Меч любви - Роман Романович

я хорошо осознавал. Чем слабее работают проклятия, тем меньше аномальной удачливости. Противник это учёл и грохнул меня. А значит что? Правильно. Полагаться на эту свою особенность мне не стоит. Да и если вспомнить все предыдущие случаи, когда мне везло, то там я оказывался не по своей воле, влипая в неприятности. Если я сам инициирую что-то, удача подсобит или покинет меня? Слишком рискованно, чтобы делать на это ставку. Все те варианты ответа, которые я придумал, вели к эскалации конфликта и перекрывались тем, что полубожок снова заявится ко мне, чтобы оторвать голову. Он, конечно, жёстко недоработал. Надо было забрать мой труп. Сжечь его, разорвать на части. Тогда бы я с гарантией не воскрес.

Способов от меня избавиться у противников хватает. Идти на эскалацию сейчас мне невыгодно. Я бы сказал, самоубийственно. Уже второй раз я спускаю храмам их выходки. В этот раз долгом легату не отговоришься. Меня убили, я утёрся. Ну что ж. Вспомню старые деньки. Как-никак, я успел побывать и нищим беспризорником, и разбойником и не раз утирался, когда враг втаптывал мою жизнь в грязь. Уж как-нибудь переживу. Выжидать я прекрасно умею.

Что делать, если не рассматривать варианта собрать вещи и свалить в неизвестность, было очевидно. Продолжать готовиться. Но, как оно уже несколько раз было, мои размашистые планы разбились о суровую реальность. Сначала я сковал меч Уравнитель, который мне ничем не смог помочь. Потом был санаторий, размышления, раздача подарков, подготовка к экзаменам и параллельные мысли о том, что делать. Самое простое — заработать денег и прикупить готовых артефактов. Но я чужим устройствам не доверял. Было у меня подозрение, что они подведут в самый неподходящий момент.

Поэтому лучше сам. Так и научусь многому, и буду уверен в изделии. Эх, если бы не сессия ещё! Эта штука похуже проклятий. С преподавателями почему-то нельзя драться. А зря. Это бы добавило огоньку экзаменам.

То, как экзаменационная хандра распространилась по институтам, не было смысла объяснять. Те, кто всерьёз относились к своему будущему, налегали на учёбу, понимая, что от оценок и таланта зависит если не всё, то многое. Получится ли найти наставника, к каким проектам допустят, получится ли выбивать материалы на собственные проекты. В итоге от этого всего зависело и то, насколько хорошо получится устроиться в жизни. Условия были равны только для учеников первого курса. Чем дальше — тем больше различий в зависимости от успеваемости. Система выстроена так, чтобы отбирать самых талантливых (и обеспеченных, кто заменял талант оплатой дополнительных занятий с частными преподавателями).

Число наставников ограничено, на всех не хватит. Нас это не особо интересовало. Фактически, в нашей группе я занял такое место наставника, который выбивал для учеников всякое разное и организовывал интересные проекты. Другие же студенты… Ну, как и сказал, те, кто думал о будущем, в декабре начали кочегарить, как черти в аду. Половина от оставшихся проявляли куда меньше энтузиазма, а вторая половина, как и полагается типичным оболтусам, что-то там учили, чтобы как-то сдать и на следующий день всё забыть.

Мне учиться помогал опыт реальных проектов и нужда. На весь материал я смотрел через призму того, какие возможности он открывал. Так и шли эти денёчки.

Невозможность ответить храмам и нужда сдать экзамены сделали меня скучным, раздражённым сильнее, чем обычно, и отчасти нелюдимым. Единственное, на что я отвлекался, — присматривал за тем, чтобы остальные не халтурили и нормально подготовились. В эти дни я заработал себе синяки под глазами, и, казалось, моя кровь сменилась на кофе, так часто я его пил. В остальном нет смысла рассказывать. Я сдавал экзамены как обычный студент. С кем-то пособачился, а с кем-то… нет. В этом «нет» скрывался глубокий смысл. То, что я не обычный восемнадцатилетний юнец, а перерождённый бог, о чём знали плюс-минус все, давало мне возможность общаться со взрослыми на равных. Это кажется смешным, но между студентами и преподавателями есть понятное разделение, которого для меня не существовало. То, что я сковал несколько великих артефактов, о чём тоже быстро узнали все, также играло свою роль. Перечисленное плюс владение божественной речью не раз приводило к тому, что меня приглашали поболтать в мастерскую или и вовсе на диспут, чтобы обсудить какую-то проблему артефакторики и попробовать всякое разное. Обычно я не отказывался, со всей основательностью вкладываясь в социальный капитал. Статус старосты особой группы добавлял вишенку на этот торт. Как-то так и вышло, что девяносто процентов экзаменаторов изначально ко мне положительно относились.

Сам удивлён!

Экзамены в итоге сдал на отлично. Наши тоже отстрелялись. Не все на отлично, но в целом по высшей планке прошли. Как закончили, группа пошла пить. Я отказался. Чувство ответственности и неопределённость будущего за несколько дней до Нового года давили на меня особо сильно, и я предпочёл от всех удалиться.

Планы на каникулы у меня были грандиозные. Вся наша группа собиралась разъехаться по домам, навестить родных, я же… Это секрет, но я планировал смотреть романтические комедии, есть чипсы, торты, шпроты и мандарины. Неизвестно, в каких количествах и пропорциях, но общий мой настрой эти планы передавали.

Добила моё настроение Блохина. Она мне, блин, подарила свитер с оленями. Который передала через Фло. Подарок я получил в новогоднюю ночь.

В свитере и встретил.

Глава 5. Когда летать охота

Седьмого января я всё ещё был Давидом, Уничтожителем хлебобулочных изделий и вина. Восьмого числа, волевым усилием, я прекратил деградировать и взялся за работу, превратившись в Давида Романовича, руководителя средней руки, мастера планирования. Девятого января я эволюционировал до Давида Эварницкого, помещика, эксплуататора, прожжённого капиталиста и научного руководителя.

Не спрашивайте, как это всё сочеталось во мне. Я парень талантливый.

Если же без самовосхваления, то учёба как раз начиналась девятого января. В этот же день мы после пар встретились с группой, я поставил им цель и нарезал задач. После чего закипела работа.

Со своей слабостью и ограничениями я смирился. Не было такого артефакта, который мог бы решить все мои проблемы. Поэтому начать, а точнее, продолжить, я решил с задачи, которая будет нам интересна и по силам. А ещё полезна. Конкретно — летательные артефакты. Или, если официально, ЧЛУ — частные летающие устройства.

Возможность удрать — дорого стоит. А уж экономия на такси какая — закачаешься.

Тема не особо народ впечатлила. Пришлось включать красноречие и убеждать. Не то чтобы народ сопротивлялся, скорее, не все горели идеей летать.