Изумруд Люцифера - Анатолий Федорович Дроздов

пережитое этой ночью. – Господи! – поразился он. – Это с чего: Монсегюр, страна Ок, Пьер-Роже, Рамон, Бертран? Это же крестовый поход против альбигойцев, юг Франции, тринадцатый век! Какого рожна?»

Он прикрыл глаза: суровое лицо рыцаря, отдающего приказ, безъязыкий рот Абея вновь возникли перед ним. Кузьма испуганно отогнал видение. «Это Ломтев! – решил он, припоминая вечерний разговор со странным гостем. – Притащился со своими историями на ночь глядя, а потом еще и Пьера-Роже вспомнил. Как знал, кому говорить! Легло на старые дрожжи…»

Найдя причину, Кузьма успокоился. Вскоре «девятка» свернула на знакомую стоянку, и первое, что увидел Кузьма, выйдя из машины, – распахнутые настежь двери офиса и двух милиционеров в бронежилетах и с автоматами, куривших на крыльце. Рядом с «девяткой», что привезла его, стояла еще одна сине-белая машина с маячком, и, осознавая, что это не привычный вызов на ложное срабатывание охранной системы, Кузьма заспешил внутрь.

Вид кабинета поразил его еще больше, чем распахнутые двери офиса и вооруженная охрана на крыльце. Пол был усыпан бумагами, вывернутыми из книжного шкафа и ящиков письменного стола. За столом, на его, Кузьмы, законном месте, в кресле на колесиках, сидел плотный лейтенант с широким непреклонным лицом. «Поджарый!» – понял Кузьма, хотя на поджарого лейтенант никак похож не был.

– Кузьма Иванович? – строго спросил лейтенант, хотя и так было видно, что приехал не Дед Мороз.

– Так точно! – доложил Кузьма, плюхаясь на свободный стул. – Ну, что тут у вас?

– Не у нас, а у вас, – уточнил лейтенант и пояснил: – Проникновение в офис неизвестных преступников и попытка хищения.

– Вы же в течение пяти минут должны при сработке приехать. Почему не задержали?

Лейтенант не ожидал такого напора и смешался.

– Мы и приехали в течение пяти минут. Но те успели скрыться. Между прочим, – сказал он торжественно, – двери офиса были открыты ключами, вот этими! – он отъехал на колесиках, и Кузьма увидел распахнутую дверцу несгораемого шкафа; в замочной скважине ее торчал ключ, ниже на кольце болталась вся связка. – Это чьи ключи?

– Мои, – признался Кузьма.

– А как они оказались здесь?

– У меня их украли.

Поджарый хотел что-то спросить, но Кузьма опередил:

– Вот! – он сдернул с головы шапку. – Шишка! Пощупайте! Вчера вечером меня у собственного подъезда стукнули по голове дубинкой и ограбили. Есть свидетель, составлен протокол. Преступников не нашли, хотя приехали по горячим следам. У них тоже, видно, норматив в пять минут. Раньше никак не получается! Звоните в первое отделение следователю Пыткину. Он дежурит сегодня. Давайте!

Пока лейтенант звонил, Кузьма раздраженно достал из кармана трубку, набил ее табаком и закурил. На душе было погано. Оглядевшись, он прикинул, что на уборку этого развала уйдет много времени, и в который раз за сегодняшнее утро мысленно выругался.

– Извините, Кузьма Иванович! – Поджарый поднялся с кресла. – Нам нужно проверить, не пропало ли что. У вас есть опись имущества?

– Была.

Кузьма осмотрелся. Синяя коленкоровая папка валялась в куче бумаг у шкафа. Он поднял ее, раскрыл – это было то, что нужно.

– Идемте!..

После того, как милиция уехала, он долго прибирал в кабинете, собирая и сортируя бумаги, а после раскладывая их по местам. К счастью, грабители похозяйничали только здесь: в другие комнаты они или не захотели, или, что более вероятно, просто не успели заглянуть. Поджарый уехал довольный: из имущества редакции ничего не пропало, и, следовательно, объединению «Охрана» не грозило возмещение ущерба. С тем, что ему не удастся разоблачить пособника воров, лейтенант смирился сразу же после разговора с Пыткиным.

Прибрав все, Кузьма сел в свое кресло и достал из несгораемого шкафа оставшееся виски. Плеснув в зеленый бокал, он с наслаждением выпил и закурил, пуская сизые кольца к потолку. Какое-то смутное чувство тревожило его, и, налив себе виски еще раз, он понял: несмотря на то, что в кабинете вроде бы все осталось на месте, чего-то не хватало. Кузьма поочередно проверил ящики стола. В одном из них газетные вырезки, принесенные Ломтевым, были рассыпаны в беспорядке.

«Они взяли план, – понял он. – Зачем? Деньги? Ну, конечно! Он задолжал, а они кредиторы… Все ясно. Сказали бы мне сразу, отдал бы эту бумажку: пусть ищут… А то дубинкой по голове, затем в офис залезли… Не надо было все-таки его сюда пускать. И человечишка мерзкий, и проблем после него…»

Кузьма глянул на часы. Полшестого. Ехать домой смысла не было. Он бросил погасшую трубку в пепельницу, снял пиджак и, оставшись в тонком свитере, стал сдвигать стулья у стола в линию. До начала работы редакции оставалась еще пара часов, а ему неудержимо хотелось спать…

* * *

Двое кнехтов в кожаных панцирях и медных конических шлемах натужно катили круглое каменное ядро по площадке, останавливаясь на выбоинах и наваливаясь на груз всем телом. Наконец, они завалили ядро в длинный желоб под толстой балкой камнемета, как раз под огромным ящиком противовеса, натянули на камень сетку из толстой, подшитой кожей веревки. Командир метательной машины, щуплый и рыжебородый арагонец в таком же шлеме и панцире, вопросительно посмотрел на стоящих неподалеку людей. Один из них высокий, худой, с палицей на поясе, другой – низкий, коренастый, опирающийся на железный посох; судя по рясам, они были монахами. Третий был рыцарем – тоже коренастый, в кольчуге и латах. Поднятое забрало шлема открывало немолодое лицо с глубокими морщинами на выдубленной ветрами коже и густую проседь бороды.

– Уйдемте, святой отец! – сказал рыцарь монаху с посохом, с опаской поглядывая в сторону замка. – Нельзя стоять так долго на виду у еретиков. Я думаю, они давно нас заметили и могут решиться на святотатство.

– Успокойтесь, де Леви! – отмахнулся монах, не переменяя позы. – Отсюда до стен достаточно далеко, чтобы нас не достала стрела арбалета. А камнемет у еретиков никуда не годится: у них нет такого славного мастера, как наш Дюран.

Высокий монах с палицей приосанился и кашлянул:

– У них даже не «требюше». Какой-нибудь «перрье», собранный из подручного материала. Еретики понятия не имеют, как нужно крепить пращу к балке, какой там нужен зубец и как отрегулировать длину пращи. Кроме того, они засовывают в пращу не отесанные ядра, а обычные камни. Поэтому камень у них летит куда угодно, только не в цель. И бросают они не более десяти раз в день. Мой «требюше» за это время метает не менее тридцати шести стофунтовых ядер.

– Они могут выстрелить из лука, – не унимался рыцарь.

– Если бы могли, то давно бы выстрелили! – раздраженно сказал монах, которому, как было видно, надоели причитания де Леви. – Это же не англичане, которые