Зло. Незаметно…

Незаметно минула седьмица, Жур уже знал какой дорогой поехал Громовник, а расспросив корчмаря, выведал даже куда направляется ворог. Но никак не мог решиться отнять грамоту – взять сонным гадко, биться в лоб опасно. Так и ехал он по горячему следу через дремучие леса, переправлялся через быстрые реки, карабкался на крутые высокие горы, цеплявшие облака ледяными макушками. По городам-весям выспрашивал о проехавшем путнике, ночевал, ел, ехал дальше. А время шло, капало слепым летним дождем, поднималось паром с высыхавшей земли, шумело ветвями над головой и улетало прочь на свистящих крыльях испуганных птиц.

Немецкие земли встретили Жура ужасающей нищетой и грязью – затхлые города, тощие собаки, роняющие голодные слюни в толстый слой