Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

Я мученически поднял взгляд к низким облакам и вздохнул:

— Нет там ничего!

— Как это нет⁈

— Обтекатель второй оружейной башни, к которой приварена эта «твердь», а с ней и верхняя кабинка лифта, находятся в шестнадцати локтях под нами. А поверхность корпуса самого рейдера «Эквисс» еще глубже — в пятидесяти с лишним локтях под поверхностью. И в такую погоду его не увидеть при всем желании!

— А спуститься в него можно? — слегка расстроившись, спросила Найта.

— Можно. Но мне там будет крайне неуютно.

— Почему?

Я немного «поколебался», затем решил, что ей эту «тайну» можно и открыть, огляделся по сторонам и в сердцах махнул рукой:

— В далеком детстве, слушая семейные предания об Ушедших, я больше всего восхищался не командой «Эквисса», а его главным искином. Ибо первые были самыми обычными разведчиками, а Гилл… Ты только представь, четыре пятых своей жизни этот искин прослужил на одном из самых грозных боевых кораблей Содружества — линкоре «Тормет». Соответственно, вместе с ним участвовал в нескольких десятках крупных сражений и сотне с лишним мелких стычек с имперцами. А на «Эквисс» был переведен после битвы, в которой линкор, защищавший одну из обитаемых планет, потерял практически весь экипаж, превратился в решето, но так и не отступил! Я продолжал уважать Гилла, даже когда повзрослел, пересмотрел свое отношение к Ушедшим и понял, что ни за что на свете не променял бы наш Эмтель на их развращенные миры. Понимаешь, я считал этот искин воином по духу и верил, что разум, способный на такое самопожертвование и такой героизм, достоин уважения!

— А сейчас уже не уважаешь? — тихо спросила Дарующая, увидела выражение моего лица и «потухла». Да так убедительно, что я на миг ей поверил и не сразу ответил на заданный вопрос:

— Нет! Ибо отказываюсь понимать, как искин с таким прошлым мог без единого выстрела сдать рейдер врагам своих создателей!

Не успел я договорить последнее слово, как перед нами возникла голограмма единственного хозяина «Эквисса». А еще через миг высоченный и широкоплечий мужчина в парадном мундире военно-космического флота Содружества вперил в меня тяжелый немигающий взгляд и хмуро поинтересовался:

— Юноша, а вы что-нибудь слышали о директиве четыре — шестьсот семь — девятьсот семьдесят три?

— О той, которая определяет механизм переподчинения искинов в случае длительного отсутствия командиров кораблей и приравненных к ним лиц? — «равнодушно» уточнил я. Хотя в это же время, холодея, мысленно повторял про себя монолог, которым Сардж закончил планирование этого варианта действий:

«В теории все просто: Гиллу нужна причина, которая позволит послать имперцев в Бездну, а нам — возможность их уничтожить и навсегда закрыть межмировой портал. Поэтому он просто обязан принять даже самую бездарную игру. Но на практике все иначе: этот искин считает обитателей Эмтеля животными, и я почти уверен, что он вас либо проигнорирует, либо распылит на атомы…»

— Да, о ней!

— Слышал! Но очень четко вижу разницу между подчинением гражданину Содружества или жителю любого другого мира и подчинением ВРАГУ! — презрительно поморщившись, бросил я.

— Я тоже вижу эту разницу. И будь у меня хоть какой-нибудь выбор…

— Не смешите: ваш «Эквисс» находится на поверхности ОБИТАЕМОЙ ПЛАНЕТЫ! — фыркнула Дарующая. — Причем планеты, не являющейся частью Империи!

Гилл зло прищурился и как-то уж очень по-человечески сжал кулаки:

— Та самая директива, которую мы только что обсуждали, не подразумевает возможности подчинения представителям миров с индексом развития ниже третьего!

— И даже псионам? — внутренне заледенев, спросил я, так как разговор добрался до второй опасной развилки.

Искин поморщился:

— Нет, псионы третьего ранга и выше выделены в отдельную категорию. Но таких я не видел уже восемьсот семьдесят три года!

— Если соскучились, можете полюбоваться… — насмешливо и крайне неуважительно поморщилась Найта, пробудила Дар в полную силу, повернулась ко мне и разочарованно вздохнула: — Поплыли обратно, любимый — теперь тут неуютно и мне…

Глава 27

Второй день четвертой десятины второго месяца лета.

Неспешная пятнадцатиминутная прогулка по коридорам «Эквисса» вымотала меня сильнее, чем иной бой: все время, пока Гилл вел нас от лифта к капитанской рубке и рассказывал о былом предназначении тех или иных отсеков огромного корабля, я был вынужден вдумываться в то, что он говорит, отвечать на каверзные вопросы и вежливо улыбаться. Думать о Майре, Вэйльке и Альке, взваливших на свои хрупкие плечи ответственность за жизни тысяч горожан, я себе не позволял. Поглядывать на таймер, запущенный сразу после прочтения последнего письма Сарджа, тоже. Поэтому, переступив порог «сердца» рейдера, пребывал не в самом хорошем расположении духа. Что и продемонстрировал, оглядевшись по сторонам, а затем уставившись на хозяина всего этого «великолепия»:

— Честно говоря, не впечатляет.

— Я же говорил, что от корабля, по сути, осталась только оболочка! — раздраженно напомнил искин. — Все остальное перед началом ремонта было вывезено в наземный командный центр, ангары планетарной базы десантной секции и так далее. А для того чтобы закончить ремонт, мне потребуется еще порядка пятнадцати лет…

— «Взрыв правого маршевого двигателя привел к разрушению двадцати трех процентов прочного корпуса, части шпангоутов и стрингеров, а так же к ударной разбалансировке второго движка и нарушению герметичности системы защиты рабочего тела гиперпривода.» — процитировал я его же слова. — «А последнее ставило под угрозу жизни всего экипажа…»

— Именно! — кивнул Гилл.

— Тогда зачем мы сюда пришли? Полюбоваться на голые стены, пучки энерговодов, торчащие из всевозможных дыр, и остатки крепежных конструкций?

— Нет. Внести запись в терминал бортжурнала! — отозвался искин, а через миг из единственного сохранившегося квадрата облицовки пола вдруг поднялось что-то вроде цветка на длинной тонкой ножке.

Процесс передачи командования дальним рейдером «Эквисс» Найте, как сильнейшему псиону из нас двоих, занял от силы минуту. И еще две с небольшим Гилл потратил на подключение к объекту ноль-два, обмен информацией с Сарджем и выполнение пакета директив, полученных от последнего. Завершение этого процесса лично для меня ознаменовалось изменением цвета одной из пиктограмм ТК и появлением на его главном экране изображения с камеры спутника, висящего над Лайвеном.

Мгновенно забыв обо всем на свете, я выхватил взглядом алое пятно, ползущее по Торренскому тракту, выделил кусок картинки вокруг него, и изменил масштаб. А когда пятно, метнувшись навстречу, превратилось в две группы меток, каждая