Выжившая из Ходо - Ольга Дмитриева

курс специальной боевой магии. А насчет второго пока даже предположить не могу. О чем она мечтала?

Винсент несколько минут напряженно хмурился, а затем его лицо просветлело. Он поднял на меня взгляд и осторожно сообщил:

– Есть еще кое-что, о чем она часто говорила.

– Что же это? – поторопила я юношу. – Не томи, Вин.

Он окинул меня странным взглядом и ответил:

– Шия всегда мечтала увидеть своего отца.

– Отца? – недоверчиво переспросила я. – Но он же улетел за Великую стену.

Винсент серьезно кивнул.

Я уточнила еще раз:

– Погоди. Ты хочешь сказать, что второй мечтой Шияссы было попасть в Линьин и найти среди тысяч эльфов того самого, с которым встречалась ее мать?

Юноша еще раз кивнул, а я схватилась за голову и застонала.

– Ты же собиралась в Рибен, – усмехнулся он. – Линьин по пути.

Я возмущенно посмотрела на Вина и выпалила:

– И как я должна среди тысяч эльфов узнать ее отца?!

Винсент натянул рукава рубашки на белые края бинтов, скрестил руки на груди и пожал плечами:

– Зачем тебе его узнавать? Он сам узнает вас. Говорят, эльфы чувствуют родную кровь. Правда, при этом бастардов своих не признают. Культура такая.

Я скривилась.

– Культура? У остроухих? Да они своих собак уважают больше, чем людей. О чем ты?

– Можно подумать, ты их видела, – внимательно посмотрел Вин.

Я равнодушно подтвердила:

– Видела. И убивала.

Теперь настала очередь Вина удивляться:

– Я думал, Линьин и Рибен не поддерживают связей.

– Не поддерживают, – кивнула я. – Мы воевали с ними десять лет назад. У меня был четвертый ранг, когда началась война.

Юноша подозрительно спросил:

– И сколько тебе было лет?

– Сейчас или тогда?

– Тогда. И сейчас тоже. Сколько тебе было лет в прошлом теле?

Я посмотрела на его напряженное лицо, фыркнула от смеха и снисходительно ответила:

– Тридцать один год.

Кажется, для юноши это стало откровением. Винсент с минуту часто моргал, пытаясь переварить эту новость.

– Мне было пятнадцать, когда началась война, и двадцать один, когда она закончилась, – добила его я. – Мой род сражался на передовой. Верные псы императора, Ходо и Мисуто, всегда шли впереди.

В его глазах появилось понимание.

– Ты видела Святого там.

Я подтвердила его догадки:

– Видела. Мельком. Он был моложе. Но пес уже был с ним.

Интересно, он уже тогда пленил демона? Скорее всего, воспользовался для этого каким-то из артефактов Мисуто…

Винсент вытащил из-за пазуху книгу и вручил мне со словами:

– Вот тебе прикрытие для «новых» познаний для юной леди.

Я взяла увесистый томик. На черной обложке было написано: «История Рибена. От первого императора до наших дней».

– Скажешь, что я подарил давно, – пояснил Винсент. – Читать Шиясса любила, а мой род славится редкостями из своей библиотеки.

Тут я сообразила, что все эти дни мы много разговаривали о прошлом Шияссы и Шона, но почти ничего не было сказано ни о Ястере, ни о нем самом. Я бросила на юношу подозрительный взгляд и тут же спросила:

– А почему ты ничего не рассказываешь мне о себе или Ястере?

Винсент напрягся и сказал:

– Шиясса не знала об этом. Однажды мы появились в ее жизни. И все.

Я наклонилась к нему. Несколько мгновений сверлила подозрительным взглядом. Юноша отвечал мне тем же.

– И мне не скажешь? – наконец уточнила я.

– Что тебе интересно? – В его голосе звучал могильный холод.

– Ты не в ладах с отцом?

Винсент помрачнел и сказал как отрезал:

– Это не твое дело, Шия. Как и то, что делает в нашей компании отпрыск из рода Тонми. Не спрашивай об этом Шона.

– Почему? – усмехнулась я. – Боишься, что он выдаст мне твои тайны?

– Нет. Тебе никто о них не расскажет. И это будет подозрительно.

Винсент встал и ушел. Я проводила его взглядом и крепко задумалась.

Ты плохо меня знаешь, Винсент Файпер. Ты не скажешь, Шон не скажет… Другие скажут. Осталось найти того, кто знает о тебе все. И я подозреваю, что среди учителей такие есть.

На следующее утро после тренировки по боевой магии нас собрал Гуасин. Я в очередной раз удостоилась подозрительного взгляда. После этого он вручил нам одинаковые конверты с золотистой печатью и объявил:

– На следующей неделе в Лукаш прибывает посольство из столицы, в честь чего герцог Бейтан устраивает бал. Как студенты академии и курса специальной боевой магии вы все приглашены. Также на балу будет гость из Рибена – посол Айсабуро Тайджу.

Я стиснула кулаки и опустила взгляд. Айсабуро Тайджу. Один из тех, кто планировал уничтожение моего рода. Мой враг.

Я опустила голову. Главное – не забывать дышать и разжать кулаки. Никто не должен увидеть, что это имя для меня что-то значит. Айсабуро Тайджу… Размазня Тайджу. Болтать у него всегда получалось лучше, чем сражаться. И теперь он здесь.

Гуасин начал долго и нудно вещать о том, как студентам следует вести себя на приеме, чтобы не уронить честь академии Орджей. Мне полагалось слушать, остальные знали это и без напоминаний. Но я не могла сосредоточиться на его словах. Ярость и боль накатывали волнами, и все мои силы уходили на то, чтобы сохранять каменное лицо.

Винсент, кажется, что-то заподозрил. Придвинулся ближе. Гуасин возвысил голос и сказал:

– На сегодня все свободны, за исключением господ Гемхенов, Тонми и Файпера.

Наши однокурсники развернулись и, переговариваясь, пошли в сторону общежития. Я вскинула голову и встретила внимательный взгляд учителя. Торопливо покосилась на Шона. Тот бросил на меня ободряющий взгляд. Гуасин многозначительно прокашлялся и заявил:

– Вам письмо от господина Стэндиша.

С этими словами он вручил Шоннерту конверт и добавил:

– Он обязан учить вас, так что если будет отлынивать или отпираться – жалуйтесь мне сразу. Герцог Зайтен сможет призвать его к порядку.

Я удивленно хлопнула ресницами и невинно спросила:

– Если господин Стэндиш не учитель, зачем его приставили к нам?

– По правилам академии, практику проходят у действующего охотника, – пояснил Гуасин. – Рэйман Стэндиш лучший в своем деле во всех западных провинциях. Но в этом году он провинился перед герцогом, и тот назначил ему наказание: полгода наставничества.

Он рассказывал нам об этом с каким-то мстительным удовольствием. Я подумала, что, похоже, Святого мужчина не любит. И с удовольствием будет наблюдать, как тот мучается, обучая свалившихся на него студентов.

После этого Гуасин удалился. Шон огляделся и развернул письмо. Я заглянула ему через плечо, пользуясь положением любимой сестры. Идеально ровный почерк сообщал, что нас будут ждать к ужину в городском доме Стэндиша и уже оттуда нам предстоит отправиться на ночную практику.