Система. Забвение. Конец начала 2. Книга вторая. Цикл «Икосаэдр. Бронзовый аддон» - Илья Андреевич Беляев

Страха не было, да и удивление вскоре сменилось раздражительностью за невозможность продолжить движение и наконец покинуть этот лес. Я просто стоял и думал: был ли какой небольшой, хотя бы крохотный шанс спасти Виолу. И чем больше я перебирал варианты, тем больше убеждался, что ни один из них в той ситуации не помог бы девушке остаться в живых. «Бедная. Она только вырвалась из рабства, ощутила вкус свободы и жизни… Проклятые остроухие! Когда-нибудь мы еще встретимся! Я приложу все силы и задержусь в этом мире насколько нужно, чтобы разыскать и спросить должок с этой троицы». Наконец, животные леса иссякли, растворившись за дальними деревьями. Ни одно существо не заметило и не обратило на меня свой взгляд. «Если они так бежали, это могло означать, что кто-то более сильный начал за ними охоту. Интересно, кто может быть сильнее такого стада? Троглодиты! — догадка пришла сама собой — И никакая это была ни миграция, а просто подземные жители, проголодавшись в очередной раз, устроили облаву на представителей животного мира. Не мудрено. Попробуй прокормить такую ораву!»

Сев на корни дерева, я погладил собаку, отчего та подняла голову и лизнула мою руку. И тут черная туча зеленокожей массы накрыла все пространство. На каждого живоглота приходилось с десяток троглодитов. Все без исключения на гончих псах, с луками и копьями наперевес. Долгие минуты проносилась их лавина. Они, как люди, упоенные ароматом битвы, не могли видеть вокруг ничего, кроме своей цели, оружия и предполагаемого осуществления своего плана. Даже звериное чутье не сообщило им что здесь, всего в нескольких метрах от них, прячется тот, кто сумел выбраться из их пещер, кто сбросил оковы рабства и теперь стремится к спасительному выходу в надежде оставить это место далеко позади. А также тот, кто предал их, их семью, их опеку. Тот, кто, свернувшись клубком, лежит, уткнув свой нос в мою руку, не обращая совершенно никакого внимания на то, что происходит вокруг. Наконец и их присутствие осталось в прошлом.

Осторожно осмотревшись, я выглянул из-за дерева и увидел то, что не предполагал и никак не желал увидеть. У изувеченного тела Виолы склонились двое: подземный пес и троглодит. Они, как два падальщика, дорвавшихся до трупа своей жертвы упивались вкусом ее плоти. Я не смог стерпеть этого. Приложив все свои изученные ранее умения, я, крадучись, незаметно подобрался к подземным каннибалам. Первым пал троглодит. Я ему просто свернул шею. Пес моментально развернулся ко мне, но получил сильный, проверенный в бою, удар в нос и не менее слабый тычок пальцем в глаз. Око ездового животного чешуйчатокожих не выдержало, лопнуло, и из глазницы потекла слизь. Пес огласил округу безумным визгом, срывающимся на рык и хрип, запрыгал на месте и замотал головой из стороны в сторону. Схватив оставленный возле Виолы меч, я всадил его в бок собаке по самую рукоять. К моему изумлению, пес не только не сдох, но и припустился во весь опор прочь, натыкаясь на деревья и кустарники. «Нихрена себе! — вырвалось у меня — Накачали его чем, как фрукты в гипермаркетах? Точно сидит на чем-то. Боли не чувствуется до самой смерти. Жесть воевать против таких. Ты в него стреляешь, а он как зомбак прет на тебя, совершенно не реагируя на увечья и повреждения. На одного такого обойма уходит или прицельный в критические зоны, приводящие к мгновенной смерти. Везде одно и то же. В любом мире. В одном промашка — единственное оружие не сумел уберечь. Так ведь кто же знал, что такие попадутся».

Я в последний раз посмотрел на располосованное, полуобглоданное тело Виолы, с отсутствующими нижними конечностями. Скорее всего, один из убегавших живоглотов заметил добычу, но не сумел на ходу запихнуть все в рот, а отхватил что сумел. Вновь подсознание швырнуло меня к памяти недавно произошедшего в моем мире: на битых кирпичах и рассыпавшихся в пыль бетоне лежит моя Малинка с зажатой в руке, но не использованной гранатой «Ф-1». Нижняя половина тела напрочь отсутствует — по всей вероятности кто-то вот так же бесцеремонно откусил все, до чего сумел дотянуться, хотя распиловщики подобным не занимаются. Ее глаза устремлены к небу, а голова повернута в ту сторону, куда уехала наша машина с очередной затянувшейся разведкой…

Стряхнув с себя всплывшие наваждения, я выпрямился и быстрым шагом направился прочь от этого места, туда, где по моим предположениям был выход из этого живущего по своим законам и правилам, Леса, именуемого Вековечным.

Мир встретил меня ярко светящим, высоко висящим солнцем. Был день. Все цвело, распускалось и пахло неземными ароматами, чем-то схожими с карамельным вкусом и его оттенками. По сравнению с пещерой троглодитов здесь был рай. Все эти грезы закончились тогда, когда я через пару километров заметил впереди некие строения, вскоре приобретшие очертания деревенских избушек. Удивительное дело — жить вблизи от такого количества агрессивно настроенных существ. Я бы и дня не пробыл в таком месте, если бы не был уверен в своей полной защищенности. Здесь же либо жители деревушки не знали о подобной опасности, либо наоборот прекрасно были об этом осведомлены, но знали другое, что ни одна тварь не выберется из Леса и не причинит им зла. Складывалось неоднозначное заключение. Я мог себе еще представить, что, к примеру, живоглоты и схожие с ними существа в силу тех или иных причин не могли покинуть границы Вековечного Леса, но вот троглодиты и уж тем более эльфы… последние уж точно могли быть вольны в выборе своего места нахождения. «Тогда почему они пытались убить меня при появлении в Лесу и при попытке выхода из него?» Здесь крылось намного больше секретов, чем я мог себе представить. Одно было ясно: все, что происходило в том месте, откуда мне посчастливилось выбраться, было неспроста и имело логический, пока мне непонятный смысл. На данном этапе я не мог его постичь, что позволяло спокойно припрятать его в долгий ящик и заняться более насущными проблемами, коих, я думаю, хватало.

До окраины деревни я дошел довольно быстро. Когда знаешь цель своего пути, идти становится намного легче. Это оказалось совершенно обычное деревенское поселение, которых я за свою жизнь видел немало. Мои родители, в детском возрасте, не раз возили меня к бабушке — дедушке в столь похожие, отдаленные от города, места.

Деревня кипела жизнью: кто-то колол дрова, кто-то развешивал белье, кто-то занимался огородными делами,