Василий Головачев - Война HAАRP

Ладно, не суетись, напрямую спросишь, сам себе ответил Афанасий. Глянув на часы – время до встречи ещё оставалось, он вставил диск в ноутбук и принялся изучать полученные материалы.

К моменту выезда на встречу с заместителем начальника управления он знал не только основные положения стратегии ВГОР, но и подробности «войны HAARP», которая велась между США, Россией, Китаем и Европейским союзом уже по крайней мере два десятилетия.

На душе стало легче. Масштаб событий впечатлял, а уровень противостояния порождал желание потягаться не просто с террористами, а с террористическим г о с у д а р с т в о м, только на словах отстаивающим демократические принципы и права простых граждан.

Охранники главного входа в управление козырнули ему, Афанасий помахал в ответ (он знал обоих) и поспешил в кабинет Зайцева.

Заместитель начальника управления ждал Пахомова не в своём кабинете, а в кабинете начальника; приёмная была общей для обоих. Кроме хозяина в кабинете сидели за столом ещё трое: полковник Теребунов (а велел ехать к нему на базу, мелькнула мимолётная мысль), сухощавый, подтянутый, с ничего не выражающим загорелым лицом, а также замкомандующего ВГОР полковник Черняк и ещё один мужчина, широкоплечий, но буквально к о с т л я в ы й, худой до неприличия; костюм болтался на нём как на вешалке. У него и лицо было к о с т л я в о е, обтянутое кожей до предела, состоящее как бы из одних выступов и впадин. Впечатление было такое, будто этот человек голодал по меньшей мере полгода.

– Разрешите, товарищ полковник? – открыл дверь кабинета Афанасий.

– Проходите, – кивнул Зайцев. – Располагайтесь.

Пахомов хотел сесть, но Черняк (громадный, массивный, уверенный в себе, основательный) первым встал и шагнул к нему, протягивая руку.

– Приветствую, Афанасий Георгиевич. Как отдохнули?

– Хорошо, – односложно ответил Афанасий.

– Нашу информашку получили?

– Так точно.

– Знакомьтесь, это Сергей Данилович Семёнов, командир оперативно-тактического подразделения ВГОР, полковник, ваш непосредственный руководитель.

Костлявый спутник Черняка тоже встал, сунул Афанасию широкую, сухую ладонь и как клещами сдавил руку майора.

Состязание в силе длилось три секунды.

Афанасий мог бы ответить с в о и м усилием, способным гнуть гвозди и завязывать их в узел, но не стал этого делать.

Семёнов ослабил хватку. В серых холодных глазах полковника на миг протаяло насмешливое уважение.

– Сработаемся.

Черняк улыбнулся. Он хорошо знал характер начальника оперативного подразделения.

Сели за стол.

– Теперь вы понимаете, что такое HAARP, «Зевс» и «Тополь»? – задал вопрос Черняк.

Афанасий помедлил.

– Кое-что я об этом слышал, кое-чему был свидетелем. Просто не ожидал, с каким размахом можно экспериментировать с погодой, ссылаясь на природу.

– Согласны работать с нами?

– Если бы я не был согласен, я бы здесь с вами не разговаривал. Хотя мне не совсем понятно, чем я буду заниматься.

– Почти тем же, чем и занимались, хотя и не так гласно. То есть совсем скрытно, на уровне, недоступном даже ниндзя. – Черняк посмотрел на спутника. – Сергей Данилыч, у тебя есть вопросы к майору?

– Один: какой бритвой вы бреетесь, майор?

Афанасий вопросу удивился, но счёл его тестовым.

– Электрической, у меня «Браун» последней модели.

– Как давно?

– Конкретно «Брауном» или вообще?

– Вообще.

– С младолетства, лезвийные бритвы вызывают раздражение кожи.

Вспомнилась «бритва», подаренная дедом, однако момент заговорить о ней был неподходящим.

– Это хорошо, – кивнул Семёнов.

– Поясните, – повернулся к нему Теребунов, не любивший загадочных намёков.

– Майору не раз придётся испытать на себе воздействие электромагнитных полей разной частоты, – проговорил Черняк, – а так как он пользуется электробритвой, у него выработался слабенький, но – защитный иммунитет. В дальнейшем мы постараемся этот специфический иммунитет усилить.

– Зачем? – спросил на этот раз уже Зайцев.

– Американские «Зевсы» излучают не только волны, взламывающие ионосферу, но и волны, способные воздействовать на психику людей, вызывать у них депрессию, панику, страх, агрессивные состояния и даже суицидальные настроения. Защитных устройств и методов от этого не существует, хотя мы работаем в этом направлении.

Теребунов с сочувствием посмотрел на Афанасия.

– Не завидую я тебе, майор. Может, передумаешь?

– Нет! – сжал зубы Афанасий, понимая, что его провоцируют.

Присутствующие в кабинете оживились, обменялись понимающими улыбками.

– Что ж, коллеги, он в вашем распоряжении, – сказал Зайцев с прорвавшимся сожалением. – Отдаём лучшего, надеясь, что и вы нам когда-нибудь ответите тем же.

Черняк и Семёнов дружно встали.

– Разрешите удалиться? – Черняк сверху вниз посмотрел на Афанасия. – Идёмте, майор, время не ждёт.

Афанасий на секунду растерялся, глянул на Теребунова.

– Но я не сдал…

– Потом, – махнул рукой Теребунов, – по сути всё готово, осталось только подписать приказ и неразглашение.

Афанасий встал, но мысль, уже раз высказанная им замначальнику управления, вернулась.

– Андрей Витальевич, – обратился он к Зайцеву, – нельзя ли вместе со мной перевести одного из бойцов группы?

Зайцев сдвинул брови, формулируя ответ, но его опередил Черняк:

– Андрей Витальевич, а если всю группу? Мы за ценой не постоим, как говорится.

– Тогда уж и всё управление, – проворчал Зайцев. – Всю группу передать я не смогу. Одного бойца… не знаю пока, рассмотрим вопрос.

– Кого ты хотел? – полюбопытствовал Теребунов.

– Дохлого, – сказал Афанасий, вызвав оживление у гостей из ВГОР.

– Дохлых и у нас хватает, – усмехнулся Черняк, покосившись на спутника; Семёнов при этом остался совершенно равнодушным, словно не слышал реплику полковника.

– Дохлый у нас – это сержант Семён Марин, – пояснил Теребунов. – Лучший снайпер всех времён и народов.

– Вообще-то нам такие спецы не помешали бы, – вдруг изрёк Семёнов, выпятив нижнюю губу. – Может, отпустите парня?

– Мы попробуем прикинуть варианты, – нехотя кивнул Зайцев, удивив одновременно и Пахомова, и командира «Альфы».

Теребунов побагровел, открыл рот, чтобы возразить, и замначальника управления мягко добавил:

– Николай Анатольевич, приказано сотрудничать с коллегами в режиме наибольшего благоприятствования. В конце концов, одно дело делаем – Родину защищаем. Изыщи возможность перевода сержанта Дох… Марина.

Теребунов стиснул зубы, борясь с овладевшими им чувствами, но воля у него была железная, и возражать он не стал.

– Группу придётся расформировать.

– Это уже наши проблемы. Найдём замену. Николай Анатольевич, закончи бумажную волокиту с переводом как можно быстрее. Насколько я понял, это важно.

– Совершенно верно, – кивнул Черняк. – Намечается срочное дело в северных широтах, и майор Пахомов нужен нам уже сегодня.

– Хорошо, я вас понял. – Зайцев кинул взгляд на Афанасия. – Вы свободны, майор.

– Подождите нас в приёмной, – сказал Черняк.

Пахомов встал, картинно щёлкнул каблуками и вышел, ошеломлённый скоростью решения проблемы.

– Получил нагоняй? – сочувственно осведомился адьютант начальника управления, оценив мину Афанасия.

– Да уж, – очнулся он, сделав огорчённое лицо. – Переводят меня… на Север… в пограничники.

– За что?! – не поверил молоденький капитан.

– За превышение служебных полномочий, – серьёзно сказал Пахомов и, кивнув на прощание капитану, направился на выход, ещё сам не до конца осознавая, что посещает управление спецопераций в последний раз.

Москва, Бибирево. 27 мая, вечер

Домой его привезли к девяти часам вечера, но впечатление было такое, будто он трое суток просидел в засаде на горной тропе, а потом ещё и воевал с бандгруппой: голова сверкала и дымилась, поясница стонала, ноги гудели.

Поднявшись в квартиру, Афанасий с трудом стащил с себя одежду, доплёлся до ванной и встал под душ.

Облегчение наступило почти мгновенно. Вода действовала на него как на рыбу, выброшенную на берег и получившую возможность вернуться в родную стихию, и он подозревал, что его предками были если не дельфины, то осьминоги точно.

Шёлковый халат, подаренный ему Светланой, скользнул по коже, остудил разгорячённое тело.

Афанасий прилёг на кровать с бутылочкой холодного кваса, предпочитая его всем остальным напиткам. Подумалось с лёгкой грустью: а ведь придётся в скором времени съезжать и отсюда. Интересно, эта кочевая жизнь когда-нибудь закончится? Сколько переездов он совершил за годы после окончания института?

Память выдала цифру семь. Что ж, цифра замечательная, но окончательная ли? Теребунов сказал на прощание, что ему дадут жильё в Королёве, где располагался Центр управления ВГОР, но пока он может пожить и в этой квартире. Пока – это сколько времени? День, неделю, месяц?