Кинноте. Золотая Бабочка. Пробуждение - Екатерина Алферов

подрагивали — признак износа сервоприводов.

— Страховка?

— Базовая модель, — он постучал по своему корпусу. — На большее денег не хватило. Теперь вот… выкручиваюсь как могу.

— Дорогое обслуживание? — спросила я, замечая явные следы самостоятельного ремонта.

Он огляделся по сторонам и понизил голос:

— Есть способы удешевить. Знаешь Нижний город? Там можно найти… альтернативные варианты.

— Нелегальные?

— Скажем так — не вполне официальные, — он достал потрепанную карточку. — Если понадобится, найди Хидео. Он… понимает таких, как мы.

Я приняла карточку, и система тут же просканировала её: старый формат, потертости на магнитной полосе, следы многократного использования.

— Номер 47! — раздался голос из-за стойки.

— Это ты, — сказал Танака. — Удачи. И помни: мы не одни такие.

Процедура оказалась долгой и унизительной. Клерк заполнял форму за формой, периодически консультируясь с начальством по поводу моего статуса. Система фиксировала его нарастающее раздражение: учащенное дыхание, повышенное потоотделение, нервные движения.

— Так… — он в третий раз просматривал мои документы. — В графе «пол» что указывать? Технически, ваше тело…

— Я женщина, — мой голос прозвучал резче обычного. — Мой мозг не изменился.

— Но ваше тело не имеет…

— Мой мозг женский, — перебила я. — Или вы предлагаете определять гендерную принадлежность по наличию механических компонентов?

Он нервно закашлялся и поставил галочку в нужной графе.

К концу процедуры температура моего процессора повысилась на 2.3 градуса — эквивалент человеческого раздражения. Новые документы определяли меня как «человека с полной кибернетической модификацией» — формулировка, которая не значила ничего и всё одновременно.

Выйдя из здания, я достала карточку, которую дал Танака. Потертый пластик хранил координаты где-то в нижних уровнях станции, в той части, куда редко заглядывали обычные люди. Система предупреждала о рисках использования неофициальных запчастей, но мой банковский счет неумолимо таял.

Может быть, подумала я, существует не только параллельный мир киборгов, но и параллельная экономика для таких, как мы? Мир, где не нужно притворяться человеком, где можно найти свое место между органическим и механическим?

Я сжала карточку в механических пальцах. Завтра я найду Хидео. А сегодня… сегодня нужно было привыкнуть к мысли, что моя новая реальность лежит за пределами официальных документов и корпоративных правил. В пространстве между законом и необходимостью, между человеческим прошлым и механическим настоящим.

А потом вопрос денег встал в полный рост.

…"Неоновая Сакура' — типичное кафе на средних уровнях станции. Система автоматически проанализировала интерьер: искусственные деревья с подсветкой (спектр RGB 255,192,203), голографические проекции цветущих ветвей, приглушенное освещение (380 люкс). Владелец, Сато-сан, оказался грузным мужчиной с маленькими цепкими глазами. Его взгляд скользил по моему корпусу, и сенсоры фиксировали характерные признаки не страха, а расчетливого интереса.

— Интересно, интересно, — протянул он, обходя меня по кругу. — Никогда не видел такую модель. Новейшая разработка?

— Я не модель, — ответила я ровно. — Я бывший преподаватель литературы. Это тело — результат спасательной операции после аварии.

— Ещё лучше! — он хлопнул в ладоши. — Образованная, вежливая, и при этом… такая экзотичная. Знаете, сколько людей захотят, чтобы их обслуживал настоящий киборг?

Температура моего процессора повысилась на 1.2 градуса.

— Я ищу работу, а не возможность быть экспонатом.

— Но именно это и делает вас ценной! — он наклонился ближе, понизив голос. — Подумайте сами: клиенты будут приходить специально, чтобы посмотреть на вас. Сделать фото, похвастаться друзьям. «Представляете, меня обслуживала настоящая киборг-официантка!» Да это же золотая жила!

Система услужливо подсчитала: мой банковский счет подходил к концу, следующее техническое обслуживание через восемь дней, стоимость базовых компонентов…

— Какие условия? — спросила я, стараясь держать голос ровным.

— Тройная ставка обычной официантки, — он улыбнулся. — Плюс процент от увеличения выручки. И я не против, если вы будете принимать чаевые за фотографии и общение с посетителями. Если станете хостом, то оплата вырастет в несколько раз. А если вы ещё… — его взгляд стал масляным.

— Сразу откажусь, — я не дала ему договорить. — Давайте остановимся на обязанностях в зале.

— Конечно, конечно, — закивал Сато-сан.

«Продавать себя как аттракцион», — подумала я. Система тут же выдала анализ финансовой выгоды: при таких условиях я могла бы покрыть расходы на обслуживание и даже начать выплачивать долг за операцию.

— Хотите взглянуть на зал? — предложил Сато-сан, явно чувствуя мои колебания. — Заодно протестируем реакцию посетителей.

Я прошла за ним в основной зал. Мои сенсоры немедленно зафиксировали реакцию людей: учащение пульса, расширение зрачков, повышение температуры тел. Удивление, страх, любопытство — всё это я могла теперь измерить с точностью до десятых долей.

— Смотрите, — шепнул Сато-сан, — они уже достают коммуникаторы. Первые фото появятся в сети через минуту.

Я стояла посреди зала, чувствуя себя экспонатом в музее будущего. Система продолжала анализировать реакции посетителей, превращая их любопытство в сухие цифры и графики.

[Обнаружено 27 активных устройств записи]

[Социальная активность: повышена на 47%]

[Уровень внимания к объекту: критический]

— Ну что, по рукам? — спросил Сато-сан, когда мы вернулись в его кабинет.

Я провела быстрый анализ вариантов. Продолжать поиски работы? Шансы минимальны. Обратиться к Хидео за нелегальными запчастями? Рискованно. Принять предложение и стать живой достопримечательностью?

— Когда я могу приступить? — мой голос звучал ровно, хотя температура процессора поднялась еще на градус.

— Хоть сейчас, — он протянул мне форменное платье. — Примерьте. Хотя… вам же не нужно примерять, верно? Просто наденьте.

Чёрная ткань платья горничной странно контрастировала с белым композитом моего тела. Я посмотрела на своё отражение в зеркале: идеальная механическая кукла в человеческой одежде. Подавалка. Прислуга. Карикатура на прежнюю жизнь.

Глядя на своё отражение в металлической стене, я составила хайку:

機械の身

人の心持つ

さくら散る

(Kikai no mi

Hito no kokoro motsu

Sakura chiru)

В теле из стали

Ум человека бьётся —

Падает сакура.

В моей памяти хранились сотни литературных произведений о человеческом достоинстве, о выборе между честью и необходимостью. Система мгновенно нашла подходящие цитаты из классиков, но что они значили теперь? Батарея требовала подзарядки, сервоприводы — смазки, процессор — охлаждения. Достоинство не могло заменить технического обслуживания. Так что же, весь мой опыт преподавания литературы привёл к тому, чтобы стать живым экспонатом в неоновом кафе?

Первый заказ я приняла через четырнадцать минут и тридцать семь секунд. Молодая пара, явно нервничающая от моего присутствия (пульс