Эвис: Заговорщик - Василий Горъ

нельзя! — возмущенно воскликнула Алька и на всякий случай отодвинулась от ларца подальше.

— Кому нельзя, Нейлу⁈ — «не на шутку обиделась» старшая жена и, рванув девушку на себя, принялась ее щекотать: — Запомни, дуреха, главе Странного рода можно все!

— Но… ведь… дядя Юрген… может… выказать… свое… недовольство! — одновременно отбиваясь и смеясь, предупредила новоявленная меньшица.

— Меч… на поясе мужа… видела? — спросила хозяйка рода Эвис, пытаясь оседлать мелкую.

— Ага!

— Так вот, эта железяка… в его руках… может убедить… кого угодно… в чем угодно! — добившись своей цели, заявила Майра и попыталась прижать руки Альки к простыне. Та поддала тазом, но скинуть с себя старшую жену не смогла. Зато высвободила правую руку. В этот момент дверь в спальню очередной раз распахнулась, и на пороге возникла заспанная, но «страшно возмущенная» Вэйлька:

— А чего это вы развлекаетесь без меня⁈

— Мы… не развлекаемся… а воспитываем… одну мелкую… упрямицу! — сообщила ей Майра, продолжая сражение. — Алька… утверждает… что Нейлу… видите ли… нельзя… назначить… любимого отдарка… меньшицей!

— Главе Странного рода можно все!!! — уверенно заявила Дарующая, и непонимающе посмотрела на меня, когда обе воительницы одновременно расхохотались.

— С утра смешинки проглотили! — «объяснил» я и тут же вложил ей в руки очередной ларец. — Поэтому, пока они хихикают, открой-ка вот это!

— Ах, вот что ты покупал в Мелеке! — воскликнула первая меньшица, вытащив на свет мерной свечи кинжал в серебряных ножнах. А через мгновение метнулась к зеркалу и приложила символ своего статуса к правому бедру: — Ого, какой красивый и хищный! Правда, для того чтобы его носить, придется заказать серебряную серьгу, а то серебро и золото друг к другу не подойдут…

— Надо — закажем! — пообещал я, а через миг был отодвинут в сторону старшей женой, которая потащила мелкую любоваться отражением.

— Кстати, а Найта уже проснулась? — спросил я у Дарующей и, увидев утвердительный кивок, ухмыльнулся: — Зови: посмотрим, как кинжал меньшицы смотрится на ее бедре…

Последнюю «примерку» проводили всей семьей, так как Вэйлька «позвала» не только свою мать, но и Тину. А когда пришли к выводу, что и кинжалы, и ключ, и книжка настолько красивы, что подходят даже к нижним рубашкам и панталончикам, завалились на кровать и поинтересовались состоянием здоровья арессы Доргетты.

Вэйлька помрачнела:

— После того, как я ее подлечила — неплохо. А хорошо будет только после того, как она проведету нас еще ночи две или три.

На то, что слово «проведет» произнесено с нажимом, обратили внимание все. Найта согласно кивнула головой, Тина занервничала, а я пожал плечами:

— Раз обе Дарующие считают, что есть такая необходимость, значит, так и будет.

— Спасибо и за лечение, и за желание помочь! — угрюмо поблагодарила советница Вэйльку и Найту. — Только если мама внезапно заснет еще хотя бы один раз, то обязательно догадается, что ее намеренно усыпляют. А если не получит вразумительного ответа на вопрос, зачем мы это делаем, то из друга превратится во врага!

— Сонного отвара уже не потребуется! — уверенно сказала Вэйль. — Я половину ночи училась влиять на ее сон, и теперь уверена, что смогу сделать его намного глубже, даже не заходя в спальню. Поэтому можно просто выделить ей покои и почаще приглашать…

На глаза Тины навернулись слезы. А ее дочка высказала вслух то, что читалось во взгляде матери:

— Что бы мы без всех вас делали⁈

…Аресса Доргетта проснулась перед самым обедом в прекраснейшем настроении, что, в общем-то, было неудивительно, учитывая ночь, проведенную с двумя Дарующими сразу. Когда к ней «совершенно случайно» заглянула Алька и предложила помочь с утренним туалетом, обрадовалась еще больше. И пропала из нашей жизни почти на целую стражу. Что было очень кстати, ибо мы с Майрой и Тиной незадолго до этого вернулись из Ремесленной слободы, где наняли четырех человек на пробную десятину и только-только начали объяснять каждому из них, что от них потребуется.

А времени на это потребовалось прилично. Скажем, для того чтобы озадачить конюха, невысокого, но очень шустрого тридцатидвухлетнего маллорца с примесью шартской крови по имени Рогер, ушло больше половины стражи: ему пришлось показывать не только конюшню, каретный сарай и амбар, но и каждую лошадь. А потом объяснять, где закупать зерно и сено, где, при необходимости, искать кузнеца и много чего еще. Впрочем, ощущения тугодума он не оставлял, поэтому к концу общения с ним я почти уверился, что эта часть хозяйства в надежных руках.

Одена, рослого, широкоплечего и, на первый взгляд, несколько медлительного реймсца двадцати двух лет, родившегося в семье плотника, а потом осиротевшего, я брал на побегушки. То есть, он должен был исполнять обязанности привратника и истопника, помогать Рогеру и кухарке Анике, и при необходимости мотаться с нею за продуктами — в общем, делать все, что потребуется. Поэтому с ним мы обошли практически все поместье. Не заглядывали лишь на второй и третий этаж дома, так как там ему делать было нечего. Пока «гуляли», несколько раз встречали Майру с новой «тенью» — старшая хозяйка рода с присущей ей добросовестностью посвящала кухарку в тонкости ведения хозяйства. Ну, а горничную Селию за время мотания по территории я не видел ни разу — вероятнее всего потому, что ее утащили в баню приводить в порядок арессу Доргетту.

В результате на обед собрались поздновато и успели основательно проголодаться. Зато пребывали в великолепном настроении: нашими стараниями в поместье, основательно захиревшем за три года, начала возвращаться жизнь. Порадовала и сама трапеза. Прежде всего, тем, что все мои женщины постоянно находились за столом, а между большой гостиной и кухней метались Аника и Селия, тем самым позволяя хозяйкам получать удовольствие от общения, еды и напитков. В результате к самому концу обеда супруги и советница пришли в такое благодушное настроение, что не на шутку расстроились, узнав, что аресса Доргетта жаждет отправиться домой.

Уговоры не торопиться не помогли — родственница напрочь отказалась «уделить нам еще пару страж» и заявила, что у нее еще много дел. Почувствовав, что в ее голову втемяшилась какая-то идея, дамы смирились и нехотя отправились одеваться. Майру, замыкающую эту скорбную процессию, я окликнул уже в дверях. И озадачил сообщением, что после поместья нашей гостьи мы ненадолго заедем к Диргам, после чего коротко объяснил, как они должны быть одеты и какие образы должны