Рождение (СИ) - "Мария Птица-Кошка"

— А я думал, что как-то начинку внутрь всовывают… А хлеб так и растёт… — на чертах освобождённого отразилось глубокое уважение к непримечательным семенам на ладони. — Вот из этого и делают пироги? Надо же… И те тоже… Ристанские?..

Неожиданно всплывшая откуда-то мысль омрачила лица всех свидетелей разговора. Ристанские пироги с начинкой из человечины славятся по всему Оутласту. Осилзский непроизвольно дёрнулся, дико уставился на произнёсшего непредвиденное. Попытка справиться с собственными воспоминаниями провалилась. Горло предательски сжалось. Создатель Убежища развернулся и торопливо пошагал прочь, стараясь охладить рассудок. Случайно глянув на бывшего охотника, неожиданно обнаружил откровенное сочувствие.

— Его жену съели григстаны. Не стоило упоминать. Ты ел эти… пироги? — прямо поинтересовался Тиннарис. У многих здесь возникло аналогичное в уме.

— Нет, конечно. Я полукровка, господин Гаур. Их делают из наших матерей. Но… это мало кто из клиентов понимает… Мы ведь лишь игрушки… Я знал, куда её забрали… Так ведь делалось со всеми фермерскими… а потом я поклялся, что буду помогать по мере своих сил другим детям, которые останутся одни… Простите! Я не должен был говорить! — обескураженно потупился из-за собственной исповеди Лаури и поторопился вернуться к работе. Тин ощутил укол стыда. Как-то до сих пор из-за внешности застенчивого мужчины никак не осознает полностью: матерью зеленоокого была обыкновенная человеческая женщина. А это автоматически означало в большинстве случаев одну судьбу. Ланакэн обернулся и вздохнул, глядя на согнутую спину визуально спокойного получеловека, попавшего сюда из настолько чудовищной среды. И снова всплыли слова Римма о слезах признанного обществом предметом думающего и рассуждающего существа. Настолько жутко, что собственные проблемы кажутся ничтожными в сравнении с тем адом, из которого попал сюда красивый, но беспомощный новичок.

Как только стало слишком темно для покоса, разожгли костры и начали готовить ужин в общих больших котлах. Это вызывало ощущение ностальгии у ветеранов Сопротивления: когда-то под руководством Аюту они точно так же останавливались вокруг языков огня в своих бесконечных странствиях по Оутласту и терпеливо ждали, когда аромат еды превратится в содержимое плошек. Для остальных картина выглядит намного прозаичнее, хотя и не умаляет ценности после напряжённого трудового дня. Оживление возрастает по мере готовности похлёбки. Шоу со всем пылом предался любимой стряпне.

Когда все поели, люди принялись укладываться. Несколько мужчин сели чуть в стороне, весело обсуждая истории из прошлого. Они заметили идущего мимо них нового учителя грамоты и притихли.

— Эй, ты! Патлатый! Принеси сюда нам оттуда кувшин с вином! — велел надменно Нартис, пристально наблюдая за полукровкой. Лаури покорно кивнул и с привычной расторопностью кинулся выполнять приказ вольных. Когда он приблизился, сидевшие переглянулись. Приказавший задорно подмигнул и недовольно пробурчал:

— Это не то! Внимательнее! Другой!

Гибрид виновато съёжился и снова пошагал к припасам. Он уже распознал, что над ним собираются издеваться, но ведь противопоставить нечего! Вернулся и остановился в паре шагов от них. Снова уловил наигранные нотки недовольства у говорившего:

— Чего так долго? Тащи сюда уже!

Но тут рядом оказался Миатс. Губы кузнеца дёрнулись, выхватил у получеловека сосуд, протянул произнёсшему и хрипло заметил:

— Вздумал из себя григстанина изображать? Сам не инвалид — встань и возьми, коли требуется!

В его тёмных глазах застыла практически просьба возразить. Пусть и не воин пока, однако связываться с могучим мастером, машущим целыми днями молотом, желания особого не возникает. «Весельчаки» приумолкли, а бывший падший, благодарно улыбнувшись, юркнул следом за защитником.

На ночь все расположились у огней, раскинув лёгкие навесы. Осилзский выставил дежурных, предупредив, чтобы постарались быть поаккуратнее с крестьянами, если те вздумают напасть. Скорее всего, в будущем ведь станут соседями, а вовсе не врагами! Кроме того, ещё днём в чащу разослал дозорных, старающихся выследить григстанов. Среди некоторых новичков заметно возросла к вечеру активность: такое удовольствие посидеть-поболтать под раскинувшимся над головой звёздным небом. Лаури что-то снова тихонько напевает себе под нос. Риул прислушивался-прислушивался, а затем не выдержал и попросил:

— Можно громче? Слышно плохо… Я таких песен не слышал… Григстанские, должно быть? Но всё равно красивые… Особенно, в твоём исполнении… Не стесняйся!

Гибрид кивнул и затянул во весь голос плавную мелодию, полную трелей и непривычных переливов. В исполнении его глубокого уверенного тенора звуки зачаровали слушателя. Опустив длинные ресницы, певец полностью вкладывается в песню. Это поглощает его и позволяет немного отвлечься от обычных фаталистичных рассуждений. Словно бы всею своей избитой душой переживает историю одинокого странника, шедшего вдоль берега Даиньского озера в поисках своей мечты… Силион, проходившая мимо, остановилась. Она много раз слышала данную старинную балладу, однако впервые кто-то смог сделать историю настолько проникновенной. Оказавшийся поблизости Миатс изумлённо покосился в сторону учителя грамоты и подсел ближе. Прежде культура чужого народа, лишившего свободы вольнолюбивого Боира ещё в молодости, вызывала лишь отвращение. Сейчас же, из-за увлечённого исполнителя, кузнец заинтересовался. А вскоре стал тихонечко подсвистывать. Шоу зажмурился, стараясь представить себе поведанное в нотах. И сам не заметил, как провалился в глубокий сон.

Проснуться полностью бывший падший не успел. Только осознал, как чьи-то пальцы впились в волосы на затылке и приподняли ему голову. Поспешил разлепить веки и изобразить подобострастную улыбку. Успел разобрать лишь, что провинился, проспав момент пробуждения клиента и надо срочно как-то задобрить его, пока не наказали. Глаза никак не фокусируются после столь резкого пробуждения. А мысли скачут обезумевшим стадом, так и не собираясь в стройный ряд.

— А я слышал, что петь можешь хорошо… А танцевать умеешь? — пьяно выпалил Нартис, наклоняясь впритык. Ночь у него прошла довольно бурно. На болотах такое было недопустимо из-за строгого руководителя, а здесь показалось вполне возможным.

— Да, господин. Конечно, — подавить зевоту чудовищно непросто. Ох, как непросто! Следует отвернуться, ведь не эстетично… Да и неудивительно — Солнце ещё даже не успело вынырнуть из-за горизонта, хотя воздух уже и пронизывают серо-розовые лучи рассвета.

— Станцуй для меня! А? — развязно потребовал мучитель, стараясь говорить негромко. Однако в тишине даже шёпот становится оглушающим. Рядом зашевелились люди.

— Мне раздеться? — привычное уточнение споткнулось о полное проявление реальности сквозь рассыпавшийся сон — гибрид наконец осознал происходящее и поражённо узнал склонившегося над собой человека. Воин ошалел от предложения, сощурился и криво ухмыльнулся:

— Тебе и впрямь всё равно: с девкой или с парнем, с григстанином или с человеком?.. Жуть… Слушай, а, если я тебе обувь мне вылизать прикажу, то ты тоже выполнишь?

Лаури осознал, насколько плачевно слаб, не смея противиться чистокровному, но… Где-то на самых задворках его жалкого восприятия самого себя пробудилось некое подобие гордости. Захотелось вырваться и завопить из-за желания избавиться от оскорбления. Только вот… Мешать свободным… Побьют, наверное… Ведь, как бы и что бы здесь ни говорили, однако же вот прямо перед ним свидетельство: никогда григстанской игрушке не стать равным с вольными. Рассуждения лихорадочно несутся в мозгу в поисках спасения. Неужели же его и впрямь заставят настолько унижаться? Прежде колебания уже расценивались бы за ослушание, а потому не посмел бы медлить. Но почему-то никак не может осилить правильный ответ. Что-то мешает покориться и сразу же приступить к выполнению пожелания вышестоящего по собственному пониманию творения.