Великая река - Токацин

воде? Или возводил гряды и земляные валы? Или, может, добывал руду, или соль, или самоцветы? Расскажи...

Кайриннег сделал вид, что ничего не слышит. Алсек покачал головой, снова метнул гневный взгляд на южанина и замолчал, выбирая более удачный вопрос.

- А в Чакоти, в доме солнечного змея? Ты был стражем святилища, и ты был дружен с Анкувилькой, верховным жрецом... Что он сделал, когда... когда тебя изгнали? Он вступился за тебя?

Скарс посмотрел на него, и в глазах хеска Алсек не увидел ничего, кроме бушующего пламени.

- Он хотел отдать меня змею, - ответил Кайриннег и добавил, склоняясь над чашей:

- Змей отказался.

Румингьяви зашевелился в темноте, но прикусил язык, не дожидаясь, пока Алсек на него прикрикнет.

- Это хорошо, - тихо сказал изыскатель. - Если бы и твоя сила досталась ему...

Кайриннег фыркнул, выдохнув облако искр. Казалось, он уже насытился, но что-то удерживало его у решёток, и Алсек решился задать ещё один вопрос.

- Скажи, Кайриннег, что ты спросил у Румингьяви? Он - воин, и он не очень разговорчив. Может, я отвечу тебе?

- Фаррагх, - Скарс смерил жреца пылающим взглядом. - Я говорил о крови. Ваши боги пьют её. Так говорил Анкувилька. Ты не хочешь отдать им мою жизнь. Мою кровь они возьмут?

Изыскатель мигнул.

- Кровь? Ты говоришь о подношениях крови? - переспросил он. Скарс, разозлённый его непонятливостью, выдохнул багровый дым, и искры посыпались в чашу с водой, шипя и угасая на дне.

- Возьмут? - повторил он, выпрямляясь во весь рост и наваливаясь на решётку. Толстые каменные стержни жалобно затрещали, молнии засверкали, обжигая Скарса, но он не шелохнулся.

"Зген всесильный! Отчего он так хочет умереть?!" - Алсек едва удержался, чтобы не вылететь из пещеры стрелой, но из-под полога страха сверкнула другая мысль, и жрец замер на месте. "Кровь... Щит небесного огня! Он точно станет прочнее, если... Да что же я стою столбом?!"

- Да, - кивнул он, запрокинув голову, чтобы встретиться взглядом со Скарсом. - Зген, властитель небесного огня, даритель жизни, возьмёт малую долю крови. Ты - могучий воин, ты сделаешь его сильнее, и он вольёт эту силу в небесный щит. Так ты защитишь этот город от ударов с неба.

- Арра-агх, - выдохнул Кайриннег, плотнее прижимаясь к решётке. - Бери. Жёлтая кожа - тоньше.

Изыскатель судорожно сглотнул и запустил руку в поясную суму - там, завёрнутые в лист, лежали тонкие стеклянные проколки и клочья тальхумового пуха. Румингьяви, сверкая жёлтыми глазами, подошёл ближе и смотрел, не мигая, как Алсек надрезает шкуру на животе Скарса, и как тёмная кровь пропитывает пух на палочке, поднесённый к ранке.

- Во имя дарителя жизни, пересекающего небо от края до края, - еле слышно говорил Алсек, подняв свободную руку к своду пещеры. - Кровь, наполненная силой огненного воина, да вольётся в небесные жилы, да станет щит солнечного пламени прочнее кованой бронзы, крепче гранитных скал... Да вернётся свет новой кровью, да поддержит он могучего воина, и да будет даритель жизни благосклонен к нему...

Алсек бережно завернул окровавленный пух в листья и убрал в суму вслед за проколкой. Румингьяви шумно вздохнул - до того он стоял, затаив дыхание.

- Да не оставят тебя боги, Кайриннег, - склонил голову жрец. - Твой дар непременно будет принят. Я... я обращусь к Згену на закате и спрошу его о разных вещах. Есть что-то, о чём хотел бы узнать ты? Я передам это в точности.

Кайриннег отодвинулся от решётки, зацепился ухом за потолок и сердито фыркнул, усаживаясь на пол.

- Спроси, когда я умру.

Алсек стиснул зубы, медленно кивнул и пошёл к выходу. Румингьяви ухватил его за плечо уже на пороге, в двух шагах от залитой солнцем террасы.

- Хэ-э! Я думал, ты наконец его прирежешь. Зря не сделал! Ты видел? Он даже не дрогнул!

- Зачем же воину дёргаться из-за маленькой царапины? - пожал плечами Алсек. - Он почтителен к богам, и это хорошо. Я ему зла не желаю. А вот ты, Румингьяви, обошёлся с ним скверно. Что смешного было в его словах?!

- Ушш! - Румингьяви отступил, показывая пустые ладони. - Ты видел, чтобы Скарс копал землю? Чтобы Скарс хоть что-то делал?! Они только жгут и ломают, и убивают всех, радуясь крови. Он смешно соврал, и я смеялся. А ты веришь ему?

Алсек отмахнулся и вышел на солнце. Небо, раскалённое добела, низко нависало над городом. Нигде не было ни облачка.

"Дождь? Тучи?" - изыскатель пожал плечами и побрёл вниз по склону. "Чего только Скарсу ни примерещится..."

Куши зарычал и попятился, когда Алсек подошёл к нему, и рявкнул, когда жрец взялся за поводья, и долго пытался заглянуть себе за спину, взбираясь по лестницам Мекьо. "Чует кровь," - покачал головой изыскатель, кое-как его успокоив. "Чует, что я прикасался к Скарсу... Храни нас всех Аойген! Даже не знаю, как я поведу Кайриннега в Эхекатлан. Не убили бы по дороге..."

До заката Алсека никто не тревожил, не слишком докучали и на закате. Он стоял у алтаря, озарённого багровым небесным огнём, и смотрел, как сгорает в курильнице пропитанный кровью пух. Кто-то осторожно заглядывал в дверь, отходил, уступая очередь другому, вешал на стену нити-послания, - Алсек не оборачивался. Тихо, еле слышно он говорил, обращаясь к живущим в доме солнца, чувствовал теплые волокна на лице и руках и старался без страха отвечать на задумчивый взгляд с небес. Даже Согва отошёл в сторону и молча благословлял воинов Ти-Нау благовонным дымом и брызгами священного ицина. За стеной сдавленно рычал потревоженный Куши, и Хифинхелф негромким шипением успокаивал его, - ящер ни на секунду не задерживался в храме, когда наступал рассвет, закат или полдень, какой бы страшной ни была жара снаружи, и как бы его ни уговаривали Алсек и Согва...

- И мы увидим небесную реку вскипающей на твоём пути, и твой корабль, и золотые щиты на нём, - Алсек отступил на шаг, склоняя голову. - И ты, сияющий, увидишь мир ярким, юным и полным жизни...

Стекляшки на алтаре потускнели, только его западная грань ещё светилась алым. Ти-Нау неслышно расходились. На пороге храма стоял укутанный в