Марик Лернер - Дорога к новой жизни

Ты его слушаешь?

— Естественно, — удивленным тоном ответил Летчик. — Самому интересно. Пока ничего нового и интересного. Великий Вождь раздает указания и распределяет трофеи. Результатом сделки он доволен и попытается хапнуть кусок вашей земли, чисто из жадности и для поверки вашей бдительности. Так что хлебалом не хлопай и гони разведчиков проверять, где и кто ходит. Он раз упоминал в разговоре про межевые камни. Должны они быть — смотрите внимательно. Кстати, дарить телефон нужным людям под хорошим предлогом — неглупая мысль.

А кто такой егерь? — неожиданно спросил он.

— В смысле? — удивился я.

— Вы там говорили — это егерь, — терпеливо пояснил он.

— Меньше надо фантастику читать и больше интересоваться историей Народа, — позлорадствовал я. — Обычно это ты мне рассказываешь новое, а выясняется, что простейших вещей не знаешь!

До Войны, — наставительно сообщаю, — где-то южнее места, где мы находимся, проходила граница с другим государством. Там жили егери — это тоже, вроде нас, искусственно выращенные. В старые времена мы с ними вечно дрались. А после Войны никто их больше не видел. Мы сидели на равнинах и никуда не ходили, только сказители байки рассказывали. Некоторые уже не слишком верили. Что пощупать нельзя, то звучит как сказка. Детей еще пугают: «Не будешь слушаться — егерь заберет»

Как там это... А! » Третий день бежал Волк. Из его двадцатки больше никого не осталось. Последний был застрелен в спину. Нельзя останавливаться! Командир должен знать про вторжение. Слишком дорого стоили сведения, даже когда подруга осталась задержать преследователей, он не обернулся. Чтобы сберечь свою землю стояли на краю леса заставы и бдительно следили воины за ворогом, но не удержатся они, если вовремя не предупредить.

Прямо на дорогу перед ним с дерева спрыгнул егерь и, поигрывая длинным клинком, насмешливо улыбнулся. Остановился Волк и стал перекидываться в человеческий облик.

— Что же ты, егерь, обманываешь? — молвил он, вставая на ноги. — На поединок вызываешь, а прямо за тобой стоит подмога?

Оглянулся удивленно егерь назад, хотел посмотреть, кто там кроме него имеется, а Волк только этого и дожидался. Одним ударом проломил он висок врага, плюнул на тело и тяжело побежал дальше».

— У вас же нет художественной литературы, — неуверенно сказал Летчик.

— С чего ты взял, что это выдумка? — удивился я. — Легкое поэтическое приукрашивание настоящего донесения начальству. Там на самом деле еще масса подробностей, но за давностью лет только суть помню.

— А! — уверено сказал Летчик. — Тогда я понял, что произошло. Крыс просто ошибся.

— Это как?

— Тебе что говорили? Пришли из-за реки некие разумные, да еще нескольких видов. Погромили поселок у острова, применяя стреляющее оружие...

— Ха, а ведь интересная мысль. Спасибо Летчик. Он решил, что они вернулись по новой и уже навсегда. А видов у нас много, еще и человеки бродят. Если следили, наверняка видели, что мы вместе работаем.

— Вот именно! А этот, скорее всего из приходивших. Вот вождь и вернул пленного в качестве жеста — мы с тобой не ссорились, наоборот, потеряшку возвращаем.

Я встал и, подойдя к двери, высунулся наружу. Младшая сидела снаружи, играя в гляделки с егерем.

— Давай его сюда, — сказал ей. — Будем разбираться.

Вид у него уже был не такой голодный, и имелись штаны, явно доставшиеся ему из трофеев от сбежавших крыс. Наши были слишком большого размера, да и расцветка немного другая. В полутемном помещении он не мигал так часто и сразу начал с интересом осматриваться. Я молча ждал. Он внимательно посмотрел на пулемет возле кровати, потом глянул на висящий на моей голой груди жизняк и прищурившись уставился куда-то в район солнечного сплетения. Выглядел он при этом очень удивленно.

— Думаешь, вторую тень смотрит? — спросил я Младшую.

— Смотрит, — уверенно сказала она. — Что мы не крысы очень быстро понял. Сказители говорили — видят и даже вид различают.

— Ну что говорить будешь? — спросил я его.

Егерь развел руками и произнес классическую фразу: «Не понимай».

— Не, — сказала Младшая, — он действительно не понимает. — Мы уже пытались проверить.

— В смысле над ухом орали и совещались за его спиной, каким способом убивать будете?

Она смущенно улыбнулась. Похоже, так и было.

— А может, по-русски понимаешь? — без особой надежды поинтересовался. — А то я других языков все равно не знаю.

Тут егерь неожиданно оживился и спросил: Руси? Сыбыр? Калашникоф?

— Во дает, — восхитилась Младшая. А Сыбыр это что?

Еще пятнадцать минут я пытался вытянуть из него хоть что-то. Он, радостно улыбаясь, повторял про моя твоя не понимай и иногда разражался фразой, в которой неизменно присутствовали Руси, Сыбыр и Калашникоф иногда вместе, иногда раздельно, но что он хотел сказать уже я не понимай. Единственное, что выяснили — так что он с другой стороны реки и пришел с юга.

— Так, — не выдержав, сказал я, показав, чтобы он замолчал,— когда баржа придет?

— К вечеру должна быть, — ответила Младшая.

— Ты уже решила, кого здесь оставишь?

Она посмотрела на меня как на идиота.

— Сама останусь и еще три десятка. Наше присутствие должно быть постоянным и границы надо поверить, сам говорил.

— Здесь тридцать, в Кривом Дубе и Большой воде еще по столько же. Разведчиков десяток. Мастеров надо на остров. Девять погибших, шестеро тяжело раненых. Кто работать-то будет? Там еще трудиться и трудиться. Я начинаю понимать Вожака, когда он стонет, что ничего не успевает. Уже осень, а у нас даже на острове треть работ не выполнена. Хорошо хоть жратвы теперь навалом. Пустой поселок оставляем за собой, а эти три пусть другие заселяют. Подарок Клану, а?

— Так справедливо, — согласилась она. — Пусть они заселяют и сами охраняют.

— Вот и хорошо. Сейчас сплаваю за человеками, пора им уходить в зону с нашими списками на покупки и добрыми пожеланиями. Здесь намного теплее и река льдом не покрывается — уже хорошо. Наводи порядок и не теряй бдительности, вполне мог кто-то сбежать и любовью он к нам не пылает. Придет ночью и спалит вас вместе с продуктами. Надеюсь понятно? Она кивнула. — А этого, перевезу на ту сторону и отпущу.

— Э?

— Отпущу, — повторяю. — Если я правильно понимаю, непременно вернется и приведет с собой переводчика. Дать ему язык могут только Черепаха с Койот, а их тут нет. Длинному зубу я такое не доверю. Впрочем, он все равно на острове остался. Вот и получается, никакого смысла в дальнейшем общении нет.

Нам все равно то, что за рекой, пока без надобности, но поговорить стоит. Автоматам не удивляется и «Калашникоф» говорит. Занятный тип. Отведи его к трофеям и пусть выберет себе одежду, оружие и еды на дорогу из моей доли. А! Дай ему еще солнечные очки, что я тебе подарил. Обязательно достану еще лучше, — поспешно сказал я в ответ на ее обиженное выражение лица. — Ты ж видишь, у него явно проблемы с Солнцем. Или в яме сидел, или привык к ночному образу жизни. Знаешь что? Пистолет себе возьми взамен, из тех, что я привез.

— Я подумаю, что лучше, — сказала она, беря егеря за плечо и показывая ему на выход, — так просто не отделаешься.

Они торчали на уже знакомом месте, когда баржа выползла из-за очередного поворота. Все четверо, в компании с Мави лежали, отгородившись фургоном от двух десятков крыс, расположившихся напротив метрах в двухстах, и были готовы при любом их движении открыть огонь. Крысы никак не реагировали на подобные действия, только иногда с интересом поглядывали в сторону рейдеров. Разожгли себе костер и спокойно завтракали. Правда, не слишком тянуло проверять, чем именно.

Баржа подвалила к берегу, мы спустили сходни и люди стали торопливо заводить лошадей. Потом закрепили фургон, последней, не торопясь, поднялась кошка и мы, помахав ручкой крысам на прощанье, пошли вниз по течению. Те, всё также не проявляя враждебности, спокойно сидели. Двигатель в таких случаях старались не включать — и так последние капли бензина на дне баков остались. Хватит и течения, торопиться особо некуда.

— Поздравляю, — приветствовал я остатки доблестной экспедиции в неизведанные земли, — вы слышите, как для вас играет марш «Прощание славянки»?

Наступает минута прощания,

Ты глядишь мне тревожно в глаза,

И ловлю я родное дыхание,

А вдали уже дышит гроза.

— Издеваешься? — спросил Кузнец.

— Наоборот, — радуюсь за вас. «Птички исчезли, и вянет трава, и пожелтела густая листва. Осень настала, а лето прошло. Радостей много оно унесло».

— Какие глупости я помню, сам удивляюсь. Короче, вы хоть ничего и не нашли в развалинах, зато остались целыми. Мы тут посоветовались, — я сделал многозначительное лицо и потыкал пальцем в небо, — и решили, что пора вам домой. Если честно, последние пару месяцев были совершенно лишними, просто нам это суденышко было нужно. Теперь можете спокойно ехать. Остановимся на острове, возьмете пару дисков для Бориса и письмо от Дашки для него же и семь футов под килем.