Молот заката - Владимир Александрович Сухинин

к ножу и куску сала. – Дай сюда. Покажу, как кулеш разогревать надо.

Отобрав нож, старый слуга сноровисто распластал сало и высыпал на дно разогретого на огне казана.

– Подожди, когда шкварки появятся, они вкусно хрустят, – облизнул губы Флапий. – Потом лучка порежь. Да не жалей. Пусть позолотится. А потом вторую половину сала кидай. Пошкварчит… Слышишь, как приятно уху? Вот. Теперь уже холодную кашу, вчерашнюю, накладывай. Да не всю сразу, а порциями. И мешай, чтоб не пригорело. Да ветки из костра убери, чтоб, значит, томился кулеш. Как нагреется, водицы добавь. Умеет он, умейка. – Флапий вернул нож кашевару.

– Да я бы так и сделал, – возмутился парнишка, – но вы ж, дядька Флапий, у меня нож забрали и сало.

– Еще неизвестно, что бы ты сделал, неумеха. А я, можно сказать, кулеш спас.

Из-под влажной от ночной сырости полотняной накидки вылез заспанный Антон. Потянулся и спросил:

– Что за шум, а драки нет?

– Да вот, дядька Флапий ругается… – попытался оправдаться кашевар, но подзатыльник, отпущенный стариком, заставил молодого воина пригнуть голову и замолчать.

Антон потянул носом.

– Запах от котла обалденный, – произнес он, – чую, кулеш получился добрый. Рыжая, вылазь, польешь мне на руки. Поможешь умыться.

Следом на четвереньках из импровизированного шалаша полезла растрепанная девушка в мятой исподней рубахе. Из широкого выреза рубахи Флапию и кашевару хорошо была видна ее полная грудь с большими темными сосками.

– Ты это, срамница, сиськи свои прикрой, – воскликнул Флапий, впрочем, не отрывая взгляда от открывшегося ему зрелища. Конопатый воин замер с открытым ртом и ложкой в руках и тоже пялился на девичью грудь. – А то, понимаешь, все, кто хочет, их видит, – отчитал девушку старик.

Вираг одной рукой запахнула вырез и вылезла на свет.

– А вы бы, дядька, отвернулись, чего пялитесь не на свое?

– А чего не смотреть, коли показывают? – смеясь, ответил Флапий. – Женские прелести, они завсегда приятно ласкают глаз.

– Вы бы у Франси смотрели прелести, а от моих глаза вылезут, – отбрила старика Рыжая и, покачивая бедрами, туго обтянутыми кожаными штанами, направилась к бочке с водой. Флапий крикнул ей вслед:

– А чего я там не видел? У Франси-то. – И себе под нос буркнул: – Ее сморщенные висюльки? – И сам же ответил: – Все видал. Насмотрелся, как красота увядала. – Кинул взгляд на застывшего кашевара и дал ему подзатыльник. – Чего вылупился на сосуд греха? Кашу вари.

Антон в их перебранку не вмешивался. Сбегал в нужник, построенный метрах в двадцати от места привала. Там была вырытая яма, огороженная ветками. Сделав свои дела, быстро вернулся. Умылся, пальцем повозил по зубам, прополоскал рот и вытерся полотенцем.

– Милорд, посторожите, – тихо попросила Рыжая. – Я по нужде хочу.

– Так иди, тут волков нет, – вытирая уши, ответил Антон.

– Боюсь одна. Подглядывать будут.

– Кто, Рыжая? Все заняты. И туман по колено…

– Все равно посторожите, – умоляюще глядя на Антона, попросила девушка.

– Ладно, пойдем, боязливая горянка, – снисходительно усмехнулся Антон и сопроводил девушку к нужнику.

– Уши закройте пальцами, – попросила из-за загородки Вираг.

– А это еще зачем? – удивился Антон. Потом спохватился и засмеялся. – А-а! Я сейчас отойду, не бойся. – Он отошел на десяток шагов и закрыл уши. Вскоре подошла Вираг и стала заправлять исподнюю рубаху в штаны.

– Пошли, я тебе на руки полью, – позвал ее Антон и направился к бочке.

– Зачем? – удивилась девушка.

– Затем, что после нужника нужно мыть руки.

– Так я их не испачкала, вот смотрите, – и повертела ладони перед Антоном. – У меня тряпочки с собой. И это… – она замялась. – Можно мне в обозе ехать?

– В обозе? Что случилось? – не понял ее сконфуженного вида Антон.

– У меня это… – девушка зарделась. – Женское… Началось…

– А-а-а, месячные. Ну, поезжай. И знаешь что, ты вместе с Флапием сегодня отправишься домой. И не спорь, – Антон поднял руку, останавливая начавшееся было извержение просьб. Он наклонился к девушке и тихо произнес: – Мне надо, чтобы с обозами был человек, которому я доверяю. Ты проследишь за старым и доложишь Франси о том, как мы тут воюем. Передашь мое распоряжение, чтобы она перебрала трофеи и хорошо их спрятала. Сломанное отдала Торвалу починить. Пусть еще поможет восстановиться Ксиле. Поняла?

Девушка стрельнула глазами в сторону старого Флапия и кивнула.

– Поняла, милорд.

– Тогда пошли руки мыть.

– Зачем?

– Затем, что все болезни от грязных рук. Надо, Рыжая, соблюдать гигиену.

Он пошел первым, а Вираг поплелась за ним следом. По дороге прошипела:

– Ну, прямо имперец, да и только. Руки мой, о штаны не вытирай…

– Ты что-то сказала? – обернулся Антон.

Вираг испуганно вздрогнула.

– Нет, милорд. Это я про себя…

– Ну, про себя можно, – кивнул Антон. – Про меня нельзя…

Через пару часов два обоза тронулись обратно в земли Антона. Сопровождал их отряд наемников, метателей дротиков и новая дружина сэра Жимайло из полутора десятков воинов. Множество возов, груженных продовольствием и трофеями, потянулись из леса по извилистой размокшей дороге на юг. А Антон с дружиной и обозом для барона не спеша двинулся на север.

До замка рыцаря Ошбрака было примерно двадцать льга, и Антон планировал за два дня пройти это расстояние. Без обоза он мог быть у замка уже к вечеру. Но нагруженный трофеями и обремененный обозом, он не спешил. Воинской славы Антон не искал. Ему было безразлично, сколько побед он одержал, главное – это выполнить поставленную задачу. А слава героя всегда найдет, так говорил замполит батальона, в котором он проходил срочную службу, и Антон в это свято верил.

День тянулся бесконечной лентой разбитых дорог, лесов, речек и болот. От однообразия пейзажа Антон, сидя в седле, дремал. Когда наступил вечер, он даже обрадовался.

Ночевать остановились в рощице, на крутом берегу довольно широкой, локтей двадцать, речки Медведицы. Ночевал Антон в возу, укрытый шкурой медведя, на мешках с овсом. К вечеру небо затянуло тучами, и стал накрапывать дождь.

Утром, с хмурым рассветом, быстро перекусили сухим хлебом с салом, запили водой из реки и тронулись вдоль речки в сторону брода.

Переправившись через речку, поднялись на возвышенность. До замка оставалось пять-шесть льга. Впереди с холма быстро съехал всадник и замахал рукой. В нем Антон узнал Ерлава.

Подскакавший разведчик сообщил:

– Вы все верно рассудили, милорд. Барон не стал вступать в сражение. Он водил свои дружины туда и сюда, а в бой не ввязывался. Ждал чего-то. Но сегодня, видимо, решил дать бой. Дружины лордов стали строиться для битвы напротив войск противника. Противник занял холм в льга от замка и в бой не лезет. Там много рыцарей Рассвета.