Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

Девушка пришла в себя секунд через двадцать пять. Вдохнула прохладный ночной воздух, торопливо открыла глаза, увидела над собой ночное небо с россыпью звезд и растерялась. Но стоило ей услышать мычание очнувшегося отца, как ее лицо расплылось в такой кровожадной улыбке, что я невольно вспомнил, как улыбался сам. В тот день, когда, наконец, отловил и вывез в лес тварей, изнасиловавших и убивших мою мать.

Моей руки девушка не заметила — рванула к отцу прямо из положения «лежа», тут же рухнула перед ним на колени, повернула к себе лицом и аж застонала от злого предвкушения:

— О-о-о!!!

А через несколько секунд вскочила на ноги, поклонилась в пояс сначала мне, затем моей меньшице, и попросила одолжить ей нож.

Тень озадаченно почесала затылок и вопросительно посмотрела на меня. Я ответил тем же, ибо ни одного клинка из обычной стали с собой прихватить не догадался, потом махнул рукой и вытащил из-за голенища засапожник:

— Держите. Только к лезвию, пожалуйста, не прикасайтесь — этот клинок смахнет вам пальцы по самые плечи!

Хейзеррка кивнула, дав понять, что приняла мою просьбу к сведению, аккуратно взяла оружие, повернулась к отцу и замерла, так как услышала вопрос Найты, не раз и не два воздававшей болью за боль лихим людишкам:

— Может, помочь советом?

— Буду вам очень благодарна…

Одним советом дело не обошлось — Тень очень подробно объяснила Ауренее технологию правильного воздаяния, дала возможность оценить остроту клинка на деревяшке, выбрала подходящую палку, чтобы прижигать раны, и так далее. Правда, первые несколько минут намеренно стращала. Ее, а не арра Данатара. Видимо, пытаясь понять, насколько эта девушка тверда в своем решении и насколько далеко готова зайти в своей мести. Убедившись в том, что Ауренея не остановится ни перед чем, показала, как правильно держать нож, и заставила отработать несколько движений. Потом оглядела «ученицу» с ног до головы и сказала, что платье и нижние юбки будут мешать.

Хейзеррка приняла эту фразу, как руководство к действию — положила нож на полено, без тени смущения разделась до нижнего белья, подняла оружие, подошла к отцу, села рядом с ним на корточки и ласково прикоснулась лезвием клинка к его щеке:

— Что ж, пожалуй, начнем с моего детства. Помнишь, как пробуждал во мне Дар первый раз?

…Характера и силы воли Ауренее было не занимать: она вела отца по Дороге Ненависти и воздавала болью за боль так же добросовестно, как вел и воздавал бы я. Нет, удовольствия от процесса она не испытывала — первые четверть часа с трудом сдерживала тошноту и заставляла себя следовать советам Найты «через не могу». Но, загнав чувства в оковы воли, делала то, что считала единственно верным. И возвращала отцу когда-то испытанные ощущения на протяжении полутора часов.

За это время выплеснула наружу всю ту ненависть, которую скопила за годы жизни в родительском доме, а когда почувствовала себя удовлетворенной, хладнокровно перерезала воющему обрубку глотку и плюнула на бьющееся в агонии тело. Потом подняла с земли свою нижнюю юбку, очень осторожно вытерла ею нож, вернула его мне и… спросила, приму ли я ее в род после всего того, что видел.

— С радостью, ибо ты — Эвис по духу! — ответил я, сделал небольшую паузу и торжественно произнес: — Душа к душе, кровь к крови, жизнь — к жизни! Ауренея ар Эвис, носи это имя с честью!

— Душа к душе, кровь к крови, жизнь к жизни! — эхом повторила девушка, возложила мою десницу себе на голову, изо всех сил прижала двумя руками и… закончила клятву по-своему: — Арр Нейл, я — ваша душой и телом. И буду только вашей, пока дышу. Клянусь кровью, жизнью и Даром!

Договорила и пошатнулась. Видимо, исчерпав запас душевных сил. Пришлось ее ловить и подхватывать на руки. Оценив состояние новоявленной ар Эвис, Найта метнулась к бревну, торопливо вытащила из свертка бутылку вина, подобрала какую-то палку и подбежала к нам. Остановившись, вбила пробку в бутылку и протянула ее хейзеррке:

— Пей! До дна.

Ауренея не сопротивлялась — выпила все вино, совершенно трезвым взглядом оглядела сначала себя, а затем меня, и виновато потупила взгляд:

— Простите, арр, кажется, я заляпала вас кровью!

— Мелочи… — отмахнулся я. — Сейчас смоем.

И понес ее вниз по склону. А когда добрался до воды, остановился и озвучил несколько предложений, которые мне порядком надоели:

— Прими сердцем то, что я сейчас скажу: никакого Преддверия Бездны в реках, озерах и морях нет! Древнего Зла — тоже. А мы, Эвисы, не боимся никого и ничего.

— Приняла, арр! — кивнула девушка.

Я на мгновение онемел, ибо почувствовал, что страх перед темной и глубокой водой в ней пропал. И теперь она действительно не боится:

— Отлично. Тогда сейчас я поставлю тебя на ноги, а Найта заведет поглубже и поможет помыться…

Глава 29

Десятый день четвертой десятины второго месяца лета.

«Ожог» от двух Даров, пробужденных на полную мощность, вырвал меня из сна и сбросил с кровати. Однако вслушаться в окружающий мир я не успел. Вернее, не стал, так как услышал многоголосый жизнерадостный хохот и понял, что меня разыграли.

— Ну, и как это называется? — поинтересовался я, открыв глаза и бросив на постель перевязь с мечами, невесть как оказавшуюся в правой руке.

— Твой день рождения, любимый! — хором ответили девочки и с гиканьем бросились мне в объятия. Вернее, обнимать, так как моих рук на всю эту толпу не хватило бы.

Я вспомнил, какой сегодня день, сообразил, что мне сегодня исполняется девятнадцать лет, и улыбнулся. А через миг был сбит с ног, расцелован и затискан.

Эмоции, которыми девочки сопровождали это действо, были настолько яркими, светлыми и сильными, что я на какое-то время выпал из жизни. А на часы посмотрел только тогда, когда услышал дробный топот и добродушное ворчание Сангора:

— Хаути, искорка, за тобой бегут только дамы! Поэтому перестань натягивать куртку на задницу, согни руки в локтях и сосредоточься на дыхании!

— Э-э-э, девочки, а как же пробежка и тренировка? — кое-как переведя дух после поцелуя Ланки, выдохнул я и покосился на открытое окно. — И почему я не проснулся перед рассветом⁈

— Сегодня и завтра — только отдых! — заявила Майра. — Мы тебя усыпили!

— А завтра-то с чего? — спросил я,