Жаркое лето 43-го - Владимир Геннадьевич Поселягин

по каменистой пустыне куда глаза глядят, а приметив на возвышенности противника, рванул к ним. Успел два осколочных снаряда выпустить, причём точно, были убитые и раненые среди противника, и всё, дальше темнота. Хм, м-да, а планы мои нарушены. Я планировал угнать самолёт с немецкого аэродрома, и ждать не высадят ли британцы ещё десант где, а тут такое. А то что квест выполнен, это точно, иначе британские солдаты не горели бы зелёным. Жаль руки скручены за спиной, толково связан, не вижу, получил ли я награду. Помнится, там на выбор ручное управление или автоматика.

Тут вдруг пришло письмо, и я сразу его открыл:

«Игрок, внимание. Вы выполнили квест и получаете награду Личный карман. Выберите способ управления, ручное или автоматическое. «Да-нет»».

Выбрав ручное, активировал согласие получить такой отличный бонус. Всё карман при мне, осталось глянуть «змейка» эта зелёная есть у меня на левой руке от кисти до локтя, или нет? Вообще штука замечательная, я за год, что ею владел в мире Советской Империи, не нарадовался. Часто машину внутрь убирал, когда гараж вещами переполнен был, но делал это незаметно, без свидетелей. Учёные изучали карман, но кроме объёмов и того что живое он не принимает, точнее принимает, но возвращает мёртвым, столько мышей и хомячков загубили, больше ничего выяснить не смогли. Тут мои разрешения снова прервал звон колокольчиков входящего сообщения. Открыв письмо, думал новый квест, а прочитал вот что:

«Игрок, внимание. За быстрое и качественное выполнение квеста раньше срока, вы награждаетесь дополнительным бонусом. Увеличение Личного кармана в три раза. Если желает принять бонус, подтвердите «да-нет»».

Я не идиот от такого отказываться, и хотя новый карман неизвестно какого размера, возможно того же что и был ранее, я сразу активировал согласие. Больше пока сообщений не приходило. Сами парашютисты, хоть и заметили, что я пришёл в себя, особо на это никак не отреагировали. А вот то что ноги на меня поставили, точнее прыжковые ботинки, это мне не понравилось. И офицер в звании лейтенанта, их не одёргивал. А как же урон офицерской чести? Тут хоть и война, но всё же как я отметил, с офицерами что та, что другая сторона обращаются довольно неплохо. Это не немцы на Восточном фронте с нашими, тут другое. Со мною же показательно обращались как с простым солдатом, а не офицером. Думаю, в этом нет ничего хорошего. Я бы давно купил в магазине нож, но в том и проблема, лежал на боку, мои руки несколько солдат видят хорошо, не перережешь ремни, потом бы купил пистолет, возможно два, и перестрелял этих гадов. И по фигу что окрасился бы в голубой цвет. Однако пока дёргаться не стоит, ждём удачного момента. Кляпа во рту не было, я мог говорить, но не стал задавать вопросов, смысла не видел, вместо этого изучил салон самолёта. Обычный «С–47» в десантном исполнении. Дальность у того в один конец шесть тысяч километров. Да на нём и до Англии долететь можно. Если во мне опознали Шестакова, а я уверен, что британцы обо мне знают и ищут со мной встречи, то дело плохо, летим мы в Англию. Уверен в этом. Очень бы не хотелось попасть к ним в руки. В Англию легко, но на своих условиях, с танками и артами, а не в таком виде, где меня могут выпотрошить. Нет, с магазином под рукой я сбегу, не вопрос, просто вообще не хочется появляться в Англии. Поэтому вот что я сделал, купил карманный пистолет «Браунинг М1906», держать было тяжело, но я смог положить пальцы на рукоятку и на спусковой крючок, и успел сделать первый выстрел до того, как ближайший солдат поднял крик, обнаружив у меня оружие. Так как я лежал на боку, то мог выцеливать только тех шестерых солдат, что сидели на левых десантных скамейках. По ним и открыл огонь. Четыре выстрела и три попадания, тут попробуй попади со связанными скрюченными руками, как удар ботинка в голову вырубил меня. Насчёт ручных гранат я думал, но в таком тесном замкнутом пространстве я пострадаю не меньше этих чертей. Интересно, цвет кожи сменился?

Очнулся я видимо вскоре, потому как мы продолжали лететь, а я был полностью обнажён, и снова связан, причём руки были плотно привязаны к торсу. Очень туго, кровь отлила, уже руки почти не чувствовал. С ранеными возились, делая перевязку, а вот лейтенант мёртв, это меня порадовало. Почему одежду сняли, было ясно, видимо посчитали что пропустили пистолет, всё же небольшой, и чтобы обезопасить себя ещё и одежду всю сняли. Голова гудела, нельзя бить тех, у кого контузия, да ещё по голове. Но дело сделано, одна пуля в живот солдату, что на меня ноги положил, это его сейчас перевязывали, под стоны, вторая в грудь лейтенанту, тут патрон хоть и маломощный, но дело сделал, и дальше стрелял по солдатам, кого-то ранил, но видимо несерьёзно. А вообще видимо удар в голове сдвинул нужную планку, и я придумал как избавиться от верёвок. Да я их продал в магазин. Торопился, а то вообще чувствительность потеряю. Два солдата, что пристально смотрели на меня, отслеживая каждое движение, сам я прислонён был к переборке, за которой находилась рубка управления с лётчиками, а те в двух метрах от меня на лавке. В общем, исчезновение верёвок на теле те заметили сразу, остались лишь тёмные следы от них на теле, и голубая кожа. Да, меня окрасило в голубой цвет. Кто бы сомневался. Я же чуть не стонал от болезненных покалываний в руках, уже поднимал руки с револьверами в них, обычные «Наганы», не хочу проблем на случай осечки, и открыл огонь, сначала по две пули в ту парочку, что за мной наблюдала, потом по остальным. Всего в салоне с десяток солдат было, плюс члены экипажа самолёта.

Стоит отметить, что один из парашютистов, когда я ещё поднимал руки с оружием, рванул на меня, утробно рыкнув, поймав две пули в грудь, тот на меня так и рухнул, уже мёртвый, чуть не выбив своей тушей из меня дух. Так что прикрываемый его телом, я и отстреливал остальных, чувствуя, как дёргается тело, что лежало на мне, от попаданий пуль. Ответный огонь был довольно точен, но и я, сменив «Наганы» на новые, заряженные, продолжал вести огонь, пока не убедился, что солдаты уже не шевелятся. Ещё настораживало, что лётчики не выходят, дверца тут была, но закрытая. С трудом скинув с себя тело солдата, сил на это едва хватило, я осмотрел свою залитую кровью грудь, и провёл ладонью по шеи до паха, обнаружив две раны. Значит не показалось, часть пуль прошли через тело моего щита и всё же поразили меня. Хорошо не глубоко, пули ощущались под кожей. Да ещё одна рана в левой ноге. Кость не задета, но всё равно приятного мало. Я купил перевязочные материалы и сначала забинтовал ногу, тут больше всего кровотечения, а потом наложил тампоны и бинты на другие раны. Проковыляв до хвоста, я сделал два контрольных выстрела по подранкам, те мигали на карте, и держа на прицеле дверь в кабину подошёл ближе. Задумчиво изучив пулевые отверстия в переборке, кто-то дал очередь на весь магазин, карта показывала, что в кабине живых нет, я заглянул в пробоины и увидел, как безвольно мотается голова лётчика, второго не видел, и стал быстро собираться. Сначала купил парашют и надел его, даже в ремнях не запутался, как это бывало. После этого собрал оружие, снимая с тел ремни с подсумками, убирая в хранилище. Да татуировка застёжки-«молнии», была на месте. В хвосте несколько армейских вещмешков, тоже все отправил в карман. После этого, открыв дверцу, осмотрелся. Окон в самолёте не было, чисто десантный вариант. Увиденное мне не понравилось. Как с другой стороны не знаю, но тут с двух километровой высоты я видел только безбрежные волны какого-то моря. Может и Средиземного. А летим мы днём, судя по положению Солнца, сейчас раннее утро. В общем, медлить я не стал и шагнул наружу. А что делать, дверь в кабину рвать? Ну да, пожара мне ещё не хватало. В салоне отчётливо тянуло авиационным бензином. Лучше вниз, а там куплю надувную лодку, и буду искать сушу. Ранения