Хрупкий мир (СИ) - Котов Сергей

— Ты очень удивишься, — ответил я, — но в этом нет необходимости.

Девушка была очень голодна. Было видно, какой ценой ей давалось соблюдение достоинства, как она сдерживала в себя, чтобы не начать есть прямо руками. Марсианские столовые приборы были ей явно знакомы. Или же она просто от природы была чрезвычайно сообразительной.

— Детта? Одетта? Глория? Виктория? — произносил я с небольшими паузами. Мы так договорились — я говорю любые женские имена, которые приходят мне в голову, а она уже определяет — подходят ли они ей. Имена я называл земные. С марсианскими заморачиваться не имело смысла по очевидным причинам.

— Лилия? Роза? Виолетта? — подумав о Марсе, я перешёл на цветочные имена.

— А как бы ты меня назвал? — спросила девушка, сделав пару глотков из стакана с водой, — на кого я похожа. Как ты думаешь?

Она посмотрела на меня.

У меня ушло несколько секунд на то, чтобы сообразить, что она состроила мне глазки!

Удивительное дело: я даже покраснел.

— Таис, — сказал я, — тебе идёт имя Таис.

Возможно, я был немного зол на себя, когда придумал это. За то, что плохо контролировал свою физиологию. Но имя знаменитой афинской гетеры ей действительно шло.

— Таис… — произнесла девушка, будто бы пробуя имя на вкус, — мне нравится. Пускай будет Таис. Приятно познакомиться, Гриша.

— И мне, — ответил я.

— Мне кажется, что всё это происходит во сне, — сказала Таис, почему-то шёпотом, — это ведь не может быть правдой, верно? Вот это всё. Ты. Этот парень — Кай. Самолёт этот ваш… я когда поняла, что это сон — успокоилась.

— Думаю, это естественная защитная реакция психики, — сказал я, — привыкнешь со временем. Считай, что это всё сон — если это никак не мешает тебе жить и поступать адекватно.

Всё это время, наблюдая за Таис, я пытался придумать любое хоть мало-мальски логическое объяснение тому, что она говорила на русском. Ведь до самого появления человека на Земле ещё сотни миллионов лет! Разве что информация как-то попала в прошлое… ещё один тюрвинг, или что-то более замороченное?

А потом меня осенило. Мы ведь с Каем и есть такие носители информации. Что если Таис считала знания языка непосредственно в наших головах? И продолжает получать оттуда же готовые образы?

Мне стало немного не по себе. Если девушка телепат — она вполне могла прочитать то, что я невольно думал, когда увидел её полностью обнажённой!

Я снова покраснел. Второй раз за время короткого разговора.

— Ты умеешь читать мысли? — спросил я напрямую.

Таис посмотрела на меня с недоумением.

— Кажется, это телепатия называется, да? — осторожно спросила она, — но я почему-то знаю, что слово такое есть, но самой телепатии не бывает. Это фантазия. Верно?

— Не знаю, — я отрицательно помотал головой.

И в этот момент мне пришла в голову мысль, как можно проверить эту гипотезу.

11

Я распечатал фотокопии журнала и других документов с венерианской сферы. Конечно, я сохранил их, хотя и не смог быстро и полностью разобраться в содержании. Надеялся, что в будущем появится больше свободного времени или же я узнаю другие методы и алгоритмы анализа, которые позволят более эффективно применить мои способности.

Удивительное дело — я, с одной стороны, хотел, чтобы Таис прочитала венерианские записи. А с другой — не очень, потому что тогда у меня не оставалось рабочих гипотез насчёт того, кто она такая. Неизвестность всегда пугает.

На камбузе Таис была не одна. Пока я ходил за распечатками, Кай спустился с мостика.

— Автопилот включил, — сказал он, увидев меня, — летим на дозвуковой, чтобы горючее экономить. Высотный дрон показал, что до моря часа два лёту.

— Ясно, — кивнул я, сдерживая недовольство; в конце концов, напарник действовал согласно рекомендациями, а прямых указаний не покидать пост я не давал, — вот, посмотри, — я протянул Таис распечатки, — можешь что-то прочитать?

Девушка взяла листы из полимера, который на Марсе заменял бумагу, пробежала глазами по строчкам, и произнесла что-то непередаваемо-чирикающее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Стоп-стоп-стоп, — я остановил её, — так понимаю, ты читаешь?

— Ну, да, — девушка пожала плечами, — ты же сам попросил.

— Как называется этот язык? — спросил я, и только через секунду понял, что вопрос был глупым.

Таис опять что-то чирикнула.

— А можешь это перевести на марсианский? — вмешался Кай.

— Могу, — кивнула девушка, — наверное. Надо попробовать. Там есть некоторые слова, которые я не знаю как будут на твоём языке.

— Это не важно, — ответил Кай, — когда будет такое попадаться — попробуй описательно рассказать, что это такое. Раз уж тебе это слово знакомо. Хорошо?

— Ладно, — кивнула Таис, — и, поглядывая на листы, начала переводить.

Венерианцы ничего не знали о Создателях и считывании. Но довольно быстро выяснили, что их планету много раз посещали гости из разных миров. Инопланетные артефакты для них не были чем-то из ряда вон выходящим; их обнаруживали в довольно большом количестве. Почти все были совершенно бесполезными вещицами, инопланетным техногенным мусором, следами неудавшейся колонизации или остатками катастроф.

Поэтому тюрвинг, как и на Земле, представлял исключительную ценность.

Я, конечно, надеялся, что изучение части документов позволит хотя бы косвенно судить о том, что произошло с их миром, и почему он в конце концов превратился в перегретую кислотную парилку, а не в серую массу, каким он должен был стать после считывания.

Мои надежды оправдались кратно. Среди прочего, в документах было что-то вроде манифеста. Открытой декларации, обозначающей цель создания сферы вокруг тюрвинга.

Это была отчаянная попытка горстки технической интеллигенции сохранить наследие погибающего мира, утонувшего в междоусобицах с использованием всего мыслимого арсенала оружия. Не только ядерного — но и тектонического, климатического, биологического.

Учёные стартовали с уже погибающей планеты, унося с собой всё, что было необходимо для возрождения мира на новом месте: замороженные эмбрионы и семена, а то и просто образцы ДНК тех существ, которые уже были уничтожены к моменту старта экспедиции.

И это ведь им почти удалось. Если бы не сработал неизвестный «фактор тюрвинга», который, видимо, нашёл способ добраться до неавторизованных хозяев…

— Какая грустная история, — сказал Таис, завершив перевод декларации, — получается, они убили сами себя… свой мир…

— Похоже, что так, — ответил Кай, и добавил, обращаясь ко мне, — как-то неожиданно, да?

Я промолчал. В голове был полный хаос. Как-то слишком всё запутывалось и усложнялось.

Во-первых, девушка, похоже, владела всеми языками Солнечной системы — как теми, которые ещё не появились, так и теми, которые давно погибли вместе со своими носителями. Как это вообще возможно? Создатели свободно путешествуют во времени, и собирают все данные обо всех цивилизациях в системе постоянно? До считывания? И кто тогда Таис? Их конструкт? Но с какой целью создавать конструкта — полиглота, и помещать его в эти пузыри внутри этого безумного ажурного ужаса?

Каждый новый вопрос порождал десять следующих.

Во-вторых, венерианцев, судя по всему, не успели «считать». Да и с создателями они так и не познакомились. И что же это значит? Зонд ведь послал сигнал, они должны были явиться за марсианами, а заодно почистить систему! Они ведь всегда так делают! Или нет?

Что, если им помешали? Тогда кто эта таинственная сила, способная воевать с создателями? Они наши союзники, и смогут помочь в будущем? Или ещё более страшные враги?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Важнейшие вопросы, на которые нужно искать ответы. Я чувствовал, что где-то среди них будет и ответ на самый главный вопрос: как спасти Землю в будущем?

Свет на камбузе замигал, принимая тревожный красный оттенок. Это автопилот сигнализировал о том, что заложенная программа близка к исполнению, и по протоколу для завершения полёта требуется присутствие живого человека в кабине.