Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Виттория посмотрела на Рэя, и в этом взгляде было поровну презрения и ненависти.

– Когда это ты пил с Анной в баре?

– Не помню. Как-то пропустили стаканчик-другой. Прекрати меня допрашивать. Я уведомил молокососа, что если еще раз увижу его рядом с Анной, то выколю ему глаза. А свое слово я держу.

Терри вышла на середину комнаты и подняла руки, привлекая внимание.

– Стоп, – сказала она решительно и твердо. – Я хочу знать, кто этот мужчина. Мы и так ввязались в серьезные неприятности, когда пришли сюда без ордера.

– Добавьте немотивированную агрессию со стороны властей! – торжествующе заявил Лоуренс. – Хочу посмотреть, как вы будете объясняться с Орденом!

– Познакомьтесь, мистер Лоуренс Уайт, – представил Рэй. – Если у вас есть замок, который невозможно взломать, позовите его – и через три минуты дверь откроется. Но лучше всего он обращается с компьютерами. Правда, Лоуренс? Письма в почтовых ящиках Софии Крейн и Майкла Шоу – твоя работа? Пришел провернуть то же самое с ноутбуком Донны Паркс? Или на этот раз задача у тебя была посложнее, недаром ты пришел с помощницей, которая караулила дверь снаружи?

– Лоуренс Уайт? – изумленно приоткрыла рот детектив Лейб. Она оглядела эльфа в очередной раз. – Боги милосердные. Почему я тебя не… ах, ну да. Глупый вопрос. Тебе не нужно слишком сильно напрягаться для того, чтобы притвориться кем угодно, пусть бы и Первым Великим.

– Надеюсь, тебе влетит за каждое слово твоего голословного обвинения, Лок, – зловеще прошипел Лоуренс.

– Лед тает! – воспользовавшись паузой, уведомила присутствующих Саммер.

Виттория достала из кармана джинсов наручники, и стальной браслет защелкнулся на запястье эльфа.

– Хочу посмотреть на брехуна, который возьмется тебя защищать, – усмехнулась она. – Но про адвоката ты заливал красиво.

– Езжай, – махнул рукой Рэй. – Устрой ему самую забитую камеру. Завтра порадуем Кадена. В кои-то веки Лоуренс Уайт попался на месте преступления. – Он указал на Саммер. – И захватите леди по дороге. Отвезите ее домой в Цветочный квартал. А мы дождемся Донну Паркс.

Глава семнадцатая. Донна

14 ноября 2002 года, вечер

Треверберг

Одноразовая пластиковая ложечка в маминых пальцах вот уже с минуту мешала сахар в чашке с кофе. Донна видела тонкую трещину, бежавшую по стенке из белого фарфора. Она наблюдала за руками матери, смотрела на логотип кофейни, которым была украшена салфетка, и изо всех сил пыталась вникнуть в разговор, но получалось плохо. Решение поехать в госпиталь имени Люси Тревер девушка приняла спонтанно и направилась туда сразу же после визита в «Сандерс Пресс», по дороге в такси проглотив содержимое двух банок с энергетическими напитками, но не почувствовав ни намека на обещанные крылья. По прибытии выяснилось, что мама на процедурах, и придется подождать. Донне удалось поспать чуть больше двух часов: одна из медсестер, обратив внимание на ее усталый вид, сжалилась над ней и позволила подремать в комнате для персонала. Мисс Паркс бывала здесь достаточно часто, с врачами общалась много и при определенной доле фантазии могла сойти за персонал. Короткий сон только ухудшил ситуацию, хотя другого после ночи, проведенной за работой, она не ждала. Ей хотелось отправиться домой и лечь в свою собственную постель. Она проспит сутки. Нет. Двое суток. Выключит телефон и повесит на дверь огромную табличку «не беспокоить, опасно для жизни», предназначенную для особо общительных соседей вроде Рании и торговых агентов с очередной порцией дурацких духов «совсем как из бутика Франчески Уинстон, но дешевле в три раза».

Думать о сегодняшнем разговоре с офицером Локом не хотелось, но стоило Донне отпустить вожжи самоконтроля и перестать следить за монологом мамы – и мысли возвращались к утренней беседе. От недосыпа чувства притупляются, но ничего подобного с ней не произошло: она помнила каждую мелочь, начиная от запаха парфюма (или то был лосьон после бритья?..) полицейского и его голоса с легкой хрипотцой до глупого финала той сцены. Будь Донна в здравом уме, прокричала бы она на всю улицу в деловом квартале фразу «подумайте о кошках, им не хватает любви»? Вряд ли. Этот мужчина ее настораживал, но было в нем что-то искреннее, как и в детективе Лейб. Вот что казалось ей странным. Аура двойственности, окутывавшая этих людей. Иногда по их лицу будто проходит невидимая рябь – и на вас смотрит другой человек. А потом все возвращается на круги своя.

И еще эта история с охотящимся на нее маньяком… на губах Донны появилась улыбка. Она подумала, что так улыбаются люди, в жизни которых происходит слишком много странного, и они вот-вот начнут хохотать как душевнобольные. Потом будут смеяться, а потом – снова хохотать. И так – до тех пор, пока добрый доктор не сделает им укол успокоительного.

– … что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовалась мама.

Судя по выражению ее лица, этот вопрос она задавала уже не в первый раз.

– Я, как всегда, все прослушала. Что ты спросила?

– По возвращении домой хочу взять котенка. Я посещаю сеансы зоотерапии, через неделю открываются курсы, подумываю записаться. Доктор Мэдисон говорит, что это может положительно сказаться на моем состоянии.

– Котенок – это чудесная мысль. Я бы сама с удовольствием завела, но…

Сегодня на маме было простое платье из белой шерсти, из украшений – только золотая цепочка с крохотным крестиком, пара серебряных браслетов и обручальное кольцо. Последнее она до сих пор носила, не снимая. Донна подозревала, что это мамин способ отпугнуть кавалеров. Болезнь изменила ее, но она оставалась красивой женщиной, и интерес мужчин был естественен и объясним. Мама всегда ухаживала за собой. Она со вкусом одевалась, умела вести беседу, любила пошутить. А еще у нее были деньги. Вывеска «Вина Паркс» у входа в винные бутики (один в старой половине, пять в новой) давала потенциальным клиентам понять, что здесь они найдут продукцию высшего качества по соответствующим ценам. Конечно же, мама могла оплачивать лечение самостоятельно… и Донна позволяла ей думать, что именно так и обстоят дела, перенаправляя средства на счетах соответствующим образом. Она и сама не знала, зачем это делает. Не планировала рассказать обо всем маме после того, как все будет позади, и они выпьют шампанского где-нибудь на Санторини, любуясь закатом. Может, ей просто нравилось думать о том, что она кому-то нужна? Нравилось