Фурия Первого консула - Джим Батчер

вас заслуживает некое вымышленное лицо. – Тави подался к нему. – Я не могу разбрасываться такими дарованиями. Вы мне нужны. Вы мой, и вы поможете мне создавать Союз.

Фиделиас крякнул. И очень тихо спросил:

– Откуда вам знать, что я и вам не изменю?

– Вопрос в том, – ответил Тави, – откуда вам знать, что я вам не изменю. – Ход его мысли заметно ошеломил Фиделиаса. – Я бываю заносчивым, но я не дурак. Не думайте, будто я оставлю вас без бдительного присмотра. Я просто вынужден потакать своей подозрительности, чтобы выжать из вас все возможное. Это необходимо государству. – Тави понизил голос. – Государству необходимы вы, Маркус. И уж я постараюсь вас не упустить.

Тот моргнул и кивнул.

– Во́роны! – буркнул он. – Секстусу бы такой отваги…

– Отваги? Он был не трус, – сказал Тави.

– Нет, прямой опасности он не боялся, – ответил Маркус. – Но вот… отваги взглянуть правде в лицо и признать ее перед собой… Отваги, чтобы поступать правильно, даже когда это кажется невозможным… Он ни разу не вышел за пределы, установленные отцами и дедами. Ни разу не задумался, что будущее может быть непохожим на прошлое.

Тави слегка улыбнулся:

– Что ж, ему не так посчастливилось с образованием и воспитанием, как мне.

– И правда…

Маркус расправил плечи и взглянул ему в лицо:

– Что бы там ни было, я ваш, командир. Пока смерть меня не возьмет.

– Так оно и было с самого Элинарха, – тихо ответил Тави. – Прошу вас спуститься к гостям и сказать, что я сейчас буду.

Маркус, хоть и был одет в гражданское, отдал легионерский салют и тихо вышел.

Тави еще посидел с закрытыми глазами. Сейчас, когда он наконец дождался этого дня, брак выглядел гораздо более… необратимым, чем казалось раньше. Он медленно подышал.

Вода в комнатном прудике подернулась рябью, и призрачный голос шепнул:

– Юный Гай?

Тави вскочил и бросился к пруду. Теперь Алера могла являться ему только так. Шесть месяцев после Третьей кальдеронской битвы она угасала, появлялась все реже и совсем ненадолго. Тави, склонившись над водой, улыбнулся смутному отражению ее лица.

– Ты вступаешь в брак, – сказала Алера. – Это значительное событие. Прими мои самые теплые пожелания.

– Спасибо тебе, – тихо ответил Тави.

Она улыбнулась ему ласково и удовлетворенно:

– Больше нам с тобой так не придется говорить.

При этих словах в груди у него шевельнулась боль, хотя он знал, что такой день настанет.

– Я буду скучать по разговорам с тобой.

– Не могу сказать того же о себе, – ответила Алера. – И невольно этому… радуюсь. Это было бы неприятно. – Она медленно вздохнула и кивнула. – Ты уверен, что хочешь и дальше идти по выбранному пути?

– Ну, ты говорила, что я, не сознавая того, представил тебя Китаи просто через свою с ней связь. Что и позволило тебе с ней говорить.

– Действительно.

– Тогда доверься мне. Взаимодействие с другим маратом принесет тебе не меньшее удовлетворение. И с канимом. А ледовики уже и так владеют водяной магией. Ничего, в сущности, не меняется.

– Почему-то мне кажется, что твои предки-консулы с тобой бы не согласились. И не приняли бы самой мысли о… как ты это назвал?

– Распределение фурий согласно заслугам, – напомнил Тави. – Те, кто хочет получить больше, должны будут больше потрудиться. Это всего лишь справедливо. Мы с каждым поколением теряли таланты только потому, что те, уродившись с недостаточным числом фурий, не могли добиться уважения к своим идеям. Чтобы выжить, нам придется это переменить.

– Совершенно согласна, – сказала Алера. – И охотно поддержу твой план до конца. Просто… я не ожидала такого от смертного.

– У меня было все… – Тави обвел рукой комнату. – И не было ничего. Я примирился с тем и этим. Немногие мои предки могли бы сказать такое о себе.

– В будущем ваш народ вспомнит этот день и назовет его великим чудом. Назовет его днем, когда ваш род вышел из тьмы на свет.

– Хорошо, если такие смешные всезнайки доживут до того времени, – ответил Тави.

– У вас, я думаю, будет полтора столетия. Может быть, два. Потом царица канийского ворда придет к вам.

Тави кивнул:

– Я постараюсь, чтобы мы были готовы. Или хотя бы готовились.

– Странно, – сказала Алера. – Я в некоторой степени сочувствую вам, зная, какие предстоят великие события, но я их не увижу. За все время, что существовала в этом облике, я не чувствовала себя настолько смертной.

– Этого следовало ожидать. Что ни говори, ты умираешь.

Алера тепло улыбнулась ему.

– Верно, – шепнула она, – и неверно. Какая-то частица меня, юный Гай, всегда будет с тобой и с твоими детьми после тебя.

– Как это понимать? – спросил Тави.

Но в воде отражалось только его лицо.

Он еще с минуту смотрел в пруд – просто чтобы убедиться. Потом распрямился, водяной магией решительно согнал с лица слезы и отправился навстречу судьбе.

* * *

С Китаи он встретился у риванского амфитеатра, где собрались Сенат, граждане и все, кто сумел протиснуться. Молодая маратка оделась в белое платье, оставлявшее обнаженным одно плечо и довольно туго облегавшее фигуру. Золотая отделка, жемчуга и драгоценности вполне подходили к ее наряду. Правда, грива Лошадиного клана могла бы шокировать Алеру, даже не будь она раскрашена в яркие цвета. Несколько дней назад Тави мягко указал ей на это обстоятельство, а Китаи ответила, что выкрасила гриву в цвета Первого консула – алый и голубой, так что нечем тут возмущаться!

Здесь же ждали его Исана с Арарисом – оба в цветах консула Кальдеронского, зеленом с коричневым, и стояли они рядом с Бернардом. Исана обняла подошедшего Тави, шепнув:

– Что у тебя с воротником? Он как будто… растянулся?

– Небольшая поправка в пользу свободы дыхания, – ответил Тави.

Мать улыбнулась ему. В уголках ее глаз блестела влага.

– Ну, думаю, сойдет и так. В прежние годы ты всегда казался мне слишком тощим.

Тави повернулся к Арарису, протянул ему руку. Рыцарь пожал ее горячей мозолистой ладонью, а потом крепко обнял Тави:

– Отец бы гордился тобой.

Тави улыбнулся в ответ:

– Благодарю вас, граф и графиня Риллские.

– Право, Тави, – заметила Исана, – мог бы не приписывать нас к числу граждан.

– Я, – с улыбкой ответил Тави, – Первый консул. Это вам за то, что поженились втихомолку, без церемоний, пока я был занят вордом. Терпите.

Бернард раскатисто захохотал и обнял племянника так, что ребра затрещали.

– Ты смотри, малыш. Вокруг тебя еще немало народу, способного выпустить из тебя дух, если слишком надуешься.

Таи ухмылялся, отвечая на его объятия:

– В детстве, помнится, не очень-то получалось, а?

Бернард, хохотнув, взял