Молот Пограничья - Валерий Пылаев

зверье необычное живет. Какого больше нигде не встречается. — Я сделал многозначительную паузу и закончил: — Поохотиться хочу.

— Поохотиться? — Жихарь радостно оскалился и свернул глазами. — Ну, это мы всегда пожалуйста!

Глава 6

— Ну… доброе утро, Гром-камень, — тихо проговорил я, закрутив кран.

Судя по вчерашнему дню, никаких проблем с местным наречием уже не осталось, но, как тут говорят: привычка — вторая натура. Она никуда не делась, и это утро я тоже начал с тренировки. И если скакать по выделенной мне комнате на втором этаже, повторяя ката, было бы чересчур, то стандартный монолог у зеркала все же состоялся.

— Игорь. — Я вытер лицо и снова уставился в зеркало. — Сын Данилы Михайловича.

Чужие глаза. То ли голубые, то ли серые — в зависимости от того, как я поворачивался к зашторенному окну. А вот взгляд — мой. Внимательный, цепкий. Слишком уж тяжелый для юнца и, пожалуй, совсем не располагающий — особенно для тех, кому я не имел ни малейшего желания понравиться. И упрямая складка между бровей, добавляющая почти мальчишеской еще физиономии три или даже четыре года сразу — тоже моя. А вот сами черты…

Нет. Все-таки похож. Пусть и отдаленно, но все же достаточно, чтобы заподозрить если не прямое родство, то хотя бы косвенное. Впрочем — чему тут удивляться? Отец никогда не брезговал человеческими женщинами, и во время своих бесконечных странствий наверняка заглядывал и сюда. И канувший в небытие Игорь вполне мог приходиться мне каким-нибудь внучатым племянником. Видимо, поэтому я и занял умирающее тело — вместо того, чтобы без остатка раствориться среди вечных теней астрала.

Из размышлений меня вырвал тонкий протяжный свист, раздавшийся с улицы. Несмотря на вчерашние упражнения, Жихарь не проспал. Явился вовремя, как и обещал — еще до рассвета, когда небо над верхушками сосен только-только начало розоветь.

Я распахнул окно, стараясь не скрипнуть петлями, и высунулся наружу.

— Ну что, готов? — Рыжая макушка мелькнул внизу прямо у стены. — Слезай давай. Я там уже все собрал.

— Сейчас иду! — так же шепотом отозвался я. — Только оденусь.

Ботинки у меня остались свои, еще с кадетского. А вот одежду дядя выделил новую… То есть, старую — из той что нашлась в шкафу. Армейского кроя штаны сели, как влитые, а вот отцовская рубаха оказалась чуть свободной, хоть по длине и подошла — видимо, покойный князь был мужчиной крупным.

Подхватив с крючка куртку, я перебросил ноги через подоконник и спрыгнул вниз. Земля устремилась навстречу и мягко ткнулась в подошвы ботинок, гася инерцию. Еще вчера такой полет наверняка отозвался бы болью в колене или пояснице, но бабушкино жаркое и крепкий сон определенно творили чудеса.

— Ну ничего себе ты скакать! — уважительно прошипел Жихарь. — Где так научился?

Вместо ответа я загадочно улыбнулся, и через несколько мгновений мы уже свернули на тренировочную площадку к верстаку, где нас дожидался нехитрый охотничий инвентарь: два здоровенных ножа в кожаных чехлах с поясами, сумка из плотной ткани, армейская фляга и оружие.

Сначала я подумал, что Жихарь прихватил нарезные штуцера, но потом разглядел в утреннем полумраке тетиву и могучие стальные плечи, расходящиеся в стороны от ложи.

— Арбалет? — Я осторожно взял с верстака древнюю, как сам мир, игрушку. — А я думал…

— Что мы с ружьями пойдем? — усмехнулся Жихарь. — Огнестрелом всю дичь распугаешь. В Тайге на ветку наступил — уже за версту слышно, а если палить… И дома потом по шапке получим — Олег Михайлович велел патроны беречь. Так что мы уж лучше по старинке. — Жихарь закинул арбалет за спину и принялся поправлять ремень на поясе. — Еще луки есть, но из них только уток бить, сам понимаешь. А в Тайге зверь на рану крепкий. Вот, помнится…

Про местную фауну я слушал, уже спускаясь к реке по тропинке вдоль обрыва. В утренней тишине треп Жихаря наверняка доносился чуть ли не до того берега Невы, но спрашивать, куда мы намылились в такую рань, оказалось некому: Гром-камень еще спал, и только чуть выше по течению шагала вдоль воды плечистая фигура с ведрами в руках.

— Великанов мост. А за ним — гора Куцая. Слева, во-о-он там, видишь? — Жихарь остановился и вытянул руку. — Верхушку как ножом срезали, поэтому так и называется. А за ней уже Горчаковых вотчина, князя Ольгерда Святославовича.

— Ольгерда? — переспросил я. — Странное имя.

— Варяжское… У него вообще все странное. Но мужик хороший, правильный. А дочка у него — м-м-м… — Жихарь мечтательно прикрыл глаза. — Но не про нашу с тобой честь — где княжна, а где простые гриди.

— А с другой стороны у нас что? — Я, не сбавляя шага, развернулся. — На востоке?

— Там государевы земли. Город Орешек, по дороге километров тридцать отсюда. И крепость на самом берегу Ладоги. Говорят, по весне из озера такая дрянь на нерест лезет — даже смотреть страшно. — Жихарь поежился, втягивая голову в плечи. — Тут никакая дружина бы не справилась. Но у солдат-то и картечницы, и пушки, и маги в гарнизоне…

Чем дальше мы уходили от Гром-камня, тем больше я убеждался, что не ошибся с провожатым. Все четверть часа он болтал без умолку, но по большей части по делу. И пусть энциклопедических знаний Жихарю определенно недоставало, жизнь на Пограничье он знал не хуже дяди. А в чем-то, пожалуй, и получше.

Издалека Великанов мост казался почти величественным сооружением, однако вблизи выглядел потрепанным и уставшим. Каменная кладка опор кое-где обвалилась, от ограды остались одни воспоминания, а под ногами то и дело хрустело. Похоже, лет этак двадцать-тридцать назад кто-то решил залить тут все асфальтом, но на пользу это не пошло. Средств на полноценный ремонт у Костровых явно не хватало, и теперь мост держался то ли на магии, то ли на честном слове древних зодчих.

— Не боись, не рухнет. Полтыщи лет стоял — и еще столько же простоит. — Жихарь будто прочитал мои мысли и поспешил успокоить. Но потом, задумавшись, продолжил: — Хотя обычно у реки уже ничего не строят, тут природа свое быстро берет. Тайга — она такая. И бетон, и асфальт не терпит, любой дом за пару лет сожрет — следов не останется. И дороги зарастают,