Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

– Если уж на то пошло, Лок, с годами ты мог стать меньшей скотиной. И хотя бы не пользоваться сокращенной формой имени, от которой у нее срывает крышу. Да и вообще, теперь ты свободный мужчина, а она – одинокая женщина. Не без психологических проблем, но и тебя здоровым не назовешь.

– Ты только что предложила мне уложить Витторию Лейб в постель – или я неправильно тебя понял?

Гайла подняла бровь.

– Она тебе не нравится? Или ты успел завести подружку?

– Она мне нравится, и подружку я завести не успел. Но я не из тех мужчин, которые имеют привычку наступать на одни и те же грабли дважды. К слову, почему бы тебе не задать вопрос вроде «ты хочешь обзавестись более-менее постоянной женщиной, Рэймонд»? Я знаю, что ты его не задашь, а поэтому отвечу прямо сейчас: нет, не собираюсь. А если соберусь, то Виттория Лейб этой женщиной не станет.

– Ты идиот.

– Не люблю спорить с начальством. Ну, так что там у нас? Ты обещала интересное.

Волчица кивнула на стоявший у окна мольберт.

– Взгляни на это.

Рэй подошел к картине и убрал окутывавшую ее ткань. Изображенная на холсте женщина с длинными светлыми волосами то ли падала, то ли летела на фоне ночного неба в россыпи звезд. Один из криминалистов, устроившихся на подоконнике, протянул ему сделанные «Полароидом» фотографии тела. С минуту эльф молча изучал их, а потом поднял голову и вгляделся в лицо женщины на полотне.

– Автопортрет, – заговорил он. – Что было у первого художника? Какой-то бог на дереве.

– Один, – сказал Йонатан, успевший закончить со сбором улик под столом. – Он висел на дереве, и ветки вросли в его руки.

– Потрясающие познания в области мифологии, Йони. – Рэй похлопал фотографиями по ладони. – Итак, у нас есть два трупа и два автопортрета. А чем сейчас занимается очаровательная стажерка Вагнера?

– Терри Нур? – удивилась Гайла. – Не знаю. За каким чертом она тебе сдалась?

– Помнится, Кит рассказывал, что в полицейской академии она изучала профилирование и писала работу на тему серийных убийств, в мотиве которых фигурирует искусство.

– Даже не думай об этом, Лок. Он тебе ее не отдаст.

– Поглядим.

Глава вторая. Терри

11 ноября 2002 года, утро

Треверберг

– Гормон доверия, девять букв?

– Окситоцин.

Кит вписал слово в кроссворд и обвел цифру с разгаданным вопросом. Терри сделала глоток кофе из белой фарфоровой кружки и, чуть помедлив, взяла с блюда очередное пирожное. На этот раз, песочную корзиночку, украшенную разноцветными розами из крема.

– Вижу, вам нравится, – кивнул сидевший напротив нее Даниэль Каден.

– Очень, – смущенно улыбнулась вампирша. – Спасибо. Ваша жена просто волшебница.

– Да уж. Она знает, как я люблю сладкое, и приносит это домой каждый вечер в таких количествах, что им можно накормить все центральное управление полиции Треверберга. Лишние килограммы мне не помешают… чего не скажешь о кариесе.

– Кариес? – подал голос Кит. – Кто сказал «кариес»? У меня для вас кое-что есть. Синтетический ингаляционный анестетик, ранее использовавшийся в стоматологии для самостоятельного наркоза, одиннадцать букв?

Даниэль хмыкнул и поднес к губам свою чашку с кофе.

– Кажется, нам нужна помощь зала, – сказал он. – Позвоним Дуарте. Он же на зубах специализируется?

– На опознавании по зубам, – поправила Терри. – Синтетический анестетик – метоксифлуран.

– Ух ты, – восхитился офицер Каден. – Леди, вы попусту растрачиваете свой потенциал в убойном отделе. Вам прямая дорога в криминалисты. И кругозор, и интеллект – все при вас. Эх, – добавил он, с тоской оглядев оставшиеся на блюде пирожные. – Я просто обязан взять еще одно.

– Наверное, вы рано просыпаетесь и тут же встаете с постели, – предположила девушка. – Это снижает уровень сахара в крови.

– Я чертовски рано просыпаюсь, чертовски быстро встаю с постели и ненавижу свой будильник. Вы думаете, это оправдывает мою любовь к сладкому?

Даниэлю Кадену было почти тридцать, а выглядел он максимум на восемнадцать. В полиции Терри работала каких-то несколько месяцев, но уже не раз слышала, как к нему обращались «стажер». В ответ на это он доставал удостоверение и доказывал, что оно настоящее. Офицер Каден работал в отделе кибер-преступлений и занимался таинственным делом, которое ему поручил Интерпол. Кит и Терри часто видели его в кафетерии участка, особенно по утрам. Даниэль завтракал, безуспешно пытаясь проснуться и настроиться на работу. За едой следовала пара чашек кофе, потом – сигарета. Коллеги за его столик подсаживались редко, потому что с ними офицер Каден не ладил, а Терри, в свою очередь, никак не могла уяснить причину. Даниэль казался ей умным и вежливым парнем. Да, в джинсах и растянутых свитерах выглядит как студент полицейской академии, а вечно отросшие волосы доводят сходство до идеала, но внешность – это еще не все.

– Я думаю, – ответил за ученицу Кит, – что тебе надо перестать жрать пирожные. Сделай это хотя бы из вежливости. Офицеру Нур они понравились.

Даниэль сделал последний глоток кофе и достал из кармана джинсов пачку сигарет.

– Ты прав. Покурю, а потом примусь за работу. У меня, в отличие от вас, она есть.

– Мы оцифровываем данные из картотек участка, – обиделась Терри. – Видели бы вы, какой там бардак!

– Видел. А если бы всю эту бурду оцифровали на пару-тройку лет раньше, то сейчас все было бы в порядке. Между прочим, я предлагал. Но у полиции, как всегда, не хватает рук. – Он отошел к окну, доставая сотовый телефон. – Да, дорогая. Завтракаю. Нет, конечно, не курю. Нет… что? Ты сказала «две полоски»?..

Кит закрыл газету и прочитал заголовок на передовице: «Последний полет Софии Крейн: талантливая художница покончила с собой». Терри успела изучить повадки своего наставника достаточно хорошо и знала, что его взгляд задерживается дольше двух секунд на «Треверберг Таймс» лишь в исключительных случаях. Но трагические истории детектива Вагнера не привлекали. Для них он был слишком циничен.

– Она рисовала мифологические сюжеты, – нарушила молчание вампирша.

– Что? – поднял на нее глаза Кит.

– София Крейн. Она рисовала мифологические сюжеты. Как