MAYDAY 2 - Ксения Кантор

– Ничего подо…

– Молчать!

Одновременно с возгласом ее пронзила острая боль. Прострелила поясницу и отрикошетила в ключицу. Сжав зубы, Кристина терпела и ждала, когда все стихнет. И боль, и командор. Но похоже, оба только набирали обороты.

Он продолжал испепелять ее полыхающим взором и кажется мечтал, чтобы вместо столешницы оказалась ее голова.

Откинувшись на спинку стула, она вытерла ладонью взмокший лоб. Ей кажется или в кабинете нестерпимо душно? Вроде Марк что-то сказал, но слова слились в невнятный гул.

Боже, почему ТАК больно?! Она сейчас просто СДОХНЕТ! По ощущениям ее потрошили вживую. Вырывали один внутренний орган за другим и за ненадобностью откидывали в сторону. Внутри разливался адский огонь, от которого темнело в глазах.

Ладно, просто дыши! Вдох-выдох. Надо успокоиться. Если суждено вскоре умереть, стоит хотя бы успеть озвучить последнюю просьбу.

Видимо, Марк все-таки заметил, что с ней творится неладное, и осторожно поинтересовался:

– Что с тобой?

– Ничего особенного, – выдохнула она. – Можно последнее слово?

– В каком смысле последнее?

Потому что я сейчас НАХРЕН СКОНЧАЮСЬ! Боже, прошу, дай мне еще пять минут! И чуть-чуть сил, чтобы сказать главное.

Облизав пересохшие губы, она прерывающимся голосом выдала:

– Я люблю тебя. Понимаешь, ТЕБЯ. И никто мне больше не нужен. Только ты. И я прошу… давай… дадим… друг другу… еще один шанс.

И подняла на него умоляющий взгляд, вложив в него все свои чувства. Возможно, получилось слишком драматично. Но она была искренна.

Некоторое время он сверлил ее нечитаемым взглядом.

– Ты действительно этого хочешь?

Кристина кивнула, из последних сил сдерживая стон.

Он думал. По ощущениям слишком долго. За это время она мысленно успела трижды скатиться под стол, поорать от боли и сломать вооон ту штуковину на его столе с ручками и бумажками для записей. Матерь Божья, сколько можно думать?

– Хорошо.

Сказал и как будто стало чуточку легче. Даже боль немного стихла. Конечно, она не исчезнет, Кристина слишком хорошо это понимала, но у нее появилась краткая передышка.

Она медленно съехала чуть ниже и опустила шею на спинку стула. Деревянная поверхность была такая прохладная, приятная, а голова слишком тяжелой.

– Кристина, – донеслось как сквозь вату.

Посмотрела на него мутным взором и пробормотала:

– Дай мне минутку. Сейчас… я только… немного…

Новая вспышка боли не позволила договорить. Ударила наотмашь. Когда она сжалась, а из глаз брызнули слезы, Марк мгновенно все считал. Резко сорвался с места, отчего кресло с грохотом ударилось о подоконник, и подскочил к ней.

– Мы немедленно едем в больницу!

Не раздумывая, подхватил ее на руки и быстро, насколько это возможно, учитывая стонущую ношу, устремился на улицу. Солдаты, завидев его, без лишнего напоминания шарахались в сторону. И уже почти ничему не удивлялись. Привыкли. Все, что так или иначе, касалось главной пары «Аргона» неизбежно шло по сценарию остросюжетного экшен-фильма.

Кое-как устроив скрюченную страдалицу на пассажирском сидении, он метнулся за руль и через секунду мчал по улице.

Бешено ревел мотор, не менее яростно рычал Марк. Его пальцы с такой силой вцепились в руль, что должны были вот-вот оторвать. И Кристине необязательно было смотреть на него, чтобы почувствовать огненные искры, вылетавшие из его глаз.

– Как давно это длится?

– Не знаю. Может часов пять. Или меньше.

– И ты не придумала ничего лучше, чем прийти ко мне?

– А куда мне еще идти?

Действительно! По мнению Марка, это был самый идиотский ответ на свете. Он пребывал вне себя от злости. Вместо того чтобы мчать в больницу, дурища решила в последний раз выкрутить ему мозги, яйца, руки и прочие стратегически важные органы.

***

Сдав ее на руки докторам, командор выдохнул и тяжело опустился на больничную скамейку. Однако долго рассиживаться не пришлось. Спустя пять минут из-за закрытых дверей донесся грохот, крики, звон и истошный вопль:

– Дайте ей подышать кислородом! Пусть успокоится.

– Не нужен мне кислород! И анестезию вашу засуньте себе… Позовите командора!

Докторица вылетела из кабинета как ошпаренная и с такими глазами, словно столкнулась с самим дьяволом. Думала, хуже быть не может. Может! За дверью она чуть не влетела в командора.

– Что происходит? – ледяным тоном поинтересовался он.

– Роды. – а по тону, типа Апокалипсис.

– Роды? Но как же… они должны быть в августе.

– С чего вы взяли? – раздраженно выдохнула женщина. – Все в срок.

Он озадаченно глянул на докторицу и окончательно завис. Так и стоял исполинской статуей посреди коридора и глупо пялился на закрытую дверь. В этот момент в голове, словно рулетка, крутились месяцы календаря, правда, в обратном порядке. Июнь, май, апрель… ноябрь…

Тыррр-тыр-тыр… Бздынь! Выпал октябрь. Октябрь? Октябрь!? Твою ж мать!

А он…. А она… система дымилась и выдавала миллион ошибок в секунду. Процессор все разгонялся, взрывались предохранители, искрили провода и микросхемы. А затем БУМ! Сорвавшись с места, Марк рванул к дверям, однако притормозил на секундочку, уточнить:

– Можно к ней?

– Да пожалуйста! Сами разбирайтесь со своей психованной!

Ворвавшись в кабинет, он охренел. У стеночки стояла перепуганная медсестра, с поднятыми вверх руками. В одной из них командор заметил огромную иглу. И это ему категорически не понравилось. Вот и Кристине, похоже, тоже. Растрепанная, в синей ночнушке, она держала в руках подставку для капельниц, угрожающе направив «трезубцы» в сторону медсестры. В эту секунду она напоминала буйную пациентку, сбежавшую из дурдома.

Кристина быстро обернулась в его сторону, при этом продолжая удерживать жертву «на мушке».

– А это ты… что хотел?

– Почему не сказала?

– Что именно? – сдув прядку с лица, спросила Кристина.

– Почему не сказала в октябре, что беременна?

Оружие быстро переместилось на него.

Они остановились друг напротив друга разъяренными быками. Глаза бешенные, ноздри раздутые, и того и гляди дым из ушей пойдет.

Тем временем медсестра, держась за стеночку, потихоньку подбиралась к дверям. Нащупав ручку, резко дернула и буквально вывалилась в коридор.

– Потому что сама не знала, – огрызнулась Кристина, – узнала только в «Протоне».

– Ты вообще планировала признаться?

– А зачем я, по-твоему, заявилась в твой кабинет?

Марки опасно прищурился.

– Что-то я не слышал ни слова признания.

– Конечно, я что дура? Для начала хотела выяснить, как ты относишься ко мне.

Точно дура! Марк злобно выдохнул и прогромыхал на всю больницу:

– Выяснила?! С ума сойти! Я терплю тебя уже больше года, все твои выходки, заскоки, каждый вечер как собачка Павлова таскаюсь к тебе домой. А ты так ничего и не поняла?

– А где цветы?! Конфеты? Почему у других романтика, а у нас сплошные